BO3BPAT

 Маленький четырёхместный вертолёт летел над горами. Максим, оторвавшись от захватывающих панорам, окрашенных вечерним солнцем, напомнил, что надо сесть, не долетая до базы, например, в ущелье, где он гулял с Битти по берегу речки, за склонами, заслоняющими площадку турбазы. Вместе они сориентировались, приглядели более-менее ровное место поближе к скалам, и осторожно опустились на землю.

Собрав в сумку подготовленные вещи и инструмент, Максим побрёл вдоль нависающей каменной стены в сторону тропы, круто восходящей вверх. Кешли безмолвно следовал за ним. Им надо было дойти вдоль реки до озерков, от них начинался подъём к территории турбазы.

Пока они шли, солнце опустилось за горизонт. В сгущающихся сумерках Максим разглядел слева от их пути выше на уступе слабый мерцающий огонёк. Внимательно приглядевшись, Кешли определил:

- Монастырь или пещера, обустроенная под монастырь. Святое место. Надо зайти, помолиться об удаче.

Прагматический здравый смысл подсказывал Максиму, что надо незаметно пройти мимо, но душа манила к монастырю. Какое-то предчувствие настойчиво влекло его в сторону тусклого огонька. Дойдя до едва заметных ступеней, они свернули и побрели вверх.

Только чуть слышное журчание речки далеко внизу нарушало мёртвую тишину, плотно укрывавшую всю местность.

По мере приближения к монастырю Максим неосознанно замедлял шаг, стараясь ступать как можно тише. Подойдя к дверному проёму небольшого, почти кубического каменного строения, завешанному плотной тканью, он в нерешительности остановился, осторожно отогнул полог и заглянул.

- Входите, мистер Шонеберг, я вас жду – услышал он из полумрака.

«Учитель» - подсказал Максиму внутренний голос.

∫

Небольшое помещение скудно освещал фитилёк, стоящий на подоконнике, точней, в маленьком проёме, замещавшем окно. У противоположной стены на небольшом возвышении сидел Учитель, скрестив ноги, перед ним стоял невысокий столик. Несколько широких полок занимали значительную часть помещения вдоль стенки, на них стояли книги, лежали какие-то рулоны и трудно различимые в полумраке предметы.

- Как вы себя чувствуете? – голос Учителя был неожиданно чётким и ясным, Максим отчётливо воспринимал каждое слово, включая тонкие интонации.

-  Хорошо. Очень хорошо – и для полной ясности добавил. – Я совершенно здоров.

- Вы не чувствуете ничего необычного? – продолжал Учитель задавать вопросы.

Максим замялся. Он не знал, как описать свои новые ощущения и сны:

- Иногда мне снятся странные сны. Я не знаю, о чём они.

- Потерпите. Если всё будет нормально, вы скоро во всём разберётесь сами.

- Что будет нормально? И в чём я разберусь?

- Если с вами ничего не случиться. Вам стает ясно значение снов.

- А что со мной может случиться?

- Надеюсь, ничего. Вас хранит небо.

- Небо? От чего хранит?

- Ваш друг оторвался от Сущности, жил иллюзиями. Его не удалось защитить. Я пытался открыть ему глаза, но безуспешно, он был очень далёк от истинной реальности.

Друг. Очевидно, Алекс Вундерберг.

- А что с ним произошло?

«Глупый вопрос – подумал Максим. – Будто сам не знаю».

- Что вообще произошло? Я ничего не понимаю.

- Сейчас вы меня не поймёте. Со временем вы сами во всём разберётесь. Мы ещё увидимся. Вы вернётесь. Здесь будет ваш дом.

«Пророк - подумал Максим. – Я и сам чувствую, что вернусь».

И всё-таки во всём придётся разбираться ему самому. Старик не хочет ничего говорить. Все вопросы остались. Только новые прибавились.

- А почему вы меня ждали? – может быть, хоть это скажет?

- Предупредить. Не летите завтрашним рейсом.

Что за чертовщина?

- А почему? Что случится?

- Завтра узнаете. Вы уже знаете, но не всё понимаете.

- А… - да, действительно он ничего не понимал. Даже не мог придумать, о чём спросить. – А почему вы всегда ходите с переводчиком? Я ведь вас хорошо понимаю, не хуже, чем его. Даже лучше.

- Пусть чувствует свою нужность. – Максиму почудилось, что Учитель лукаво улыбается. – Идите, вас друг заждался.

Максим вспомнил о Кешли. «Как он? Наверно, понимает ещё меньше, чем я?».

Он вышел, оставив старика наедине со своей глубинной вневременной и внепространственной Сущностью.

Кешли топтался у входа. Он не решился зайти без приглашения.

- Пойдём – коротко скомандовал Максим и стал спускаться к реке. Кешли молча последовал за ним.

«Наверно надо с ним поделиться – подумал Максим. - Это непорядочно, затащил его чёрте-куда, жду от него помощи, непонятно в чём и непонятно какой, и при этом ничего не объясняю».

Когда спустились вниз и пошли рядом, Максим заговорил:

- Ты прости, Кешли, что я тебе ещё ничего не рассказывал, но мне казалось, что ещё не время. Дело в том, что здесь в горах произошла авиакатастрофа, может быть, ты слыхал что-то? Джеймс Стокман делал о ней репортаж для CNN. Я тоже летел этим самолётом. Каким-то чудом я и моя дочка остались живы, все остальные погибли. Есть подозрение, что кто-то подстроил катастрофу, и мне посоветовали пока не распространяться об этом. Мне надо во всём разобраться, поэтому мы и идём сюда, за информацией, фактами, уликами. И мне необходимо забрать дочку, я боюсь за неё.

- Макс, я всё понимаю, особенно теперь, когда ты мне это рассказал. Можешь полностью на меня рассчитывать. Только скажи мне, при чём здесь этот отшельник?

- Нас привезли сюда, на эту турбазу, куда мы идём. Старик лечил меня.

Дальше шли молча, каждый думал о своём, а, может быть, об одном и том же.

Уже издалека Максим увидел озерки, в них отражалось небо. По мере приближения плавно нарастало тихое гудение дизеля – вся турбаза снабжалась энергией от компактного электрогенератора.

Наверху, на площадке, было довольно светло от освещения при входе в корпуса. Несколько окон были тоже освещены.

По крутой тропке они побрели вверх. Высота была приличная, и они изрядно запыхались, пока добрались до верхнего уровня. Максим осторожно оглядел площадь, никого не увидел, они прошли в тень ближайшего домика и присели отдышаться. Ноги слегка дрожали, сердце учащённо билось, дыхание медленно приходило в норму.

Отдохнув, Максим ещё раз огляделся, сориентировался, где корпус, в котором он лежал, а где офис.

Позади было самое простое – они только добрались до места, предстояло гораздо более сложное – проникнуть в кладовку офиса и осмотреть мешок с вещами, собранными Ричардом на месте катастрофы. Максим ещё не знал, как это сделать, надеялся, что решение придёт на месте.

Осторожно, не вылезая из тени, пробрался к офису, осмотрел его. Свет везде выключен, похоже, внутри никого нет. Прокрался к двери, подёргал. Наглухо замкнута. Без ключа не открыть. Вот и первое препятствие.

Всё надо сделать, не оставляя следов, ни взлом двери, ни применение силовых действий к замку недопустимы. Максим прошёл на обратную сторону, обращённую к обрыву, осматривая стены и окна. Всё закрыто.

Кешли сидел на камне, прислонившись к задней стенке.

- Ну как, что-нибудь получается? – спросил он.

- Надо как-то проникнуть внутрь. Как, пока не знаю.

- Я пройду, посмотрю, может быть что-нибудь придумаю – Кешли пошёл осматривать.

- Только осторожней – предупредил вдогонку Максим.

Обойдя вокруг, внимательно всё осмотрев, Кешли вернулся.

- Надо ещё через крышу попробовать – посмотрел наверх.- Или через стену… А куда надо? Где эта комната?

Максим попытался определиться, где находиться кладовка. Должна примыкать к задней стене. Слева. Задний левый угол.

- Вот здесь.

Кешли подошёл к углу, похлопал по стене ладонью.

- Здесь?

- Вроде здесь.

Кешли ещё похлопал. Что-то его заинтересовало. Он простукал стенку костяшкой пальца.

- Слушай, а стенка-то совсем тонкая. Одна доска.

Максим начал соображать. Домики здесь, скорей всего, сборные, из готовых комплектов. Здесь нет ни деревьев, ни кирпича. Скорей всего сюда привезли готовые пакеты с пропитанными сборочными элементами и здесь уже собирали, это проще всего. Так. А сборка должна быть очень простой. И разборка тоже.

- Надо посмотреть, как эти доски пришиты.

Склонившись к основанию дома, где вертикальные доски крепились к лежащему на фундаменте брусу и посветив фонариком, Максим разглядел шляпки латунных шурупов.

Пошарив в сумке, он достал из набора инструментов самую большую крестовую отвёртку и попытался провернуть шуруп. Приложив усилие, он стронул его, дальше шуруп пошёл довольно легко.

- Ну-ка, посмотри, как она сверху пришита – попросил он Кешли, но не утерпел и, вытянувшись во весь рост, встав на цыпочки, попытался разглядеть верхний край доски. Но до края было высоко.

- Залазь – Кешли подставил плечи.

Было не до церемоний, Максим взобрался на него. Кешли выпрямился, и Максим, подсвечивая фонариком, внимательно рассмотрел верх стенки. Края досок скрывались под карнизом, к тому же по всей длине стены их торцы и края прятались под защитным уголком.

До верхнего края доски не доберёшься, надо разбирать крышу и отворачивать уголок по всей стене.

Максим сел на землю, задумался.

А зачем разбирать крышу, зачем вообще освобождать верхний край? Вполне достаточно выкрутить шурупы снизу, полностью освободив нижний край, отогнуть доски и в образовавшуюся щель можно будет проникнуть внутрь. Во всяком случае, надо попробовать.

Ну что, «глаза боятся – руки делают» - вспомнил он поговорку. С помощью этой поговорки можно горы свернуть. Они разделились с Кешли – Максим страгивал шурупы большой отвёрткой, а Кешли другой, поменьше, выворачивал их полностью. Отвернули первую доску, попытались поддеть, но она сидела как мёртвая. Понятно, доски с профильным краем, сшиты шипом. Значит надо отвернуть ещё несколько. Да и всё равно в узкую щель не пролезть.

Работа закипела. Не всё шло гладко, местами шурупы не поддавались, приходилось изощряться, приспосабливать подобие рычага, вставив другую отвёртку в отверстие в ручке. Отвернув штук пять досок, попробовали ещё раз. Ширина была достаточная, но сшиты они были надёжно, пришлось отворачивать ещё несколько.

Вцепившись в середину всего полотна, Максим изо всех сил потянул стену на себя. Доски разошлись дугой, образовав приличных размеров дыру. Совместными усилиями они расширили лаз до приемлемых размеров.

- Ну-ка, подержи – Максим отполз, подпуская Кешли и уступая ему свою позицию.

Широкая щель, даже не щель, а полукруглая нора зияла над полом. Максим, не мешкая, влез в кладовку. Кладовка была уставлена стеллажами, ему пришлось их раздвигать. Всё было заставлено приборами, блоками, прочим оборудованием.

Подсвечивая фонариком, он с трудом нашёл, что искал. Ричард, очевидно, умышленно засунул мешок в самый дальний и недоступный угол, подальше от любопытных глаз.

На передышку времени не было. Максим устроился в углу и начал аккуратно выкладывать содержимое мешка на свободном пятачке пола, чтобы потом в том же порядке сложить обратно.

Одежда, много одежды. Зачем она ему, непонятно.

«Впрочем, мою куртку он ведь тоже подобрал» - подумал Максим.

Под одеждой он нашарил главное – ноутбук Алекса. Максим почему-то совершенно определённо подумал – «Ноутбук Алекса».

Положив его перед собой на кучу одежды, он задумался. Вот тут, среди всей информации, хранящейся в памяти этого компьютера, может быть разгадка всех тайн. Как поступить?.. Забрать его нельзя, это исключено… К тому же он всё равно не работает…

Ну что ж, раз он не работает, то никто не хватится, если вынуть из него винчестер, или, как говорят в Германии, фестплату, со всеми хранящимися в нём данными. Оживить винчестер, считать с него информацию – чисто техническая задача. Это не сложнее, чем считать записи с чёрных ящиков.

Максим попросил Кешли подать ему мелких отвёрток и принялся за работу. Раскрутить корпус ноутбука и добраться до винчестера оказалось намного проще, чем разобрать стену дома.

Аккуратно вынув, Максим упрятал маленький кирпичик с бесценными данными, которые скоро принесут ему миллиарды долларов, о чём он сейчас ни в малейшей степени не подозревал,  в самый глубокий карман, и собрал компьютер.

В ворохе предметов, оставшихся на дне мешка, Максиму попалось несколько сотовых телефонов. Тоже, наверное, что-то очень ценное, но что с этим делать, Максим уже не знал.

А вот полиэтиленовый мешочек, судя по всему, с документами. Обязательно надо посмотреть. Несколько паспортов, фотографии, ещё какие-то книжечки, всё аккуратно сложено в стопочку. Максим начал последовательно пересматривать всю стопку и так же аккуратно складывать.

Имена и фотографии в паспортах ни о чём ему не говорили. Располагая достаточным временем и свободным доступом ко всему этому, он, наверно, обнаружил бы здесь много интересного, но надо считаться с обстоятельствами. Перелистывая, стараясь запечатлеть в памяти как можно больше, он перекладывал всё это сокровище из одной стопки в другую.

В один из паспортов была вложена фотография – Битти с очень похожей на неё молодой женщиной, очевидно, матерью.

«Грюнвальд Мария» - прочитал Максим на первых страницах паспорта, рядом с фотографией его хозяйки. Немецкая фамилия, русское имя.

«Наверно тоже немка русского происхождения, как я и Алекс - подумал он. – А где она жила?»

В персонал-аусвайсе, вложенном в загранпаспорт вместе с фотографией, стоял адрес в Георгс-Мариен-Хютте. Маленький немецкий городок. Надо запомнить…

Всё, теперь можно собираться. Все действия Максим повторил в обратном порядке – сложил документы, уложил в мешок пакет, ноутбук, одежду. Мешок – в угол, стеллажи – по своим местам.

С досками пришлось повозиться. Надо было аккуратно совместить их по швам, чтобы не оставить следов взлома стены. С большим трудом им это всё же удалось. Зато потом быстро привернули все шурупы.

Как ни грандиозно было всё, что они проделали, предстояло не менее трудное дело. Максим не представлял, как он сможет забрать Битти. Это не винт из компьютера вынуть!

Это даже не «глаза боятся - руки делают». У него впервые промелькнула мысль, что, возможно, он не всё продумал до конца.

«Делай, что надо - и будь, что будет» - вспомнил он ещё один девиз, и направился к зданию, где лежал три дня назад и где должна быть Битти. Тихо ступая, они вошли в больничный корпус.

В конце коридора, в дежурке, тускло светил ночник. Максим дошёл до своей бывшей палаты. Битти должна быть в комнате напротив.

А если она не одна? Это должно быть ещё и лучше. В любом случае надо объясниться с Лхаце, нельзя забирать девочку тайком от неё, она ведь отвечает за ребёнка. С ней можно договориться, она должна понять, у неё добрая душа.

Максим тихо-тихо приоткрыл дверь. Полная, абсолютная тишина висела в комнатке. Даже дыхания не слышно. Прикрыв фонарик ладонью, Максим включил его и стал осматриваться. Очень скоро он понял, что комната пуста. Битти здесь не было.

Может быть, он ошибся? Он вышел, так же осторожно вошёл в соседнюю комнату, прислушался. Тоже тишина. Следующая комната. Тоже пусто.

Так он исследовал несколько комнат, Битти нигде не было. Как это понимать?

Попробовать заглянуть в дежурку?

Тихо-тихо приоткрыл дверь, просунул голову. Посреди комнаты в напряжённой позе стояла Лхаце в белом накинутом халате.

- О, Лхаце, здравствуйте. Наконец-то я вас нашёл.

- Мистер Шонеберг, как вы меня напугали – по-тибетски ответила Лхаце.

Максим подозвал Кешли и через него продолжился разговор. Лхаце поведала, что Битти здесь нет. Ричард рассказал ей всё об авиакатастрофе, об опасности, и попросил увезти Битти куда-нибудь в надёжное место. Он признался, что сейчас может доверять только Максиму и Лхаце.

Максим рассказал, что тоже беспокоится за Битти, и хотел бы её забрать. Лхаце ответила, что, если он считает, что это необходимо, то, конечно, может её увезти, но это не пойдёт ей на пользу. Она хорошо освоилась в том месте, где сейчас находится, начала привыкать к Лхаце и её знакомым, её состояние постепенно нормализуется.

Максим спросил, что это за место, у кого она там живёт?

Это не очень далеко отсюда. Небольшое глухое поселение, но условия там хорошие, а главное, там её никто не станет искать. Даже Ричард не знает, где это. Там живёт близкая знакомая Лхаце со свой семьёй, тоже детский психолог. У неё свои дети. Битти сейчас очень полезно детское общество. Если мистер Шонеберг желает, можно съездить туда завтра утром.

«А почему бы и нет? – подумал Максим. – Можно и слетать. Только не завтра утром, это будет уже поздно, а прямо сейчас. Только согласится ли Лхаце?».

Она выслушала, задумалась, потом ответила, что, если у них есть на чём лететь, то она согласна. Завтра утром ей так и так надо туда ехать.

Максим с Кешли вышли в коридор, дождались, пока она соберётся, и они втроём отправились в обратный путь. Максим, извинившись, объяснил, что придётся пройти до вертолёта.

- Ну и что? – был ответ – всю жизнь она ходит по горам, уже привыкла.

Максим с фонариком шёл впереди, Кешли замыкал. Спустились в ущелье благополучно, вниз идти легче. А там по уже известной тропке – до изгиба реки и направо.

Половинка луны освещала ландшафт – нависшие горы, речку, берег. Луне в меру сил помогали многочисленные звёзды размером в пятак.

Наконец добрались до вертолёта. Все огни были погашены, только приборная доска едва зеленела в кабине. Пилот, разложив сиденья, устроился на них и похрапывал, в ожидании пассажиров.

Кешли осторожно растолкал его, они посовещались.

«Сейчас он лететь не может – передал Кешли содержание их разговора. – Надо подождать рассвета. В темноте лететь очень опасно, да и не видно ничего на земле без огней».

Ну что ж, деваться некуда, надо ждать. Рассвет уже не за горами, хотя в действительности он должен показаться как раз из-за гор.

Они взобрались в кабину, расселись, и, кто как смог, задремали в ожидании утреннего солнца.

∫

Максим чувствовал, как уходит напряжение. Только сейчас он смог перебрать события последних часов, проанализировать и сопоставить факты и результаты. Несмотря на полную авантюрность и слабую продуманность его планов, кое-что всё-таки удалось сделать.

Бесценная информация, лежащая в его внутреннем кармане, непременно должна помочь в разгадке хотя бы некоторых загадок. С этой частью плана он, кажется, справился, на большее трудно было рассчитывать.

Другая часть – Битти. Во-первых, она цела и невредима, и даже идёт на поправку. Во-вторых, она в надёжном, никому не известном, месте.

Внезапно Максиму стало ясно, что, если он заберёт её и будет таскать с собой, то не только существенно усложнит свои действия, ограничит свободу передвижения и всякую другую свободу, но и саму девочку подвергнет большой опасности.

С одной стороны ему спокойней, если она будет при нём, с другой стороны, если они будут вместе, их станет легче вычислить и выследить.

Как поступить? От напряжённых размышлений, взвешиваний всех «за» и «против», заныло в макушке. Захотелось отбросить всё, отдохнуть, расслабиться. Он задремал.

Ему снилось, что вертолёт стал подниматься, всё выше и выше. Долина, речка, потом горы с их снежными вершинами уходили вниз, всё дальше и дальше. Пролетели сквозь облака, они тоже ушли вниз и продолжали удаляться. Перестали различаться домики, река, отдельные горы, всё слилось в грандиозные горные хребты.

Всё выше и выше. Хребты слились в один колоссальный горный массив, протянувшийся с северо-запада на юго-восток. Постепенно рядом с этим массивом возникли другие, не менее громадные. Стал виден край суши, с южной стороны выплыл голубой океан. По мере подъёма океан чернел, зелёное пространство вокруг гор росло, треугольник суши, протянувшийся на юг в бесконечную гладь океана, становился всё меньше.

Горизонт стал сужаться, вся планета - съёживаться, как удаляющийся воздушный шар. Становилось всё холодней, тьма бесконечного космоса окружала их со всех сторон.

Но прежде, чем всё погрузилось во мрак, вверху возник свет.

Он приближается, расширяется, становится ярче. И вот уже они со всех сторон окружены ослепительным ярчайшим светом, он пронизывает их насквозь, от него возникает ощущение высочайшей степени чистоты и красоты.

Они висят в этом божественном пространстве, впитывая бесконечную радость и счастье, разлитые вокруг.

Издалека к ним приближаются белые фигуры – женщина с девочкой на руках - это Битти, и двое детей рядом с ними. Их лица выражают счастье и любовь. Они подходят, женщина, похожая на мадонну, протягивает Битти. Битти протягивает ручки…

Вертолёт стрекочет…

Максим открыл глаза. Он, утомлённый перенапряжением минувшей ночи, проспал взлёт. Лхаце показывала дорогу, Кешли, сидя рядом с пилотом, помогал, переводя. Один Максим не у дел, прикорнул за спиной пилота, и его не стали будить.

Утреннее солнце уже над горизонтом и во всю свою мощь светило Максиму в глаза.

Они подлетали к цели.

Внизу горное селение. В стороне от него небольшой аэродромчик для самолётов местных авиалиний. Они опустились на вертолётную площадку.

Со стороны домов бежали дети, очевидно, они всегда встречали прилетающих в надежде чем-то помочь и заработать на этом, либо просто выпросить несколько монеток. Но, увидев, что среди прилетевших нет ни туристов, ни альпинистов, остановились в стороне и смотрели с детским любопытством.

Лхаце сразу повела Максима к своей знакомой. Дом стоял на краю посёлка в самом живописном месте. Он, судя по всему, был построен недавно и резко отличался от других, больше похожих на подсобные хозяйственные пристройки где-нибудь в глухом хуторе Германии.

За домом был огороженный садик, в нём они и увидели Битти с другими детьми. Она сидела на расстеленном одеяле и гладила щенка тибетской овчарки. Щенку нравилась эта игра, он ёрзал на спине, подставляя круглый лысый животик и, время от времени, пытаясь цапнуть маленькую ручку.

От дома уже шла невысокая женщина с улыбчивыми живыми глазами на круглом лице, по-своему красивая внутренней душевной красотой.

- Намасте – чуть склонившись и сложив руки, приветствовала она гостей, подойдя поближе, и сразу же они с Лхаце, радостно смеясь, обнялись, как делают при встрече хорошие закадычные подруги. Она ещё, видимо, хотела за этим спрятать смущение перед незнакомыми людьми.

Максим тоже был слегка смущён. Не зная, как себя вести, что говорить, он подошёл к Битти, присел перед ней. Посмотрев на их игру, он тоже пощекотал пальцем животик щенка. Тот немедленно вцепился в палец и стал его терзать, мотая маленькой башкой. Максиму было щекотно, но он умышленно не убирал руки.

Битти широко открытыми глазами смотрела на них, её удивляло, что он не боится собачьего укуса. А Максим был счастлив. Он своими глазами видел, что с Битти всё хорошо, она реагирует, у неё просыпаются эмоции, и в этом раю она непременно поправится.

Айсте – так звали хозяйку, пригласила всех в дом на утренний чай с дороги. Они разулись перед входом по тибетскому обычаю, прошли в чайную комнатку, уселись на пол перед невысоким столиком. Хозяйка быстро приготовила тибетский чай, разлила его по чашкам, они с Лхаце раздали его, поставили на столик большое блюдо с лепёшками. Чай был сытный, что-то промежуточное между простым чаем и бульоном.

За чаем Лхаце посматривала на Максима, пытаясь угадать его впечатления от Битти, Айсте, вообще от всего им увиденного. Он это почувствовал, и попросил Кешли передать, что рад тому, как чувствует себя Битти, и ему нравится здесь всё. Лхаце и Айсте посветлели лицами, заулыбались, их напряжение спало и чаепитие продолжалось в открытой дружелюбной атмосфере.

Позавтракав, они вышли с Лхаце, и Максим сказал ей о своём решении.

Он согласен, что Битти здесь будет гораздо лучше, увозить её сейчас было бы очень неразумно и, несомненно, вредно для неё. Только он хочет оставить денег на её содержание, ведь она всё-таки его дочь. Он попросил Лхаце передать Айсте вместе с благодарностями некоторую сумму, которой должно на всё хватить. Он при этом будет чувствовать себя спокойней.

А им уже пора лететь. Они тепло попрощались с женщинами, Максим вернулся к Битти, погладил её по головке, посмотрел на неё прощальным взглядом, думая при этом, когда он её увидит в следующий раз, и они направились к вертолёту.

Лететь пришлось в облаках. Невесть откуда взявшаяся облачность сгущалась и опускалась всё ниже. Пилот поднял вертолёт над облаками, ниже лететь было опасно. Выше тоже уже нельзя. Мотор напряжённо гудел, пытаясь удержать машину в разряжённом воздухе. Под ними, насколько хватало глаз, клубился белоснежный океан.

Летели долго. Пилот ориентировался по солнцу и по приборам. Разглядев слабый просвет в облачном покрове, свернул к нему, пытаясь определить местоположение более точно. Внизу были горы, горы и горы. Никаких ориентиров.

Максим почувствовал беспокойство пилота. Похоже, он не узнавал местность. К тому же запас топлива был ограничен, летели они уже довольно много.

Полёт продолжался ещё некоторое время. Плотная  облачность не давала никаких шансов определиться на местности. По расчётам уже должна была быть долина. Пилот начал осторожное снижение. Долго летели в белом молоке, напряжённо всматриваясь в окружающее пространство.

Когда, наконец, облака рассеялись, увидели совсем близко внизу зелёные долины. По выражению пилота было видно, что он в полной растерянности. Видимо, он совершенно не узнавал местности и ожидал увидеть совсем другое.

Посоветовавшись с Кешли, он свернул в сторону и направил вертолёт куда-то вбок. Максим разглядел на склоне холма пасущееся овечье стадо.

- Мы заблудились – пояснил Кешли. – Придётся садиться и спрашивать, где мы.

Они опустились на вершину холма, поросшего чахлой травой. Выбравшись, направились в сторону стада.

Пастухов нигде не было видно. Зато было видно, как от стада в их сторону бросились овчарки. Подбежав, они окружили группу и стали отчаянно лаять. Всего их собралось десятка полтора. Образовав плотное кольцо, они не давали идти. Любое движение они воспринимали как угрозу нападения и готовы были кинуться на двинувшегося с места.

Это были курдские овчарки, особенно злые. Шутить с ними опасно. Их внушительные клыки не давали никаких шансов на спасение.

На пилота, попытавшегося поднять камень, кинулись несколько ближних, он, испугавшись, инстинктивно присел, и от него тут же отстали.

Максим тоже сел на землю и потянул Кешли за рукав. Когда они сели, свора тут же прекратила свой сумасшедший лай и вполне дружелюбно расположилась неподалёку.

Эта нелепая ситуация продолжалась довольно долго. Овчарок она вполне устраивала, но, если кто-то пытался встать, всё начиналось снова – свора дружно кидалась на него.

Однако бесконечно это длиться не могло, надо было что-то делать. День был в разгаре, все планы уже были нарушены, теперь ещё и этого не хватало. Попытались кричать, но крики тоже бесили овчарок. Впрочем, если кто-то мог слышать, он бы давно явился на отчаянный собачий лай.

Они просидели часа два. Максим уже полностью смирился, был готов на любое развитие событий. Его самолёт, вероятно, уже давно в воздухе. В конце концов, это не смертельно. Улететь он может и самостоятельно.

Солнце начало проглядывать сквозь поредевшие облака. Бессонная ночь и события последних часов дали себя знать – пригревшись под лучами солнца, он задремал.

Разбудили его громкие крики попутчиков. Увидев вдали двух всадников, они пытались привлечь их внимание. Это оказались пастухи, отлучавшиеся по неотложным делам. Из разговора с ними выяснилось, что Катманду на востоке, они облетели его и чуть не долетели до индийской границы.

Пастухи отогнали собак и освободили пленников.

Спешить уже было некуда. Троица расселась по своим местам и, взлетев, вертолёт направился домой. Облака полностью рассеялись, будто их и не было. Немного погодя пилот сориентировался, и уже без приключений они долетели до аэродрома местных авиалиний.

∫

Здесь их ждала трагическая новость – произошла ещё одна авиакатастрофа. Самолёт, взлетевший около двух часов назад с международного аэропорта Трибхуван, расположенного рядом, не успев набрать высоту, врезался в гору.

Об этом говорили по всему аэропорту. Подробностей ещё не сообщали. Но Максим и без этого знал, как всё произошло.

А ведь он сомневался, стоит ли прислушиваться к предупреждению Учителя. Если бы они успели, то он наверняка полетел бы, несмотря на предсказание.

«Как он там говорил - ``Вас хранит небо``?» всплыли в памяти слова Учителя.

Выходит, что небо понагнало облака, чтобы они заблудились. И подослало собак.

Да, это уже очень серьёзно. Самолёт с более чем сотней пассажиров так просто взрывать не станут. Пожалуй, только сейчас Максим стал догадываться, насколько крупная идёт игра, в которую он оказался замешанным.

Его сомнения передались Кешли.

- Подожди, мы сейчас узнаем у Биссала, что и как. Наверно, у них в диспетчерской знают подробности – они вошли в одно из служебных помещений, и Кешли позвонил по внутреннему телефону. Поговорив несколько минут, он положил трубку и, подойдя к Максиму, передал ему, о чём был разговор.

Подробностей никто не знает. Вполне возможно, что и не узнает. На место катастрофы уже слетали спасатели, но там нечего делать – удар был колоссальной силы, всё, что может, полыхает. Выживших нет, там весь фюзеляж в лепёшку, будто из под гигантского пресса. Дежурный диспетчер говорит, что, судя по фразам экипажа перед ударом, их что-то ослепило.

- Чей самолёт? – уже зная ответ, спросил Максим.

- «Боинг» немецкой «Люфтганзы» - Кешли был потрясён. – Это твой?

- Да.

Кешли не знал, что сказать. После долгой паузы он спросил:

- Так всё серьёзно?

Максим пожал плечами.

- Что им надо?

Максиму не хотелось ни говорить, ни думать.

- Я не знаю. Я в той катастрофе память потерял… Я ничего не знаю. Только вижу, что за мной охотятся и игра идёт очень крупная.

Немного поразмыслив, он добавил:

- Кешли, брат, мне нужно срочно и незаметно исчезнуть. И ни одна живая душа не должна знать, что я не летел этим рейсом.

Кешли задумался.

- Можно лететь из Дели, или из Калькутты. А туда на автобусе. Многие туристы так добираются.

- Ты мне поможешь?

- Обязательно!

Максим спросил, где тут банкоматы. Кешли провёл его в филиал банка, Максим попытался снять деньги со своей кредиткой. Она предназначалась для шпаркасс Берлина, но оказалась довольно универсальной, её принял банкомат «MasterCard».

С деньгами все дороги открыты. Максим, во-первых, щедро рассчитался с Кешли, не принимая никаких возражений.

- Я богатый – это был веский аргумент.

В качестве компенсации Кешли настоял на том, что будет сопровождать Максима до самого отлёта. Кстати, в этом случае Максиму вообще нигде не придётся засвечиваться, он всегда может ждать «за углом».

План был таков – доехать до автобусного терминала в районе Гонгабу, оттуда идут междугородные автобусы по всем направлениям. Ближайшим рейсом выехать в Калькутту или Дели на любом приемлемом автобусе, главное, чтобы быстрей и незаметней. Там так же без задержки взять билет на ближайший авиарейс в Германию. Дорогие билеты в бизнес-класс можно взять свободно, к тому же Кешли, как штатный сотрудник непальской авиакомпании, мог воспользоваться своими каналами.

Максима уже ничто здесь не держало, свою сумку с парой вещей он с вечера таскал с собой. На такси они доехали до бус-терминала, довольно скоро Кешли взял билеты на комфортабельный автобус с кондиционером – билеты на них стоили в несколько раз дороже, чем на обычные, и поэтому их брали неохотно. В ожидании рейса они посидели в кафе, пообедали перед дорогой.

Предстояло ехать несколько часов до приграничного городка Бхайрава. Комфорт был хоть и не европейский, но вполне приемлемый, в отличие от обычных автобусов, в которых было душно, пыльно, тесно, и среди пассажиров там могли оказаться куры, утки и прочая домашняя живность, вплоть до мелкого скота.

Максим, прислонившись к окну, то дремал, то размышлял всю дорогу. Новые события перевернули всё в его голове. Теперь он физически ощущал опасность. Самым угнетающим во всём этом была полная неясность происходящего – кто, зачем, и где предел возможностей этой неведомой силы, устроившей страшную и бесчеловечную охоту за ним, не считаясь с жизнями безвинных людей?

Как им удалось узнать о его счастливом воскресении из гималайской мясорубки, как они выследили его дальнейший путь и так серьёзно к нему подготовились, и что произошло там, в горах, вблизи аэропорта Катманду? Что за дьявольское неведомое оружие они применили? Лазерная пушка?

Вопросы, вопросы…

Он случайно взглянул на Кешли. Его поразил отсутствующий взгляд и изменившееся выражение лица Кешли. О чём он думает? Каково ему от этих ужасных событий?

Максиму как-то передалось ощущение полной растерянности и опустошённости, царившее в сознании Кешли. Всё происходящее совершенно не укладывалось в его восточном мозгу – как можно так поступать с живыми людьми? Что это за цивилизация, в которой такое возможно? Как понять этих европейцев? Люди ли они, есть ли у них души?

Такое же смятение царило в его душе и в душах многих непальцев после трагедии в королевской семье. Слишком высокую цену платит Непал за внимание к нему Запада! Трижды мудры были предки, не пускавшие иностранцев в свою тихую страну.

Так в мрачных бесплодных раздумьях доехали они до Бхайравы. До границы надо было пройти или проехать несколько километров. Они решили идти пешком, размять затёкшие после долгого сидения мышцы. Тем более что предстояло ехать дальше.

Пройдя пограничный пост, они оказались в индийском посёлке Соноли. Отсюда предстояло добраться до Горакпура, от которого шли поезда по всей Индии.

На этот раз уже не было комфорта и чистоты. Промучившись около часа в вонючем автобусе, они с облегчением вышли в следующем пункте и, не мешкая, пошли на вокзал.

Идя по улицам индийского города Максим невольно сравнивал его с Непалом. Сравнение было не в пользу Индии. Но это уже мало интересовало его.

На вокзале Кешли пошёл за билетами, Максим ждал его в неприметном месте. Через некоторое время Кешли вернулся и изложил обстановку – билеты до Дели на ближайшие поезда разобраны, потому что все туристы, направляющиеся на запад, едут этим путём. Наверно так же трудно будет с авиабилетами в Дели. Но есть другой путь, ничем не хуже – через Калькутту. Туда и поездом легче добраться - с билетами полегче, и оттуда улететь также легче.

Все предпочитают Дели потому, что он – западнее Горакпура и как бы по пути на запад, а Калькутта – в обратной стороне. Но для самолёта это не имеет значения, так как добавляет всего лишь несколько процентов к общему расстоянию.

Решили ехать в Калькутту. Кешли взял билеты, и вскоре уже они рассаживались в вагоне. Здесь тоже было полное отсутствие европейских стандартов, даже окна были с решётками вместо стёкол.

Ночь предстояло провести в дороге.

∫

Калькутта встретила их утренней прохладой, вокзальным шумом и вездесущей грязью. Тут же на вокзале Кешли выяснил насчёт авиабилетов и, не раздумывая, взял Максиму бизнес-класс авиакомпании «Air Berlin». Времени до регистрации на рейс оставалось немного, едва доехать до аэропорта.

Подъехав, они бодрым шагом двинулись к пунктам регистрации. Навстречу им на стоянку такси шли разрозненные группки пассажиров, видимо, с только что прибывшего рейса.

Вдруг Кешли потянул Максима за рукав. Максим проследил за направлением его взгляда и увидел среди встречающих молодую женщину, высматривающую кого-то. В руках у неё был плакатик с крупными буквами «Maxim Schöneberg».

Он остолбенел. Его тут встречали! Женщину он не знал, но, на всякий случай отвернулся, и они ускорили шаг.

Как же он забыл?! Ведь именно сегодня здесь, в Калькутте, открывается международный чемпионат по шахматам, и он, Максим Шонеберг, его участник. Откуда же организаторам этого турнира знать, что он за это время уже дважды погиб?

Но каков сервис! Не зная точно, когда он прибудет, его встречают! А может быть это тоже происки тех же неведомых сил?

Максим мотнул головой, как бы стряхивая дурные мысли. Он уже готов подозревать всех подряд, даже этих милых людей из оргкомитета чемпионата, так тепло встречающих его участников.

Но он вынужден их разочаровать. Не его вина, что его дважды убили.

Основная масса пассажиров уже прошла регистрацию, у окошка стояло лишь несколько человек. Максим встал в очередь.

Когда всё было готово, он подошёл к Кешли, стоявшему у входа в «отстойник».

Итак, они расстаются. За короткое время их знакомства они очень сблизились, стали больше, чем друзья. Максим подумал, что среди всех людей на Земле сейчас, в этот момент, Кешли, пожалуй, самый близкий ему человек. Старых связей он не помнит. Крошка Битти, разумеется, тоже дорога ему, но там другой тип отношений.

Что-то подсказывало Максиму, что расстаются они ненадолго. Он так и сказал:

- У меня предчувствие, что мы скоро опять увидимся!

- Я буду ждать, брат – ответил Кешли. – Береги себя. Мне будет тебя не хватать.

- До встречи, братишка.

Они крепко обнялись. Максим забросил свою сумку на плечо и прошёл в «предбанник».

∫

Приглушённый гул моторов успокаивал и убаюкивал. Аэробус А340, набрав крейсерскую высоту и скорость, догоняя солнце, держал курс на Катар, промежуточный заправочный пункт в Дохе (Al-Dawhah). За иллюминаторами господствовала безбрежная облачная пустыня. Сезон дождей в Индии шёл на убыль, но небо пока редко было чистым.

Максим сидел пристёгнутый, расслабленно откинувшись на спинку комфортабельного кресла. С момента взлёта он не шевелился. В первые моменты, при разгоне и подъёме, он чувствовал какое-то напряжение, будто ждал чего-то. Чего, сам не знал.

Взлёт и набор высоты прошли нормально.

«Бывают же и благополучные взлёты» - с горькой иронией подумал он.

Можно было пока расслабиться. Пассажиры зашевелились, самые нетерпеливые пошли по своим нуждам, стюардессы забегали по салону, обслуживая дорогостоящих гостей.

Сосед Максима, седовласый господин с профессорской внешностью, подозвал пробегавшую мимо девушку, тоже что-то попросил у неё. Она умчалась и вскоре принесла стакан томатного сока. «Профессор» с видимым удовольствием отпил большой глоток, поставил стакан на откинутый столик перед собой и, удобно развалившись, стал озираться по сторонам, явно ища общения.

Максим сидел, полуприкрыв глаза, не проявляя ни малейших признаков ответной коммуникабельности. Сосед, поёрзав, успокоился и затих, взяв пример с Максима.

Шло время. Ничего не происходило. Максим мысленно улыбнулся сам себе – а чего он, собственно говоря, ждёт? Не новой ли авиакатастрофы? Нет, хватит забивать голову, надо жить! Ему стало чуть-чуть стыдно, что он так категорично пресёк поползновения своего соседа. Вроде интеллигентный старичок, во всяком случае, деликатный, не стал привязываться.

Максим открыл глаза, огляделся. Сосед потягивал из своего стакана, держа его в руке. Максим посмотрел на густой красный напиток, едва заметно улыбнулся.

Тактичный сосед воспринял эту улыбку как сигнал «семафор открыт», а направление взгляда, как повод к разговору, и с готовностью «продолжил» беседу, началом которой стали взгляд Максима и его улыбка.

- Всегда, когда лечу, с большим удовольствием пью этот сок. Почему-то на земле он не доставляет мне такого наслаждения.

Он оказался немцем, и общение на этом языке вполне устраивало Максима.

- А вы часто летаете?

- В последнее время – да. Я историк, пишу книгу о религиях Индии – он представился, слегка выпрямившись. – Якоб Вассерманн. Профессор истории.

«Так я и подумал» - подумал Максим, и тоже сдержанно представился.

- Я уже давно обратил внимание на этот феномен – продолжал профессор - многие в полёте предпочитают томатный сок другим напиткам. И стюардессы, зная об этом, всегда держат его наготове.

- Интересное наблюдение – поддержал тему Максим.

- Да, очень интересное… И вообще, наблюдать жизнь, её явления, очень интересно. Многие с годами теряют интерес к жизни, а у меня – наоборот, чем старше, тем интересней. И чем больше узнаёшь, тем больше хочется знать, тем удивительней и поразительней открываются вещи.

- Вы, наверно, поэтому и стали историком?

- Да, наверно… Вот, к примеру, феномен роли личности в истории человечества. Меня очень давно интересовало это явление, да и не только меня, в этом я не оригинален, и недавно я издал книгу по этой теме. Когда я стал в поисках материалов для неё глубже копать, обнаружил, что почти все самые значительные повороты истории начинались с малозаметного, почти случайного события, главным действующим лицом которого очень часто был вовсе не какой-нибудь видный деятель мирового или государственного масштаба, а совершенно неприметная, зачастую случайная фигура.

Он сделал паузу, но, убедившись, что Максим внимательно слушает, поскакал на своём «любимом коньке» дальше.

- Вот, к примеру, Первая мировая война. Сейчас уже мало кто задумывается, почему она стала мировой. К мировым войнам привыкли. За ней уже была Вторая мировая, очень долго говорили и ждали Третью, а ведь это не так просто складывалось. С чего это вдруг весь мир ввязался в страшную драку? Пусть бы себе и разбирались между собой те, кто что-то не поделил. А, кстати, вот вы помните, с чего она началась?.. Первая мировая война?

У Максима что-то мелькнуло в мозгу, и он сказал:

- Убийство в Сараево. Герцога – и запоздало поразился - откуда он это знает? Что за фокусы выкидывает его память? Имени своего не помнит, а такие малозначащие в его жизни факты, не напрягаясь, выдаёт! Тоже феномен!

- Правильно. Во всех учебниках и других официальных источниках - убийство сербским террористом в Боснии, Сараево, эрцгерцога Австрии Франца Фердинанда и его супруги. Ну и что? В России, откуда пришла это мода – убивать царствующих особ, террористы Народной воли царей через одного лишали жизни, а министров и губернаторов – без счёта. И никаких войн. Тем более, мировых. Хотя резонанс, конечно, большой. Но тут оказался особый случай. Уже существовал Тройственный союз – Германия, Австро-Венгрия, Италия. И другой блок – Антанта, образованный Великобританией, Францией и Россией. После убийства – случай, конечно, возмутительный – кайзер Вильгельм (это латинский Цезарь на немецкий манер) призвал Австро-Венгрию отомстить Сербии. Убийца – серб, вот и наказать Сербию, хотя она сама с удовольствием распяла бы этого «патриота», так подставившего свою Родину. На помощь Сербии поспешили братья славяне - Россия. И правильно сделали, не оставлять же безвинных соплеменников на растерзание могучим агрессорам. Германия тут же объявила войну России. На стороне России выступила Франция. Германия с готовностью объявила войну и Франции, и тут же вторглась в Бельгию, нейтралитет которой гарантировала Великобритания. Ей пришлось, выполняя свои гарантийные обязательства, объявить войну Германии. И закипели кровавые страсти. Вот так ничего не представляющая из себя пешка, пустое место, натуральное ничтожество без роду, без племени и с навозом в голове, вместо мозгов, заварило первую в мире бойню планетарного масштаба. Конечно, вы можете возразить, что всё уже и без этого назрело, это убийство было фитильком, поджегшим запал бомбы, взорвавшей весь артиллерийский склад. И будете правы. Но меня во всех этих случаях, а их много, всегда поражало то, что на самом острие событий, переворачивающих мир, оказывался один маленький человечек. Элементарная человеческая душа, выбранная высшими силами для осуществления их грандиозных по земным меркам планов.

Профессор, довольный, что его так внимательно слушают, откинулся на спинку кресла и, оглядевшись, опять обернулся к Максиму.

- Я, наверно, утомил вас своими байками. Вы уж простите старика.

- Нет-нет, что вы, я с удовольствием вас слушаю. Всё это очень интересно. А ваша мысль о том, что высшие силы управляют нами через случайно выбранных исполнителей, кажется мне очень оригинальной и не лишённой смысла.

- О-о, вы абсолютно точно ухватили главное. Тогда я, с вашего позволения, расскажу ещё один сюжет из моей книги, значительно более интересный. Пока я говорил об общеизвестных фактах. Их можно найти во всех учебниках истории. А этот случай, о котором я сейчас расскажу, переворачивает все сложившиеся представления. Речь пойдёт о ещё одном очень важном событии мирового значения – октябрьской революции в России. Её называют по-разному, у нас многие называют её октябрьским переворотом, зато в России это Великая Октябрьская Социалистическая Революция. Конечно, о её роли и значении можно спорить, точек зрения немало, и они часто полностью противоречат друг другу, но то, что это событие оказало влияние на весь дальнейший ход истории, является фактом, это признают все здравомыслящие историки. Так вот, эту революцию всегда связывали с именем Ленина или Ульянова. Он, мол, её подготовил, спланировал, осуществил и руководил её проведением на всех этапах. У всех, особенно в России, эта революция ассоциируется с Лениным на броневике, залпом Авроры, штурмом Зимнего дворца и так далее. Да, и с ленинскими Апрельскими тезисами, якобы содержащими описание её подготовки, задач, и её планирование. На самом деле всё было не так. Был некий Александр Парвус, его можно назвать злым гением России. Родившись в глухой российской провинции, он потом жил в Константинополе, Германии, в общем, везде. Обладая недюжинным умом, значительно превосходящим ленинский, и гениальной прозорливостью, он, в начале Первой мировой войны разработал «меморандум», грандиозный план разрушения России, и представил его на рассмотрение германскому послу в Константинополе, где тогда проживал. План был настолько продуманным, учитывающим все общественно-политические реалии того времени, что грамотному дипломату сразу стала видна полная реальность его осуществления. На двадцати страницах Парвус анализировал все стороны российской жизни, по расстановке политических сил, по экономическим и военным вопросам, по настроениям всех слоёв общества, по территориям, и множество других. Этот план был немедленно представлен кайзеру Вильгельму II и одобрен им. Разрушить и захватить Россию – это была тогда заветная мечта кайзера. Что было мечтой и целью Парвуса – трудно сказать. На Россию ему было наплевать, ни любви, ни ненависти к ней он не испытывал, впрочем, так же как и к Германии, и к любой другой стране. Личное обогащение – а, надо сказать, он просил у Германии на осуществление этих планов 40 миллионов марок, и на последующее закрепление достигнутых результатов ещё 40 – так он мог и без этих глобальных мировых катаклизмов стать богатым. Я думаю, это был его способ самореализации. Он просто, благодаря своей прозорливости, увидел, что это возможно и как это сделать, и решил реализовать свои дьявольские способности – не пропадать же таким гениальным идеям! Чьими руками это сделать, он тоже хорошо знал. С Лениным он был знаком ещё с 1900 года. Печатать «Искру» - тоже была его идея… Ленин в то время, в начале войны, жил в эмиграции, в Цюрихе. От своих революционных дел он отошёл, не видя реальной возможности их осуществления, и уже подумывал навсегда уехать в Америку. Но, когда ему всё это предложили, а именно – безопасная доставка в бурлящую Россию и неограниченное финансирование, он думал недолго. Его и вместе с ним ещё около тридцати «революционеров» доставили с комфортом и под надёжной охраной в опломбированном вагоне через всю воюющую Европу и Скандинавию в Петроград. Здесь, на Финляндском вокзале, тот же Парвус через своих агентов на немецкие деньги, которые уже щедро отваливались ему на осуществление этой программы, организовал Ленину триумфальную встречу с броневиком, митингом, толпой встречающих «поклонников», что ещё больше вдохновило Ленина, и он с воодушевлением приступил к осуществлению подложенных ему планов. Вот такова была истинная история… Взятие Зимнего дворца – а чего его брать, в него свободно входили и выходили со стороны набережной. Революционные комитетчики долго не решались, чего-то ждали, потом набрались смелости и, войдя во дворец, дошли до зала, в котором тоже неизвестно чего ждало Временное правительство, «низложили» его, тут же отправив в камеры Петроградской крепости… Сейчас всё это широко известно, источники информации раскрыты. «Меморандум» Парвуса, хранившийся в немецких архивах, открыт, опубликован и доступен широкой публике. Есть уже книги немецких и скандинавских историков обо всех этих событиях, да и по российскому телевидению прошёл фильм о Парвусе и его проделках, насколько мне известно… Я лично смотрю на всё это под тем же углом зрения – с позиций роли и значения личности в истории. Этот случай интересен тем, что ум и воля одного единственного человека наворотили такие глобальные свершения. Ведь, если бы Парвус, кстати, это его псевдоним, на самом деле его звали Израиль Лазаревич Гельфанд, не провернул всю это колоссальную работу, вряд ли случилось бы что-то подобное. Россия была на подъёме, она бы восстала из войны через какое-то время. Ведь она, в сущности, оказалась на стороне, выигравшей войну. Потенциал у неё был огромный, демократия уже начала устанавливаться… Возможно, что-то и произошло бы, подобное революции, не обязательно в России, но всё это случилось бы не так, не там и не в то время. И с другими последствиями…

Профессор Вассерманн умолк, слегка утомлённый своим эмоциональным рассказом, но лицо его выражало полное моральное удовлетворение. Он был доволен слушателем, собой, тем, что он делает, вообще жизнью в данном, текущем её моменте.

Максим тоже был доволен. Не каждый день случается встретить такого знающего, умного, несмотря на возраст, индивида. Личность профессора и его увлечённость покорили Максима.

По широте охвата и глубине проникновения в исследуемые факты то, что делал профессор, было полным антимаразмом, в отличие от мыслей и действий многих его ровесников. По уровню интеллекта и объёму перерабатываемого его мозгом материала он мог дать фору многим молодым. Яркость и оригинальность мышления были поразительны для старика. В нём не угасал, а, наоборот, разгорался интерес к жизни и вместе с ним здравость мышления.

- Я вам честно скажу, вы меня очень увлекли, как и ваш рассказ – признался Максим. - Мне даже захотелось прочитать вашу книгу. Я думаю, её полное содержание не менее интересно, чем то, что вы рассказали.

Профессор помолчал некоторое время, с тонкой, просветлённой улыбкой оглядывая Максима.

- Я вам подарю экземпляр. И подпишу его. Как вам удобней, могу прислать, а могу и лично вручить, если вы найдёте время навестить старика… А что касается её полного содержания, то и тут вы совершенно правы. Чего стоит, например, случай из древнейшей истории, когда юный шалопай из царской семьи, но без царя в голове, по имени Парнас, украл прекрасную Елену у её мужа, чем вызвал гнев его брата, могущественного Парамемнона, и тот развязал большую войну и взял в девятилетнюю осаду Трою, в результате чего она была полностью разрушена, а народ её истреблён. И опять же всё по прихоти одной личности - молодого болвана, не знающего ни жизни, ни людей, и не желающего ничего знать… Да и это пустяки по сравнению с ещё более древними временами, когда один человек, одна душа, сохранил род людской, а вместе с ним и всех зверей и птиц от полного затопления. Звали его Ной… А ещё говорят, когда Атлантида со всем своим народом и достижениями полностью погибла, всего один её житель спасся и передал египетским жрецам некоторые секреты целой дочеловеческой цивилизации… Вам надо меня останавливать, иначе я никогда не закончу.

- Да, пожалуй, если вас не остановить, мне нечего будет читать в вашей книге. Я тогда у вас спрошу вот что. Вы, если я правильно запомнил, сейчас пишете книгу об Индии. О её богах и религиях? Как вам это тема? Она, на мой взгляд, тоже неисчерпаема.

Тень набежала на лицо профессора. Что-то в этом повороте темы его огорчало. Он помолчал.

- Как вы сказали – неисчерпаема? – наконец прервал он паузу. – Вы не представляете, насколько это точно. Она бесконечна, и для меня, как и для любого европейца, вообще человека западной цивилизации, непостижима. Это другой мир, другая Вселенная. Когда я только начинал, то не представлял, куда заведёт меня эта работа. Чем больше я в неё углублялся, тем ясней понимал, что ничего об этом предмете не знаю, не понимаю. И сейчас, после многих месяцев упорных исследований, могу сказать, что от раскрытия этого вопроса я стал гораздо дальше, чем был вначале, как мне казалось… Дело тут не в объёме информации. У него ещё можно найти какие-то границы, хотя и он собирался тысячелетия. Дело в менталитете, в образе мышления, отношении к жизни, да и к смерти, вообще ко всему сущему. Духовные достижения Востока нам недоступны, мы всё больше удаляемся от них… Есть фундаментальные труды мадам Блаватской, создавшей в ХIХ веке Теосовское общество по указанию её индийских Учителей. Она посвятила исследованию древнейших индийских манускриптов значительную часть своей жизни, результаты этой работы опубликовала в нескольких толстых томах, и, хотя за прошедшие полтора столетия мир сильно изменился, отношение западного мировоззрения к восточной культуре осталось прежним, даже, пожалуй, усугубилось. Как она и утверждала ещё в те времена, официальная  западная наука всё больше удаляется от Истины… Я очень разочарован этой темой. Даже не так – собой в этой теме, своим несовершенством… Бросать эту работу мне не хочется, но так, как представлялось мне всё это вначале, не получится. Буду менять, так сказать, точку сборки, горизонт обзора. Не стану подстраиваться под восточный образ мышления, так и останусь европейским исследователем… Западному человеку, интересующемуся подобными темами, конечно, она будет интересна, а просветлённый мудрец с Востока лишь усмехнётся над ней, как над всеми другими, и в очередной раз подумает, насколько далека от Истины западная цивилизация, и она не приближается к ней, а удаляется.

«А ведь он прав» – мысленно согласился Максим.

- У меня, конечно, опыта в этих делах поменьше, да и знаний, по сравнению с вашими, несравненно меньше, но я с вами совершенно согласен. Нам Восток не понять. Я, правда, очень недолго был в Непале, но до этого уровня понимания уже дошёл – для нас все эти восточные премудрости непостижимы.

- В Непале? – оживился профессор. – Непал – индуистская страна. Индуизм у них государственная религия. Конечно, с индуизмом у них мирно сосуществуют и другие, например, буддизм. Это ещё добавляет им богов… - он помолчал, будто обдумывая какую-то мысль. – Но, вы знаете, дело не в том, в какого бога или богов верить, а в том, насколько верить. Насколько полно отдавать себя вере... Все пути ведут к одному Богу… Был у них один святой, или, точней сказать, просветлённый, Шри Рамакришна. Жил он сравнительно недавно, в XIX веке. Он был просветлённым от рождения. Ещё в раннем детстве испытал он состояние нирваны, или самадхи, в то время как все идут к этому всю жизнь, и очень немногим удаётся достичь его на склоне лет. Так вот, миссия Рамакришны состояла в том, что он последовательно изучал и переживал все, наиболее массовые религии, исполняя их богослужения, ритуалы и церемонии с полной верой и глубоким благоговением, и всегда приходил к одному и тому же ощущению Божества. Любой верующий, независимо от его веры, если будет избегать упрямого догматизма и фанатизма, придёт к тому же выводу – Бог – один… Даже больше, любой путь, не обязательно религиозный, если пройти его до конца, приведёт к Богу. Среди моих знакомых есть один физик. Он ещё не старый, но свою науку постиг в совершенстве. У него живой ум, ему совершенно не свойственен догматизм. Так вот, он прямо говорит, что под понятием Бог он подразумевает Первичное Возмущение Вакуума, и со всем остальным безоговорочно соглашается. На этом высоком уровне все религии и науки сливаются, приходя к одной общей Истине. Для некоторых религий тупик в том, что они считают Бога личностью, для других, что они считают его безличностным. А он и личен и безличен. Впрочем, как и человек. У человека есть и личное материальное тело – образ, форма, и безличная нематериальная душа – часть Бога в нём…

Очередной затянувшийся монолог профессора оборвало объявление по громкой связи, повторенное на нескольких языках – они подлетали к Катарскому международному аэропорту.

Для обоих это было полной неожиданностью. За интересным разговором время пролетело незаметно. Сейчас им предстояло проторчать в закрытых помещениях аэропорта, пока будет длиться дозаправка и профилактический осмотр. Профессор, как бывалый авиапассажир, вызвался сопровождать Максима, он уже хорошо ориентировался в этой ситуации, знал, что где надо делать и где что находится.

∫

Они опять догоняли солнце. Блуждая в аэропорту по залам ожидания и прочим, открытым для них помещениям, они сблизились ещё больше, и сейчас чувствовали себя как старые знакомые. Профессор продолжил свой рассказ, открывая Максиму всё новые удивительные сведения, которым в его памяти не было конца.

- А, между прочим, я в своих исследованиях постиг ещё одну тайну, для меня – тайну, но не для местных жителей – как относительно просто достичь просветления. Я имею в виду – человеку западной культуры. Конечно, с оговоркой, потому что для кого-то этот путь вовсе не простой, а некоторым он совсем недоступен, они ещё не достигли нужного уровня развития. Но, я убеждён, для меня это реальный путь и, когда я отойду от земных дел и суеты, я им воспользуюсь… Общеизвестно, что горы вообще более духовны, чем прочие участки суши. Они ближе к небу, энергетика их значительно выше, особенно это касается гор Тибета и Гималаев, самых высоких на Земле. Пребывая продолжительное время в горах, человек заряжается этой энергией, очищается духовно и при этих внешних условиях гораздо легче достичь совершенства. Это тоже очевидно и многократно подтверждается. Но есть, к тому же, особые места, где позитивная энергетика и духовная чистота особенно высоки. У индуистов, буддистов и ещё в некоторых религиях есть в горном Тибете одна святая гора. У них считается очень важным совершить паломничество к этой горе и обойти её, тогда человеку прощаются все грехи его текущей жизни. А если обойти ей много раз, то можно вообще очистить карму. Для того чтобы достичь просветления, надо обойти её, ни много, ни мало, 108 раз. А путь этот, надо сказать, не малый. Но я прикинул по своим силам, мне это по плечу. И уже точно решил, остаток жизни я посвящу этому… Знаете, Максим, я ещё никому этого не рассказывал, вы – первый. Я знаю, вы поймёте… Они называют эту гору «Снежная Драгоценность». Она и в самом деле необыкновенно красива…

Профессор умолк. Может быть, решил, что уже слишком много говорит. А ещё, наверно, потому, что это была настолько высокая, заветная его мечта, что он считал кощунственным обсасывать эту тему в пустых разговорах.

Максим чувствовал его внутреннее состояние. У него была своя святая гора. Перед его мысленным взором встала снежная вершина, которую они миновали, летя в спасательном вертолёте с места катастрофы на турбазу «Вундерберг». Эта неописуемо красивая гора запомнилась ему на всю жизнь.

Они молчали каждый о своём.

Приглушённый гул моторов заполнял пространство, создавая  звуковой фон. Стюардессы сновали между кресел, обслуживая пассажиров. Некоторые из последних, неспособные усидеть на месте, часто вставали и слонялись по салону. Кто-то дремал, некоторые пытались высмотреть в иллюминаторе что-нибудь интересное, иные читали.

Максим с профессором были погружены в свои мечты.

Полёт протекал плавно, в заоблачных высотах над равнинами не было ни воздушных ям, ни «ухабов». Несколько ночей, проведённых в дороге, и монотонное гудение двигателей нагоняли сон. Максим задремал. Короткий сон был продолжением мыслей. Он видел свою заветную гору.

Слабое прикосновение вывело его из сна. Стюардессы разносили лёгкий обед. Профессор уже разложил его столик и расставлял приборы.

- О, большое спасибо – встрепенулся Максим. – Вам надо было разбудить меня.

- Ничего, ничего, это меня нисколько не затрудняет – профессор уже приступил к своим тарелочкам.

Обед тоже прошёл в молчании. Разделавшись со скромным обедом и горячим ароматным кофе, заказали по томатному соку – Максим решил испытать, так ли это вкусно, как утверждает профессор.

- Ну, как? – с нетерпением поинтересовался он, дождавшись, когда Максим распробует свой сок.

- Да, в этом что-то есть – подтвердил Максим.

- Вы можете обратить внимание, мы не одиноки. Многие пьют то же, что и мы.

Он достаточно долго молчал, и ему опять захотелось общения. Потягивая сок, приняв удобную позу, он продолжил праздные беседы:

- Ну, со мной мы давно и убедительно выяснили, что я – историк. А какая у вас профессия?.. Если не секрет?

«Какая у меня профессия? – опешил Максим. – Что ему ответить? Отговариваться или темнить как-то неудобно после его откровений».

Поразмыслив, он принял, как ему казалось, вполне приемлемое решение.

- Я - шахматист… Если это можно назвать профессией.

- Вот как? – профессор не нашёлся, что ответить. - Вы играете? На турнирах?

- Да, и играю.

Максим решительно достал бумажник и извлёк из него свой шахматный компьютер.

- Вот это наше детище. Моё и компании. Я писал программы для этого чуда техники.

- Во-от ка-ак? – уже с любопытством протянул профессор. Его исследовательскому уму и это было интересно. – Смотри-ка, какая интересная игрушечка… Он повертел аппаратик в руках, не удержавшись, сложил и опять вытянул экран. – Я такие устройства - я имею в виду этот скручивающийся экран, только на выставках видел. В Ганновере. На СеБИТе. Насколько я понимаю, это последний писк компьютерных технологий – повертев компьютер ещё немного, он добавил. – Ну, если содержание не уступает форме, то я готов преклониться перед вами… А каков уровень этого чуда? Как это у вас измеряется? Кажется по рейтингу.

- О, да вы не профан в шахматах – уважительно поразился Максим. – Шахматная Федерация США USCF утверждают, что 2650.

- Ого! Да вы шахматный гений! Это же очень много! Тем более для такой малютки! – он был искренне удивлён. – А давайте мы сыграем! С вами! Когда-то в молодости я, вроде бы, неплохо играл. Надеюсь, ещё что-то помню – он оживлённо засуетился. – Только я прошу отнестись ко мне снисходительно. Я ни в коем случае не претендую на победу. Просто время провести. Мне будет очень интересно сыграть с Мастером. Мы сейчас попросим у стюардессы принести нам шахматы. У них есть, я знаю.

И действительно, на его просьбу стюардесса тут же откликнулась и принесла дорожный вариант шахмат, будто они стояли наготове.

- Я, с вашего позволения, начну первым. Вы не будете возражать? – и на согласие Максима профессор стал расставлять белые фигуры.

 d2-d4, таков был его стартовый ход.

Максим сразу понял, что профессор будет играть в оборонительном стиле. Он уже не удивился, когда перед ним опять возникла вся партия, почему-то он уже считал это привычным и естественным. Его глубокое внутреннее Я предпочло староиндийскую защиту, может быть на это повлиял интерес профессора к древней Индии.

В общем, профессор играл довольно точно, делал ходы очень осторожно, после долгого анализа каждой позиции. Но против идеально просчитанных на много ходов вперёд, вплоть до окончания партии, комбинаций, он был бессилен. Ему противостоял Высший Разум.

- А вы прекрасно играете – поддержал его дух Максим. – Для любителя. Или вы выступали где-то?

- Нет, нет, что вы. Нигде и никогда я не выступал. Меня даже не смогли уговорить стать членом клуба. Среди наших профессоров были очень увлечённые этим делом люди… - Он и в этой теме не смог ограничиться несколькими словами. - Я считаю, это очень серьёзное занятие, я бы даже сказал, что шахматы, по большому счёту, это целый мир. Своя Вселенная. Шахматы требуют полной самоотдачи. Меня на них уже не хватило. – Эта тема тоже вызывала у него вихрь мыслей и эмоций. – А вам знакома история шахмат? То есть, я понимаю, что вы её знаете, но насколько глубоко?

- Вы, наверно, имеете в виду её индийский период?

- Да, совершенно верно. Принято считать, что Индия – родина этой игры. Но у меня сложилось особое мнение. Эта игра настолько совершенная и многосторонняя, что я склоняюсь к неземному её происхождению. В ней столько мудрости, поэзии, красоты и чего-то ещё, не имеющего слов в наших языках! Согласно индийскому и арабскому фольклору, в легендах, очень популярных на Востоке, она была открыта мудрецу по имени Сисса ибн Дагир или бен Дахир. В одной легенде говорится, будто бы он запросил у магараджи в награду за неё пшеничные зёрна, за первую клетку – одно зёрнышко, за вторую - 2, за третью – 4, за следующие - 8, 16, 32 и так далее в геометрической прогрессии. Всего за 64 клетки получилось столько, что их не смогли бы собрать ни по всей Земле, ни во Вселенной, если бы они ещё где-то нашлась. А открыли ему эту игру, я думаю, Высшие Силы. Происхождение её явно божественное… Ещё я слыхал, что в Индии эта игра называлась на древнеиндийском языке, санскрите, «чатуранга» или «чатранг». Позже её название не раз менялось, как и правила…

Максим не переставал поражаться энциклопедичности знаний профессора. Ему уже хотелось, по возможности, продолжить знакомство с этим интересным человеком. Семя его желания немедленно упало в астральную почву и ко времени их прибытия на место посадки проросло и принесло плод.

Остаток полётного времени они провели в тех же плодотворных, насыщенных интереснейшей информацией, беседах, иногда прерываемых паузами, в течение которых их контакт не терялся, продолжаясь в мире мыслей. Они думали примерно об одном и том же…

Берлинский международный аэропорт Тегель встречал их безветренной тёплой погодой и склоняющимся к горизонту вечерним солнцем. Настроение после удачно завершившегося полёта было приподнятым и хотелось такого же интересного, как и в полёте, продолжения.

Профессора встречали. Багажа у него было много, в отличие от Максима. Он не смог удержаться от приобретения множества вещей, представлявших, по его мнению, историческую, художественную или познавательную ценность. Среди них были редкие сувениры, ритуальные предметы и атрибуты, множество древних книг и документов, в том числе и тибетские свитки.

Максим вызвался ему помочь.

- Моя квартира находится на Александерплац, но я её не люблю – поделился профессор. - Там шумно, да и места не много. У меня там рабочий кабинет, и я её обычно использую только для работы, и ещё когда мне надо быть поближе к университету. А сейчас я еду в Потсдам – там моя племянница содержит уютный пансион в районе русской деревни. У неё всегда наготове большая комната для меня.

Он задумался, Максим чувствовал, что у него зреет какой-то план.

- А знаете что, Максим – продолжил профессор. - Вы ещё не забыли, что я обещал вам подарить свою книгу? Как вы смотрите на то, что я приглашу вас в гости прямо сейчас? Что вам сидеть дома в одиночестве в такой прелестный вечер? Если пожелаете, Берта – моя племянница, подберёт вам хорошую комнату, у неё места много.

Только сейчас Максим подумал, что ещё даже не решил, что он здесь собирался делать по прибытии. Сразу же идти в свою квартиру на шумной и многолюдной Курфюрстендам он не хотел, и вообще из осторожности он бы предпочёл там не появляться. Только с коротким визитом, приняв все меры предосторожности.

 Профессор будто прочитал его мысли. Его предложение было как нельзя более кстати. Максим с благодарностью принял его приглашение.

Встретил профессора сын его племянницы, Йенс – молодой парень с дорогой модной причёской и маленькой круглой серёжкой в верхней части ушной раковины. Это был неброский метод его самовыражения. Он радушно приветствовал своего дядюшку, скорей, даже, дедушку, познакомился с Максимом, и, сложив багаж на тележку, покатил её на подземную парковку, где их ждал вместительный лендровер. Погрузившись, они направились в Потсдам.

Выехав на скоростной европейский автобан Йенс c ветерком довёз их до места. Весь путь от Тегеля до Потсдама занял не более пятнадцати минут.

∫

Берта хлопотала, бегая между кухней и просторной летней столовой в садике, готовясь к ужину в честь приезда дорогого дядюшки. Йенс уже предупредил с дороги по своему суперсовременному хенди с двумя видеокамерами – так в Германии называют мобильный телефон, что они подъезжают, и вся семья уже ждала их у крытой автостоянки возле дома. Собственно, кроме Берты в семью входил лишь её муж, немногословный, невысокий, ничем не примечательный человек. Выражением глаз, взглядом он походил на Йенса, другие черты Йенса были от матери.

Две девушки, крутившиеся тут же и тоже принявшие активное участие в тёплой сумбурной встрече с поцелуями, объятиями и рукопожатиями, оказались, как потом узнал Максим, одна – подружкой Йенса, почти тоже член семьи, а другая – помощницей Берты по хозяйству, то ли дальней родственницей, то ли соседкой.

Бурное выражение женщинами восторгов и радости уравновешивалось сдержанностью мужа Берты. Казалось, вся эта суета, если и не угнетала его, то, по крайней мере, не встраивалась в его спокойный, невозмутимый мир, чуждый всяким сверхэмоциональным возмущениям.

Максим не расслышал, как он представился при знакомстве, и почти не почувствовал слабого пожатия его руки. Переспрашивать, конечно, не стал, но довольно скоро выяснилось, что зовут его, как и профессора – Якоб. Профессор сам так обращался к нему.

Багаж пока разбирать не стали. Берта настояла на том, чтобы начать с ужина.

То ли близость русской деревеньки, хоть и бутафорской, то ли общение с редкими гостями из России или, что случалось гораздо чаще, с постояльцами, имеющими российские корни, сложенное с общим достатком в гостеприимном процветающем хозяйстве, сделало её характер по-русски хлебосольным. Все были усажены за стол, уже сервированный по-праздничному, и хозяйка с помощницами стала разносить еду.

Атмосфера была тёплая, семейная. Здесь все друг друга любили, это же относилось и к сдержанному в словах и эмоциях мужу Берты.

Все ждали от профессора рассказов о его дальних странствиях.

Профессор поначалу не знал, о чём говорить в этой компании, Максим каким-то внутренним чувством ощущал это. Вероятно, ему не хотелось делиться своими проблемами и разочарованиями, оставшимися от этой индийской экспедиции. Но он был опытным рассказчиком, не случайно он взялся писать книги.

- Я вам расскажу, как ездил в Бангалор, там, недалеко от него, в деревеньке Путтапарти находится ашрам Саи Бабы. Если кто не знает, Сатья Саи Баба считается живым воплощением Бога на Земле.

Максим краем глаза отметил проницательный взгляд Якоба, которым он пронзил профессора, когда тот произнёс это имя. Несомненно, оно многое говорило ему, и было не просто знакомо, а с чем-то важным для него связано. Впрочем, он, кроме этого взгляда, больше никак не среагировал.

Остальная публика оживлённо поддержала тему. Профессор знал, чем их завлечь.

Максиму это тоже было интересно, с ним профессор ни словом об этом не обмолвился. Рассказ его был интригующим, в меру фантастическим, хотя говорил он о действительно невероятных вещах – исполнениях желаний, материализации предметов, чудесных исцелениях. Он был, всё-таки, отличным рассказчиком, для любой аудитории мог подобрать изюминку.

Ему, не стесняясь, задавали вопросы, хотя порой сами понимали их наивность и откровенную простоту. А он охотно отвечал на любые, на том уровне, на котором они были заданы.

Но самое интересное было впереди. Гвоздём программы была распаковка багажа. Профессор, очевидно, не раз мысленно проигрывал этот спектакль, хорошо знал, кого, чем порадовать и удивить. Для каждого у него что-нибудь находилось, а если для кого-то он ничего заранее не припас, то тут же экспромтом что-то подбирал.

Надо ли говорить, что все были несказанно рады его гостинцам. Не менее были рады осмотром других многочисленных экспонатов, представлявших научный, художественный, или просто познавательный интерес. Их передавали из рук в руки, ощупывали, обнюхивали, осматривали.

Якоб опять удивил Максима. Он взял несколько тибетских свитков с текстами и стал внимательно изучать их по очереди. Судя по тщательности, с которой перематывал их, он не просто смотрел, а прочитывал тибетский текст.

Профессор тоже обратил на это внимание и счёл необходимым пояснить:

- К сожалению, это сувенирные экземпляры. Оригиналы так просто не достанешь, да и стоят они больших денег.

- Я уже вижу – отозвался Якоб. - Здесь очень известные тексты, рассчитанные на широкую публику. Это – Молитва прибежища, а это – Сутра Сердца. Вот этих я не знаю, мне было бы очень интересно в них попрактиковаться.

«Ну и чудеса! - подумал Максим. – Вот тебе и тихий невзрачный мужичок… С ноготок».

Когда страсти немного спали, Берта вернула инициативу в свои руки.

- Onkel Jakob, наверно, хочет отдохнуть с дороги – и обратилась к Максиму. – Пойдёмте, я вам покажу вашу комнату. Вы тоже, наверно, хотели бы отдохнуть.

Комнатка оказалось очень уютной. Всё в ней было устроено по-домашнему, просто и мило, без помпезности и роскоши. Когда все хозяйственные вопросы были решены, профессор, сопровождавший их, пригласил Максима в библиотеку, одновременно служившую гостиной.

- Для вас, Максим, у меня тоже есть подарок – он достал из одного из ящиков добротный томик, присел к столу, включив лампу, задумавшись немного, подписал его на чистом обороте обложки и протянул Максиму:

- Вот то, что я вам обещал.

Это была его монография, о которой он так интересно рассказывал Максиму в аэробусе, коротая долгий перелёт.

Максим был искренне благодарен. Не меньше был рад и профессор, ему было очень приятно, что его труд оказался кому-то настолько интересен. Как любой исследователь и писатель он чувствовал большое моральное удовлетворение оттого, что его работа кому-то так приятна и полезна.

На этом программа дня была исчерпана. Пожелав друг другу отдыха и приятных сновидений, они разошлись.

Максим улёгся спать далеко не сразу. Долго ещё листал он подаренный профессором томик. Сначала он в нетерпении скакал от сюжета к сюжету, от главы к главе, просматривая самое интересное, потом, утолив первое жадное любопытство, сосредоточившись, стал читать последовательно, с первой страницы. Отложил он книгу далеко за полночь.

∫

Максим шёл домой, в свою берлинскую квартиру на Курфюрстендам. Пока это был чужой ему дом, он ничего о нём не знал, точней говоря, не помнил. Что его там ждёт, он даже не предполагал, но где-то в печёнках ощущал враждебность этого места.

Он мог лишь строить догадки, фантазия рисовала ему всевозможные жуткие картины. Страшная непальская авиакатастрофа приучила его быть готовым ко всему. В каждом прохожем ему мерещился злоумышленник, подсматривающий за его передвижениями.

Оглядываясь, он вошёл в подъезд, отомкнув дверь своим ключом, осторожно, на цыпочках, прокрался к своей квартире, открыл дверь, бесшумно переступил порог. Пол с ковровым покрытием полностью заглушал шаги.

Войдя, он сразу же прошёл к компьютеру, стоящему посреди комнаты, включил его. На экране после короткого запуска возникла стартовая обойная заставка с зелёными холмами под синим облачным небом.

В небе появилась точка и стала приближаться. Вскоре она заняла весь экран. Это был текст:

ВОТ ТЫ И ПОПАЛСЯ!

Текст тут же сменился жуткой рожей с горящим взглядом и мефистофельской бородкой. Из динамиков загремел сатанинский хохот, заполнил всё пространство. Максим понял, что это сон, и вся сюрреалистическая дорога домой тоже была сном.

С трудом ему удалось выйти из этого кошмара. Дурацкий хохот ещё стоял в ушах. Постепенно он приходил в себя. Вернулась ясность мысли.

Что это было? Почему именно этот сон? Он что, так боится, или так упорно думает о визите в свою квартиру, что даже сны видит на эту тему? Да, вроде бы, нет.

А, может быть, это знак? Ведь он так много получает их в последнее время. Знак неба, которое так последовательно хранит его? А о чём этот знак, чего надо опасаться?

Максим прислушался к своим ощущениям. Что было самым ярким и осознанным в этом сне? Пожалуй, компьютер, момент его включения и то, что с ним было дальше. Да, пожалуй, так. Всё остальное было как в тумане, протекало в полной тишине и служило прелюдией к этому ключевому знаку, выделенному дополнительно неестественными звуковыми эффектами.

Значит, компьютер. Надо опасаться компьютера. И всего, что с ним связано.

Постепенно перед Максимом стал открываться глубокий смысл и истинность этого вывода. Почти всё, что происходит с человеком в наше насквозь компьютеризированное время, прямо или косвенно оставляет след в общем информационном поле, объединяющем почти все компьютеры современного мира. Это поле реально и вещественно, имеет вполне материальные носители, имя ему – Интернет.

Вся электронная переписка, телефонные переговоры по сотовой связи, бесчисленные базы данных во всевозможных учреждениях, бюро, архивах, видеозаписи телепередач, новостных и всех других сюжетов, даже оперативные записи с сотен тысяч наблюдательных видеокамер систем охраны, с помощью которых уже легко обнаруживают магазинных воришек, террористов и всех, кто попадает под их око…

Когда и где родился, учился, женился, все данные, включая биометрические, рост, вес, цвет глаз и группа крови, куда и когда зашёл, что там делал, всё это есть в глобальном информационном поле, опутавшем всю планету, и даже больше.

Вот, например, собрался человек куда-то лететь, взял билет, и тут же информация об этом попала в банк данных глобальной транспортной системы, уже давно занявшей свою грядку в общем бескрайнем поле информации. И все перемещения любого человека, в том числе и его, Максима, становятся известными тому, кто хочет об этом знать.

Максим представил себя в роли этакого страуса, изо всех сил прячущего голову в песок, но при этом всё остальное выставившего на всеобщее обозрение.

То, что это только предположения, нисколько не утешало. Он попытался поставить перед собой эту задачу – как бы он сам действовал, если бы ему понадобились такие сведения. Подумал о системах защиты информации в компьютерных сетях, стоявших главным препятствием на этом пути.

И тут перед ним открылась ещё одна истина – лучшие в мире специалисты по этим системам находятся в совсем близком ему окружении – в компании Александра Вундерберга. Именно их системы пользуются сейчас наибольшим спросом у ведущих потребителей.

С очень высокой степенью вероятности в этом же круге находятся и те, или тот, кто творит весь этот беспредел, сначала с родственниками Алекса, а теперь и с другими, близкими ему людьми. Может быть из зависти, но, что более вероятно, устраняя потенциальных конкурентов, каким-то способом хочет наложить лапу на огромное, стремительно растущее состояние Алекса и на его компанию, оставшиеся без хозяина.

 Общеизвестно, что компьютерщики чаще всего не осознают духовной ценности человеческой жизни. Постоянное общение с бездушным компьютерным разумом и «железом» накладывает отпечаток на их мировоззрение, на их отношение к жизни и смерти, к боли и переживаниям. В компьютерных играх у героев несколько жизней и даже, когда все они потеряны, можно запустить игру – новую жизнь - сначала.

Первый шаг они уже сделали – устранили непосредственного владельца финансово-компьютерной империи. Теперь, наверно, ищут способ завладеть этим хозяйством или частью его. А, может быть, уже нашли и пытаются реализовать его.

Так что никаких чудес, никакой мистики. Кстати, таким путём, через это информационное поле можно и что-то более существенное организовать, не только выслеживание. Например, авиакатастрофу. Взломав систему управления полётами и послав несанкционированную команду, к примеру, на отключение двигателей. Или более незаметную, чтобы не оставлять следов и не вызывать подозрений.

Сон у Максима совсем пропал. Вот, значит, как всё происходило. И не надо быть ясновидящим, чтобы это всё понять.

И какие из этого выводы? Первый – очень неутешительный: о его счастливом воскресении всё известно, несмотря на все изощрённые меры предосторожности, и известно именно тому, от кого он пытался это скрыть. И ещё, скорей всего, известно, что он сейчас здесь, в Берлине.

А, кстати, он вовсе не в Берлине. Это очень хорошо и надо этим воспользоваться. Это плюс. Его сейчас ждут (если ждут) на квартире. Значит там появляться нельзя, по крайней мере, в своём обличье.

Максим продолжал анализировать сложившуюся ситуацию.

Нет, скорей всего, если это действительно компьютерные специалисты, то так далеко они не заходят, за квартирой вряд ли следят. Они должны уже убедиться в эффективности своего метода поиска информации в сетях. Реальная слежка за объектом не вписывается в их методы.

А вот за его появлением в сети они следят очень тщательно, это хорошо согласуется с их методом. Так что это надо всегда иметь в виду и не высовываться. Во-первых, не входить в сеть со своего компьютера. С чужого можно, не раскрывая себя. Или ещё надёжней, с какого-нибудь публичного, в дальнем Интернетцентре или тихой библиотеке.

Есть у него ещё один плюс – обо всех этих его умозаключениях им не известно. Они считают его лохом (и до сих пор были правы), и ждут дальнейших проколов с его стороны. Ему надо сейчас воспользоваться моментом и пропасть, выйти из их поля зрения, точней, больше в него не попадать.

В принципе это возможно, но в свою квартиру всё-таки надо войти. Вот эту задачу и предстоит решить на следующем шаге.

Максим даже устал от этих напряжённых ночных размышлений. Он чувствовал, что мысли всё тяжелей шевелятся в его голове. Отложив решение оставшихся проблем на утро, он закрыл глаза и провалился в глубокий сон.

∫

Завтрак он проспал. Солнце уже поднялось высоко над крышами и ярко освещало его спальню. Вероятно, оно его и разбудило.

Когда он появился в столовой, самые занятые и деловые уже разошлись. Только Берта с профессором и ещё незнакомая пара неспешно допивали остывший кофе, тихо переговариваясь.

- Дядя Якоб сказал, что вы почти до утра читали – у вас свет горел, и я не стала вас будить – радушно встретила его Берта. – Идите к нам, подсаживайтесь. Я вам сейчас горячего кофе налью.

Максим поздоровался со всеми, присел с краю.

- Ну как, понравилась книга? – профессор переключился с их разговора на Максима.

- Очень – Максим напряг память, вспоминая, о чём читал полночи. – Вы очень хорошо пишете, трудно оторваться. Если бы вы писали детективы или что-либо подобное, это были бы бестселлеры.

Профессор рассмеялся, довольный оценкой Максима.

- Ну нет, на детективы меня уже не хватит. Детективы – это не моя культура. Я как-нибудь на своей грядке ещё покопаюсь.

Берта занялась уборкой посуды. Супружеская пара, наверное, постояльцы, что-то тихо обсуждала. Максим углубился в свой завтрак.

- У вас какие планы? Чем вы намерены заняться? – прихлёбывая из чашечки, спросил профессор.

Максим задумался. Он ещё не решил.

- Мне надо просмотреть кое-какую информацию – ответил он после паузы. – Прессу последних дней, ещё кое-какие источники.

Ему пришла мысль узнать все подробности о компании Алекса, о своей компании. Войти в курс дела, чтобы действовать не вслепую.

- Я сейчас еду в университет – поделился профессор. – Там хорошая университетская библиотека. В ней есть всё, что может вам понадобиться. Я мог вы вас представить там, и тогда вам подберут всё, что вы пожелаете… Это очень хорошее предложение, соглашайтесь.

Разумеется, хорошее, Максим и не думал отказываться. В глубине души он и надеялся на помощь профессора, только не знал, каким образом это получится.

- Я надеюсь, там и Интернет есть?

- Ну а как же!? Самый лучший, какой только бывает. Я вас и интернетчикам представлю.

Максим не заставил себя уговаривать. Разделавшись с завтраком, он быстро собрался и вышел к профессору, уже выгнавшему свой BMW на исходную позицию. Вырулив на широкий проспект, профессор уверенно взял курс на Берлин.

Библиотека университетского факультета гуманитарных и общественных наук была грандиозна. В ней гармонично сочетались старые стены, архитектура в стиле ампир и новое суперсовременное содержание всего библиотечного хозяйства.

Профессора здесь очень уважали, видя в нём мировое светило, патриарха. Для персонала, особенно для молодых, он был полубогом, хотя держался со всеми просто. Максим, торжественно представленный профессором, тоже занял место на Олимпе.

Его усадили в отдельном кабинете, где часто работал профессор, и приставили персональную помощницу, готовую по его первому зову мчаться в недра хранилища и выволакивать оттуда всё, что он соизволит заказать.

Когда профессор ушёл по своим организационным послекомандировочным делам, пообещав, по возможности, скоро вернуться, Максим расположился на его месте, предоставленный сам себе, с ощущением полной свободы и всемогущества. Недолго думая, он заказал для начала всю имеющуюся в наличии информацию об Александре Вундерберге и его компании.

Довольно скоро ему принесли стопочку журналов, в основном экономических обозрений и других, освещающих вопросы из мира бизнеса, и пообещали, пока он будет изучать отмеченные в них статьи, принести всё остальное. Информации по заказанной им теме очень много и поэтому понадобится некоторое время на то, чтобы всё собрать.

Он поблагодарил, бегло просмотрел яркие обложки и, увидев на одной из них улыбающееся лицо Алекса, решительно вынул его из стопки. Это был таблоид «Кто есть кто в мире бизнеса». Страница со статьёй об Алексе была отмечена закладкой.

 Отключившись от внешних сигналов, Максим погрузился в чтение.

∫

Александр Вундерберг был компьютерным гением. Виной тому, вероятно, оказался его отец, долгое время работавший техником по вычислительным системам.

Родом родитель был из России, из семьи российских немцев. В раннем детстве вместе со всей большой семьёй он попал в Германию, это была одна из первых волн эмиграции, ещё до того, как опустился железный занавес. Позже они перебрались в Канаду, а потом судьба определила ему место обитания в Соединённых Штатах.

Отцу Александра следовало родиться лет на 40 позже, он весь, и образом мыслей, и увлечениями, опередил своё время. Новые технологии всегда приводили в трепет его сердце. Судьба оказалась к нему благосклонна и в какой-то счастливый для него момент он смог связать свою деятельность с новейшим направлением в развитии техники – счётно-решающими устройствами.

В те времена о персональных компьютерах только мечтали. Вычислительные системы состояли из множества шкафов, набитых гудящей и излучающей жар электроникой, занимающих большие залы, и даже целые здания.

Первый компьютер, с которым столкнулся юный Алек, был самодельным. Отец сам склепал нечто с 8-разрядным мегагерцовым процессором и мизерной памятью. Но в нём уже была клавиатура, где можно было нажимать кнопки, и экран, на котором двигались картинки. Это была любимая игрушка Алека.

Отцу нравилось, что сын с интересом отнёсся к его увлечениям, он прекрасно понимал, что за всей этой стремительно умнеющей машинерией будущее. И ещё он знал, что те, кто в совершенстве постигнет премудрости этой технической новинки, окажутся в первых рядах общества. Их ждёт неминуемый успех в жизни.

Совершенствуя своё (техническое) детище он попутно писал программы для него, главным назначением которых было – ещё больше увлечь сына. Расчёт его оказался верным, вскоре они уже вместе придумывали сюжеты игр и разрабатывали программы. Школьные науки Алек постигал с помощью компьютера – отец сам писал учебные программы по физике, географии, истории и прочим предметам.

Когда новая, быстро развивающаяся отрасль промышленности снизошла до персональных компьютеров и выпускаемые ею модели стали превосходить самодельную конструкцию, отец не стал тягаться с хорошо финансируемой и привлекающей массово самые светлые умы промышленностью, а, постаравшись всеми правдами и неправдами приобрести это чудо техники, принёс его домой. Интерес Алека получил мощный толчок и перешёл в новую фазу.

Он уже самостоятельно работал с компьютером, отец ничем не мог ему помочь. Это дело требовало молодого живого интеллекта, быстрой сообразительности и реакции. Его отец был этому только рад – старания его увенчались успехом – сын превзошёл его и стремительно развивался дальше, вперёд, вверх и вширь.

Потом были периоды спада интереса, причинами могли быть, вероятно, переходный возраст, юношеское увлечение противоположным полом, загруженность учёбой в университете, а, может быть и самоуверенное ощущение достигнутого потолка в компьютерных тонкостях.

Жизнь – не гладкая дорога. Она полна ухабов, взлётов и падений. Были и у Александра времена неудовлетворённости, ощущения нереализованности. Он, наверно, под влиянием отца, считал себя всезнающим компьютерным специалистом, почти гением, но, в то время как другие, подобные ему, достигали головокружительных успехов, создавали фирмы, богатели, он прозябал, никому не известный и нищий по сравнению с ними.

Как-то быстро все ниши компьютерного рынка оказались занятыми. За что он ни брался, где бы ни пытался что-то создать, оказывалось, что это направление уже занято, запатентовано, его уже застолбили и, чтобы чего-то добиться, требуется превзойти всех конкурентов. Одними знаниями компьютеров и программирования здесь ничего не добиться, нужны были ещё экономические знания, деловая хватка, тонкое чутьё конъюнктуры, твёрдый характер, безжалостность к конкурентам и много чего ещё, о чём он и не догадывался.

Всё-таки главное, что требовалось, наверно, была удачливость, везение, но эти категории в компьютерном языке отсутствовали, по крайней мере, для Александра.

Уровень претензий его всё падал и падал. Он уже дошёл до самых примитивных способов зарабатывания денег, с которых начинают все, чуть-чуть разобравшиеся, с какой стороны подходить к компьютеру.

В уже завоевавшем мир Интернете он завёл свою страницу и стал выкладывать на неё самодельные программки – патчи, системные функции и прочие мелочи. В необъятном Интернет-сообществе нашлись заинтересовавшиеся его поделками, нашлись даже такие, кто готов был заплатить за развитие и сопровождение этих программ. Возникла потребность в поиске форм финансовых расчётов.

Самыми удобными ему показались виртуальные расчёты через Интернет. Он стал вникать и в эту область. Единственное, что его смущало, было сомнение, как можно держать свои деньги в таком открытом, доступном всем пространстве, как Интернет.

Он стал исследовать методы защиты информации, криптографического кодирования, надёжной электронной подписи и другие нюансы этого направления. Сочетание его цепкого ума и довольно свободной фантазии помогало ему находить потенциальные возможности взлома применяемых способов кодирования.

Одно время его даже, по молодости, одолевало искушение воспользоваться своими находками в неблаговидных целях, но природная порядочность, а, скорей всего, прагматичность, остановили его. Где-то глубоко в сознании прорастала мысль, что эти исследования принесут гораздо больший доход, если ими воспользоваться по-другому.

Хакерство было в принципе противно его натуре. Он считал, что этим занимаются в подавляющем большинстве молокососы и недоучки, а если до этого опускается хороший специалист, то ему место не за клавиатурой, а в сумасшедшем доме. Действительно хорошие программисты могут применить свои знания с большим успехом честным путём.

Тем не менее, ему пришлось этим заняться. Он стал исследовать способы защиты, применяемые крупными банками.

Результаты не заставили себя ждать. Стали обнаруживаться дыры в защитах. Не все были явными, удобными и понятными, чтобы их разъяснять, поэтому он продолжал поиски, пока не нашёл примерно то, что искал.

Пока не зная, как это использовать, он не придумал ничего лучшего, как отправить е-майл администратору сайта того банка, который «вскрыл». В письме он всё «чистосердечно» описал.

С нетерпением ждал он ответа, сам не зная, какого. Но так и не дождался. Однако «дыра», описанная им, через несколько дней оказалась заткнутой.

Это был для него урок. Он уже хотел было отправить ещё один е-майл, что-нибудь типа того, что следующую дыру уже не будет описывать, а воспользуется ею или продаст кому-нибудь, но вовремя одумался.

Проглотив эту горькую пилюлю, он продолжил поиски, уже умней, чем был, и вскоре обнаружил ещё одну вполне подходящую брешь в системе защиты одного крупного банка. На этот раз он действовал по-другому, не как компьютерный червь, а как артист высокого класса.

Он сочинил легенду о том, что ему совершенно случайно удалось увидеть, каким способом можно проникнуть в базы данных этого банка, и, опасаясь, что этим может воспользоваться какой-нибудь злоумышленник, он, как честный человек, счёл своим долго поделиться этой информацией с администрацией банка.

Письмо с этой красивой и правдоподобной историей Александр отправил прямо в секретариат Совета директоров. О существе обнаруженной им ошибки он писать, ясное дело, не стал.

На этот раз всё было по-другому. Его пригласили лично. На специально созванном совещании с участием высшего руководства, ответственных лиц и компьютерных экспертов он всё без утайки рассказал, показал и продемонстрировал. Эксперты были вынуждены подтвердить его слова, настолько открыт и искренен он был в своём докладе. К тому же он, чтобы избежать врагов и завистников, подчёркивал, что это ни в коем случае не чей-то недосмотр, прокол или ошибка, это просто случайность, которую ему удалось обнаружить.

Экспертов отпустили, Александра стали отчаянно благодарить, обнимать и пожимать руки.

У финансистов благодарность исчисляется в твёрдой валюте, ему выписали приличную премию. Он начал отказываться, но менеджер по связи с клиентурой доходчиво разъяснил ему, что это не подарок, а оплата вполне реальной высококвалифицированной хорошо сделанной работы, и отказ от этих денег равносилен отказу от зарплаты.

В заключение совещания менеджер по кадрам увёл Александра в свой офис для конфиденциальной беседы. Разговор он начал с вопроса, какую форму сотрудничества с банком Александр предпочитает. Банк устраивает любая форма, для него главное – результат, в данном случае, надёжная защита информации. Он даже стал предлагать возможные варианты, например – продолжение поиска потенциальных брешей и проникновение через них в банки данных. Он, мол, знает, что некоторые банки имеют таких сотрудников в штате.

Александр посмеялся и предложил встречный, на его взгляд, более эффективный вариант – он разрабатывает комплексную систему защиты информации и продаёт её банку. Всю ответственность в дальнейшем за надёжность этой системы он берёт на себя. Кадровик вынужден был признать, что его предложение лучше.

На этом и порешили. Александр заручился полной поддержкой со стороны банка, ему выделили квалифицированного помощника – опытного банковского работника, для посвящения во все премудрости банковских дел и для связи со службами, и обязались обеспечить полный доступ к нужной информации.

С этого начался его взлёт.

Слухи о совещании и его решениях разошлись в среде деловых людей, принеся Александру большой авторитет. Самые дальновидные начали приглашать его, сначала на консультации, далее для более тесного сотрудничества. Он тщательно готовился к этим встречам, дотошно изучая систему защиты конкретного банка или фирмы, в которую собирался идти.

Особый эффект производили сделанные им при первом же визите доклады о слабых местах в защите, если ему удавалось их найти. Слухи о его бесспорном профессионализме подняли его авторитет до заоблачных высот.

Программа, разработанная для первого банка при активном содействии знатоков банковского дела, могла удовлетворить самые жёсткие требования к надёжности, и Александр начал предлагать её другим заказчикам. Требовались только небольшие привязки к конкретному профилю. У каждого заказчика Александр запрашивал для консультаций при разработке программы группу квалифицированных работников, и этим создавалось ощущение грандиозной работы.

Он уже не стесняясь называл огромные суммы в качестве оплаты, понимая, что его работа даёт очень большой финансовый эффект и любая названная им сумма, в разумных пределах, будет оплачена.

Впрочем, он постоянно совершенствовал свою систему защиты и с чистой совестью поднимал цену каждой последующей версии.

Он нашёл свою нишу.

Такова была предыстория. Это были первые шаги к созданию грандиозной финансово-компьютерной империи Александра Вундерберга.

В дальнейшем он нашёл, а точнее, сам создал ещё одну нишу – распространение пакета сервисных программ для мобильных телефонов. Особая надежда при этом возлагалась на навигационные функции, позволяющие, с одной стороны – определить своё местонахождение, а с другой – узнать, где находится владелец мобильного телефона, точней – его телефон. Потребность в этих функциях вызвала к жизни новые технологии, обещающие в скором времени определять координаты любого, доступного по связи, мобильника, где бы он ни находился, с точностью до десятков метров, а если он в населённом пункте или, тем более, в здании, то – до нескольких метров.

Учитывая взрывной характер развития сотовой связи, опутавшей почти весь земной шар, и то, что эта революция грозила продолжением до тех пор, пока каждый житель Земли не будет иметь свой мобильник, как, например, зубную щётку, этот бизнес тоже обещал фантастические доходы.

Плюс к этому множество сопутствующих «мелочей», как, например, шахматный компьютер, в создании которого прямое участие принимал Максим. Или туристическая база в Гималаях, тоже приносящая доход.

Плюс свой «карманный» банк, острую нужду в котором Александр ощутил, когда бюджет компании стал исчисляться восьми-, а потом и девятизначными числами. Банк образовался как-то сам собой, стихийно. Александру, ставшему профессионалом в банковском хозяйстве, его создание не составило труда.

Он достиг переломного уровня, за которым всё давалось легко, как бы само собой. Всё, попадавшее в сферу его интересов, приносило доход. Кто-то даже дал ему прозвище «Царь Мидас», имея в виду, что у него всё, за что он брался, превращалось в золото. Его империя вышла на орбиту и уверенно набирала обороты, капиталы росли, и предела этому не просматривалось…

Старательная библиотекарша принесла ещё кипу разнообразных источников, подложила на край стола к другим, принесённым ранее, и с сомнением окинула их взглядом. Максим, до сих пор читавший, не отрываясь, одну за другой, статьи из журналов и газет, сделал короткий перерыв.

- Наверно пока хватит – обратился он к женщине. – Мне бы с этим до конца дня справиться – кивнул подбородком на гору, занявшую весь край стола. – Большое спасибо.

Он откинулся на спинку, прикрыл глаза, попытался зафиксировать в памяти и разложить по полочкам сознания всю историю возникновения и развития бизнеса Алекса, вставшую перед ним после многочасового ознакомления со скрупулёзно подобранными по его заявке материалами.

В больших обзорных статьях, статьях поменьше, в ссылках, коротких заметках и совсем кратких новостях в пару строк была не вся картина, стоящая сейчас в его сознании. Некоторые подробности, особо интимные факты сами всплывали в его мозгу, очевидно, из памяти, благодаря ассоциациям, возникающим при чтении статей. Он с удовлетворением отметил, что память его начинала работать. Пусть пока с помощью ярких и подробных ассоциаций, для начала и это хорошо.

Однако то, что он сейчас узнал, далеко не всё. Это, конечно, нужно и важно, но ещё важней другое, о котором он пока ничего не нашёл – подспудная закулисная деятельность вокруг Алекса, его дела и его денег. Об этом, наверно, не найти в газетах и журналах.

Слишком уж осторожно и скрытно действует неведомый враг. Зачастую происшествия, направленные против Алекса, настолько завуалированы, что никак не связаны с его именем, а, значит, их нет в этой куче литературы.

Максим активизировал все свои аналитические способности, обратился к методу дедукции.

Нет, информации, фактов пока недостаточно. Надо искать дальше, причём очень внимательно. Какие-то, на первый беглый взгляд малозначащие фразы или слова могут указывать на другие источники, значит надо вникать во всё.

Максим с тоской посмотрел на гору ещё не просмотренной литературы, тяжело вздохнул. Ему на память пришла ситуация, как они с Кешли взламывали дом на гималайской турбазе, а затем и другие, подобные, поначалу казавшиеся авантюрными и неразрешимыми, но удачно доведённые до конца с положительным результатом. Значит и здесь всё получится, надо только не терять присутствия духа и верить в успех.

Откуда-то возникла мысль, подсказка, что надо начать с последних сообщений, так будет легче по ссылкам добраться да исходных событий.

Он вновь углубился в поиски…

Подсказка оказалась очень полезной – Максим быстро нашёл большую аналитическую статью в одном из последних номеров экономического журнала, посвящённую состоянию дел в финансовой империи А. Вундерберга после авиакатастрофы в Гималайских горах.

Статья состояла из одних вопросов. Всё висело в воздухе. Тотальная неясность и полное смятение царило в офисах компании. Все первые лица погибли, эта же участь постигла и многих из второго эшелона руководства.

Гибели в авиакатастрофе избежал менеджер по финансам Джек Ньюманн, важная персона в компании. Он входил в Совет Директоров и фактически был вице-президентом банка. Алекс называл его своим коммерческим компаньоном.

В последний момент Ньюманн отказался лететь, будто что-то предчувствовал, или имел ещё какие-то причины. Но он тоже бесследно пропал.

Это ставило новые вопросы, очень серьёзные, и вносило полную сумятицу. Автор статьи даже не пытался предполагать, что же с ним произошло, любая версия могла другим концом крепко ударить по нему. Очевидно, он был опытным журналистом и не хотел осложнений.

А предположения напрашивались очень сильно. Они почти срывались с языка.

Однако они ещё больше запутали бы дело, так как были прямо противоположными. Ньюманн мог оказаться и жертвой, и палачом. Максим прекрасно понимал автора статьи.

Автор сетовал на то, что ему не удалось встретиться с Ричардом Брауном, начальником охраны А. Вундерберга, на которого сейчас легли главные обязанности по организации дел, в том числе и по расследованию авиакатастрофы. Браун либо избегает прессы, не желая нарушить ход следствия, либо, действительно, так сильно занят. Это можно понять, на него сейчас свалились большие проблемы, главным образом чужие.

В статье поднимался вопрос о наследовании, всегда возникающий в подобных случаях. По сведениям, полученным из адвокатской конторы А. Вундерберга, он оставил завещание. Но оно каким-то мистическим образом бесследно исчезло из всех источников.

Можно было допустить, что твёрдой, бумажной копии его и не было. Но электронная версия определённо где-то существовала. Адвокаты утверждали, что Вундерберг сам о ней говорил, добавляя, что она закодирована надёжным криптографическим кодом и, кроме того, подтверждена его личной электронной подписью.

На его рабочем компьютере её не нашли, в базах данных с официальными документами компании тоже. На личных носителях информации, которыми он пользовался и которые смогли посмотреть, завещания тоже не было, хотя ссылки на него и упоминания встречались в некоторых документах и письмах.

Сплошные загадки.

Автор попытался выяснить, кто вообще мог наследовать это огромное состояние, но и тут вставали вопросы и загадки. Ближайших родственников у Вундерберга не осталось, все они, кто по болезни, кто по другим естественным или подобным, не вызывающим сомнений, причинам ушли в мир иной. Единственная странность, которая при этом заставляла задуматься – все эти смерти произошли в короткий отрезок времени незадолго до гибели самого Александра Вундерберга. Какой-то злой рок витал над самим Вундербергом и всеми, кто его окружал.

Впрочем, одно предположение в статье всё-таки было высказано: если завещание не найдётся, то весь капитал может отойти в госбюджет, а, учитывая маниакальную приверженность нынешнего президента «борьбе с терроризмом», выражающуюся у него в войнах с неугодными ему режимами, этот капитал уйдёт на войну в Ираке.

Максима от этой нелепой связки будто душем холодным обдало – капитал Алекса и война в Ираке. И, тем не менее, следовало признать, что в чём-то автор прав. Каким бы диким ни было такое предположение, оно вполне реально. Если ничего нового не произойдёт и не выяснится, то так оно и случится. И деньги, заработанные Алексом и его сотрудниками, в том числе и Максимом, уйдут на военные расходы.

Вот и ещё одно зло, с которым придётся бороться в этой жизни. Хотя бы ради памяти Алекса нельзя допустить такой поворот, это было бы её тяжким осквернением.

А как? Самое надёжное – найти наследников. Для этого надо всё о нём разузнать, а значит – копать дальше, и уже с упором на его личную жизнь, выяснять связи, в первую очередь родственные.

А ведь Максим даже не знал, был ли Алекс женат. Судя по всему, жены у него не было, по крайней мере, в последнее время. Но, может быть, была раньше?

Подобную информацию надо искать не в серьёзных экономических журналах. Об этом пишут в светских хрониках или в бульварной прессе.

Максим вызвал свою помощницу и, извинившись, попросил ещё помочь, подобрать популярные публичные журналы с упоминаниями об Алексе, о его личной жизни, сплетни и слухи о нём. Кое-что она принесла уже раньше, она тут же раскопала их в кипе ещё непросмотренных источников и положила перед Максимом. Пообещав посмотреть ещё, она удалилась.

Максим с новой силой продолжил поиски…

Родителей у Алекса уже не было. Отец умер довольно давно, не дожив до триумфа своих идей и осуществления надежд, которые он возлагал на сына. Мать долгое время чувствовала себя неважно, в последнее время она лежала, подключённая к медицинской аппаратуре, но, то ли техника подвела, то ли с ней самой случилось что-то непредвиденное, она вдруг скончалась. Хотя на скорое приближение конца ничто не указывало.

Была у него ещё сестра с семьёй – мужем и сыном. Они все трое погибли на лыжном курорте – по какой-то причине обвалилась верхняя опора фуникулёра, трос оборвался, рухнувшую кабину к тому же завалила лавина вызванная, видимо, той же причиной, что и падение опоры. Когда их через несколько дней, наконец, откопали, из всех, находившихся в кабине, в живых не осталось никого.

Сам Александр Вундерберг семьи не имел. Женщины его интересовали мало, у него были другие, более сильные пристрастия в жизни.

Хотя жена у него, всё же, имелась в прошлом. Там была какая-то неясная история, то ли он женился под давлением, то ли они просто заключили какой-то договор, закрепив его брачным, но, говорили, что истинной любви между ними не было.

Этот брак кончился трагически – его жена тоже погибла в автокатастрофе, как утверждают, сама став её виной. Детей в этом странном браке не было.

При таком успехе в бизнесе Александру трудно было избежать внимания со стороны женщин. Несмотря на его прохладное отношение к ним, всё-таки несколько мимолётных романов у него было. Пронырливая журналистская братия дорого бы дала за какие-то факты, но сам Александр строго держал дистанцию, да и женщины, допущенные в его круг, были достаточно порядочными, так что ни разоблачений, ни, тем более, скандалов, вокруг его имени не было.

Промелькнули какие-то имена, среди них одно знакомое Максиму – Мария Грюнвальд, где-то оно ему попадалось. Но никаких подробностей не просочилось.

Как оказалось, это стало спасением для его знакомых дам, иначе они вполне могли бы разделить участь его жены и других, попавших в его близкий круг…

Библиотекарша принесла ещё несколько журналов и газет. Это были совсем уж разношёрстные издания, далёкие от мира экономики и бизнеса.

Яркий спортивный журнал, лежавший сверху, заинтересовал Максима, он открыл его на закладке. Там была статейка с интервью Алекса. Некий спортивный журналист сумел задать ему несколько вопросов на одной из альпийских горнолыжных тусовок, воспользовавшись его хорошим настроением.

Во вступительной части объяснялись причины присутствие Александра Вундерберга – известного бизнесмена, на этом празднике спорта, далёком от делового мира. Оказалось, высокогорный альпинизм – хобби Алекса, и он часто в минуты отдыха встаёт на лыжи.

Дотошный журналист из дальнейших расспросов, пока Алекс ещё не понял, что у него берут интервью, выяснил, что А. Вундерберг имеет свою туристическую базу в Гималаях, правда, она не настолько хорошо приспособлена к горным лыжам. Но там просто изумительно красивое место, чистейший воздух, и Александр часто на ней отдыхает.

«Кто-то выкладывает 20 лимонов за космический туризм – один виток вокруг Земли, а я могу Землю и так посмотреть, в НАВСТАР. Любое место и во всех проекциях, даже в изометрии. Лучше я в горах поживу и отдохну. Там моя душа» - признался он.

«Ну да, - подумал Максим - конечно, если рынок навигационных программ для автонавигаторов и мобильных телефонов входит в сферу деловых интересов Алекса, то ничего удивительного, что он тесно связан с глобальной американской навигационной системой. Она коммерческая и открыта для всех, кто может оплатить её услуги».

Его исследования прервал профессор. Он извинился, что не смог освободиться раньше. Ему пришлось принять участие в стихийном Учёном совете, на котором он излагал свой взгляд на глубокую пропасть между западным и восточным учениями и проблемами их сближения.

Сейчас ему понадобилось срочно наведаться в свою квартиру на Александрплац за кое-какими материалами, и он предложил Максиму посетить его рабочий кабинет.

Максим согласился, решив, что неплохо бы сделать передышку.

Это оказалось совсем недалеко. Минут через восемь они уже входили в светлую квартиру профессора с видом на Берлинскую телебашню.

Профессор сразу же занялся приготовлениями на кухне, он понимал, что Максим всё это время, не отрываясь, читал. Максим расположился в гостиной.

- Вы можете пройти в мой рабочий уголок, может быть вам будет интересно посмотреть на то, как я обустроился – громко предложил профессор из кухни. – Там у меня библиотека. Если нужно, можете с компьютером поработать, кстати, там и Интернет есть.

Максим послушно прошёл в просторную смежную комнату. Все стены до потолка были уставлены книжными полками. Напротив окна стоял широкий стол, с угла его притулился большой плоский монитор, перед ним клавиатура. В центре стола, напротив кресла, с откинутым экраном лежал ноутбук, будто от него только что отошли.

Рука Максима уже потянулась, чтобы нажать клавишу включения, и тут его внимание привлекла фотография, приколотая к пробковой доске на стене. Такой пользуются в Германии школьники и студенты, чтобы всегда иметь перед глазами расписание, графики текущих мероприятий, календарики, назначенные термины и прочую важную в их насыщенной жизни информацию.

На большой фотографии во всей красе сияла его заветная снежная вершина в Гималаях, именно такой он её и запомнил. Зачарованный, смотрел он на неё, не слыша шума улицы, не чуя запаха свежезаваренного кофе, забыв про компьютер.

Шагов профессора он тоже не слышал.

 - Это и есть «Снежная драгоценность» - Канг Римпоче, святая гора – тихо, после долгой паузы, промолвил профессор. Он прекрасно понимал, что творится в душе Максима. Этот величественный вид на всех людей, богатых духом, действовал одинаково – зачаровывал и заставлял трепетать их сердца. – Это моё последнее пристанище. Туда я уйду после дел… Я вам рассказывал про неё, помните?

Максим ещё некоторое время молчал.

- А вы можете показать на карте, где это? – наконец спросил он.

- Конечно – профессор достал с полки большой атлас мира, открыл нужный разворот и ткнул пальцем. – Она тут обозначена.

Максим внимательно изучил карту, запомнил координаты и ближайшие населённые пункты.

Вот он и начал путь к своей мечте. Теперь она стала намного ближе, спустившись в обитаемый мир и став реально доступной. Можно прокладывать маршрут…

Однако прежде надо завершить земные дела. А их так много, и становится всё больше, и все они очень важные. «Кроме меня их никто не осилит» - в этом Максим был твёрдо убеждён.

Каждому человеку даны в этой жизни свои дела, не завершив которые, он не имеет права уходить из неё. Вместе с жизненными задачами даются и средства для их решения. Любой другой, не имея этих средств, не сможет их решить так, как тот, кому они предназначены.

Максим это чувствовал.

Профессор уже сервировал столик в гостиной, аромат кофе разносился по квартире. Аппетитные бутерброды в ассортименте, совместно с этим ароматом, манили к столу.

- Ну-с, подходите, Максим. Вы, я думаю, изрядно проголодались.

Он был прав. Максим окончательно вернулся в реальность и подсел к профессору. Тот щёлкнул кнопочкой дистанционного пульта, и под последние берлинские политические новости они принялись за запоздалый полуденный кофе.

Германия готовилась к переменам. Смена канцлера влекла за собой смену векторов во многих областях, этого требовал ощутимо понизившийся уровень жизни. Новый канцлер с ангельским взглядом  уверенно манипулировала приоритетами общественной жизни в соответствии со своими методами преодоления кризиса.

Профессор не мог удержаться от комментариев. Они с Максимом вернулись к уже сложившейся между ними манере общения - профессор излагал интереснейшую информации и высокоинтеллектуальные мысли, а Максим с интересом их воспринимал, изредка задавая уточняющие вопросы.

- А вы знаете, ведь её неожиданный и для многих невероятный приход тоже предопределён? – начал профессор беседу. – Если обернуться и внимательно посмотреть на её путь, то становится видно, что каждый её шаг вверх по лестнице на политическую вершину готовился какими-то неведомыми могущественными силами, последовательно и своевременно освобождающими для неё каждый следующий вышестоящий пост, и облегчающими вступление на него. Взять хотя бы последний её рывок. Предыдущему канцлеру, когда он в прошлом году сам организовал свою отставку, чтобы на нынешних досрочных выборах утвердить свою пошатнувшуюся позицию, и в страшном сне не снилось то, что произойдёт на самом деле. Он хотел этим отчаянным манёвром предотвратить надвигающийся на него крах, а в результате приблизил его на целый год. Поэтому он так отчаянно и сопротивлялся, не хотел уходить со своего поста, когда она, выиграв выборы, по праву претендовала на него. Конечно, ему трудно было признать повышенную самоуверенность своей самооценки и, как результат - полный просчёт. Он, как и подавляющее большинство людей, пренебрёг или не знал железного закона – суета всегда приводит к худшему результату. И опять же, при анализе того, как он всё-таки сдался, напрашивается мысль о вмешательстве тех же неподвластных человеческой воле и расчётам сил.

Максим вынужден был согласиться, хотя бы потому, что ничего об этом не помнил. Откровенно говоря, его не очень интересовали политические игры и парламентские перестановки в рейхстаге, он был далёк в настоящий момент от этой суеты в верхних эшелонах.

Да и для профессора это был лишь повод перейти к более близким для него темам.

- И этот её приход не только предопределён, но и предсказан – продолжил профессор. – Как и многие другие, происходящие в нашем мире события. Достаточно внимательно перелистать библию, читая между строк и вникая в скрытый смысл…

Профессор сделал паузу. Максим выжидательно молчал, приготовившись к новым интересным откровениям.

- Я перечитывал её не раз полностью, да и сейчас, бывает, заглядываю в работе над своими книгами. Причём я изучал не только канонические тексты, но и апокрифы, которых тоже очень много, и их продолжают обнаруживать всё новые и новые. Как, например, свитки из Кумранских пещер близ Мёртвого моря, которые нашли сравнительно недавно. Уже с первого чтения я понял, каким неисчерпаемым и бесценным источником информации является библия для историка. Вся история передовых, самых развитых обществ, племён, «колен» древнейшего человечества изложена там с такими подробностями, что нет никаких сомнений в том, что записано это современниками-очевидцами. Как жили, воевали, сменялись первые цари, возрастали до недосягаемых высот царства – Египет, Вавилон, Мидо-Персия, Рим, как жил их народ, их роды и семьи, слуги и рабы. И с каждым последующим разом, перечитывая библию, я открывал новый смысл, более глубокий уровень понимания текстов. В ней ведь очень много иносказаний. Расшифровывать их, разгадывать затаённые иносказательные откровения – увлекательнейшее занятие, намного интереснее, чем разгадывание кроссвордов и прочих загадок… И через всё её содержание красной нитью проходит мысль о несовершенстве человека, о том, что ему надо расти и расти, развиваться и подниматься до своего первородного уровня, с которым он был создан и с которого сверзился в пропасть греха… Был период, когда главной мыслью всей библии были для меня слова из книги Екклезиаста - «Суета сует – всё суета». И дальше у него идут мудрейшие, глубочайшие мысли, подтверждающие это, будто из нашего времени… Я тогда был недалёк от того, чтобы всё бросить и уйти куда-нибудь далеко, в горы, например, и жить в пещере. Но со временем понял, что слишком завяз в этой суетной жизни, повязан по рукам и ногам, умом и сердцем и всем нутром. И отложил это решение до будущих времён. А сейчас чувствую, что оно уже недалеко. По крайней мере, точно знаю, что к этому приду…

Помолчали. Максиму нечего было сказать. Рассуждения профессора, как всегда, давали пищу для глубоких размышлений.

- И ещё одна важная мысль у меня возникла – продолжил профессор. – Уже при последующих прочтениях, не глазами историка, а в поисках Истины, я понял – кто хочет познать Слово Божие, чем, в сущности, и должна быть библия, то самое Слово, которое было вначале, и которое было у Бога, и которое был Бог, тот должен сначала найти Бога в своём сердце, и при чтении постоянно сверяться с внутренним голосом. Библия уже прошла через человека, к ней уже изрядно приложились, много раз переводили. Когда при римском императоре Константине, выбравшем христианство в качестве официальной религии, стали перебирать все имевшиеся тексты, выбирая канонические, их, заодно, правили, и не только под Константина, но и под сложившуюся к тому времени церковь, а она уже начала отходить от заветов Христа. Человека нельзя оставлять со своими мыслями, чувствами, человеческой волей. За ним нужен постоянный присмотр и корректировка, как и было во времена Моисея и при Христе. Истинные праведники имеют Церковь в сердце, к чему и призывает истинное учение. Внешняя церковь со всеми своими обрядами и атрибутикой нужна сомневающимся, неустойчивым, не достигшим божественного просветления… При правке библии её лишили глубины и всеобьятности божественного духа, исказили образ и сущность Бога. Из Спасителя его превратили в Судью и даже в Карателя, размахивающего направо и налево своим карающим мечом, за многие, в том числе и непонятные сейчас вещи, например, за то, что ему не вовремя и не по канону принесли жертву или вошли в скинию не с тем огнём и так далее. А на самом деле высший и главный атрибут Бога – Любовь. Потом уже Он – Создатель и всё прочее… Да и земную человеческую любовь из средства совершенствования, познания Бога, превратили в грех… Однако, хватит. Вторая заповедь призывает: «не поминай имя Господа Бога твоего всуе». Не будем…

Опять возникла пауза. Профессор первым прервал её:

- А как ваши успехи? Нашли что-нибудь?

Максим задумался. Откровенность профессора располагала его к ответной откровенности.

- Да, и очень много. Ваши библиотекари первоклассные профессионалы. Они мне очень помогли… Но вопрос, который меня интересует, настолько запутанный и многосторонний, что мне предстоит ещё долгая работа.

- А нельзя ли подробней? Если это не тайна, конечно.

- Да как сказать?.. В каком то смысле мне надо скрывать свои поиски и расследование, но, разумеется, не от вас… - он собрался с мыслями, формулируя краткий, но ясный ответ, не перегруженный избыточной информацией. – Произошло трагическое событие – мой компаньон, шеф и друг погиб в авиакатастрофе. Есть версия, что это кем-то подстроено. Я пытаюсь разобраться во всём этом.

- С помощью библиотечных изысканий?

- Да. Он очень известная личность. Мне принесли столько публикаций о нём, его делах, что я смог посмотреть только малую часть их.

- Нн-у-у – профессор с сомнением помотал головой. - Вообще, честно говоря, мне кажется странным такой метод расследования глубоко скрытых тайн. Можно ли что-то раскопать таким образом?

- Я надеюсь, мне помогут и другие источники информации… К счастью, мне удалось кое-что раздобыть – после недолгих сомнений он извлёк из кармана блочок внешней памяти, вынутый из ноутбука Алекса.

- Что это? – вероятно, профессор разбирался в истории намного лучше, чем в компьютерном железе.

- Это фестплата из его личного ноутбука.

- О-о, да вы не так просты, как мне показалось… И что вы намерены с этим делать?

- Как что? Подключу его к любому компьютеру и посмотрю содержимое.

- Так просто? И вы знаете, как это сделать?

- Конечно. Это гораздо проще, чем вы, может быть, думаете.

- Да, в технике я профан… И что, вы до сих пор ещё его не посмотрели?!

- Да, вы знаете, как-то не представилось случая.

- А что для этого надо? Могу я чем-то помочь?

- Для этого подойдёт любой компьютер.... Хотя ноутбук, пожалуй, предпочтительней. И крестовая отвёртка

Профессор незамедлительно встал, прошёл в кабинет и вернулся с ноутбуком, который Максим уже видел лежащим открытым на его столе.

- Этот подойдёт?

- Конечно.

- Сейчас я отвёртки принесу – он положил ноутбук перед Максимом и опять ушёл. Пошарив в своём столе, он принёс набор изящных инструментов. – Здесь есть любые отвёртки.

Максим рассмеялся.

- Да, я догадывался, что вы – человек дела. Никогда не откладываете то, что можно сделать прямо сейчас.

- Тут вы правы. Я бы на вашем месте уже давно его посмотрел.

- Конечно, я сейчас же этим и займусь. Но, к сожалению, быстро это не получится. Здесь очень большой объём памяти, десятки гигагабайт – Максим вспомнил, как долго изучал свой чип памяти. – Это надолго, может быть и дня не хватит.

- Так мы его с собой возьмём. У Берты можете хоть сутки его изучать, там вам никто мешать не будет... Вы только представьте, может быть на нём разгадка ваших тайн.

Максим представил. Что ж, очень может быть. Вот сейчас и посмотрим.

Он повертел в руках ноутбук, примериваясь, осторожно, но быстро открутил дно, освободил свободный конец шлейфа и подключил винчестер, предварительно выставив его в нужный режим. Включил компьютер, произвёл нужные настройки, загрузил операционку и с удовлетворением убедился, что диск подключен и готов к изучению своего содержимого.

Всё оказалось действительно просто, хотя сомнения в успехе у него были. Побывав в такой переделке, винчестер мог банально оказаться неисправным, разбитым. Обошлось. Это хороший знак. Значит, и дальше всё получится.

Хотя то, что сейчас предстояло сделать, выглядело весьма туманным. Чего искать – непонятно. Ну что ж, придётся смотреть всё подряд и уже по ходу соображать, как всем этим воспользоваться.

Пожалуй, надо начать с почты, просмотреть письма, с кем, о чём и когда Алекс переписывался. Мысленно попросив у покойного прощения за вскрытие его переписки, Максим вошёл в почтовый ящик Алекса и стал смотреть папки полученных и отправленных сообщений.

Профессор некоторое время с благоговейным интересом смотрел на уверенные манипуляции Максима, для него всё это было непостижимым священнодействием. Когда Максим углубился в изучение текстов, он, чтобы не отвлекать, тихо удалился, переключившись на свои дела.

Писем было множество, Алекс, компьютерщик до мозга костей, широко пользовался электронной почтой. Если принять во внимание, что он почти всегда имел перед собой клавиатуру и постоянную связь с сетью, можно было легко понять, что общение через сеть для него более удобно, чем, даже, телефон. Обмен SMSками, столь популярный и любимый в современном обществе, особенно среди молодёжи, в удобстве ввода, объёме и возможностях значительно уступает электронной переписке и Алекс пользовался им редко. Зато к е-майлу он обращался очень часто.

Максим сразу понял, что потребуется строгая классификация всех писем. Хотя Алекс как-то пытался содержать свою переписку в порядке, раскладывая письма по специальным тематическим папкам, но круг его общения был настолько широк и разнообразен, что за порядком уследить было очень сложно. Что ж, придётся просматривать всё подряд.

Но зато это было очень полезно. Перед ним разворачивалась во всём объёме до деталей его недавняя жизнь, жизнь Алекса и всей его компании, все дела, заботы и проблемы, которыми они были заняты в последнее время.

Переписке с Максимом была отведена особая папка, из неё он заново познавал себя, свои привычки, наклонности, отличительные черты. В значительной мере всё это помогло заполнить пробелы  ближней памяти. Много писем состояло из одной строчки – шахматный ход с комментарием, или ещё короче, без комментария, всего из двух-трёх символов. Непосвящённому это могло показаться закодированной перепиской. На самом деле так они часто играли в шахматы. Последним было письмо, которое Максим нашёл на своём чипе.

Внимание Максима привлекла папка «Грюнвальд Мария». Кто это? Ах, да, это мама Битти. Письма были в основном деловые, Мария Грюнвальд, судя по письмам, была чем-то вроде референта при Алексе. Но временами проскальзывали фразы, которые могли навести на мысль, что отношения у них были более короткими, впрочем, все они были не только сослуживцами, коллегами, но и друзьями, часто вместе отдыхали и путешествовали.

Однако в одном из писем среди нескольких фотографий одна привлекла особое внимание Максима. На ней были Алекс, Мария и Битти. Они очень хорошо смотрелись втроём, и это тоже вызывало некоторые мысли. Максиму показалось, что во внешности Алекса и Битти есть что-то общее. Он долго не мог понять, что же именно, в конце концов пришёл к выводу, что это что-то глубоко внутреннее. У них был одинаковый взгляд. Говорят, взгляд – зеркало души. Впрочем, может быть это всего лишь воображение.

Тем не менее, Максим чувствовал внутренним чутьём, что его заинтересованность не случайна и со временем как-то реализуется. Он попытался разобраться, при каких обстоятельствах и где были сделаны эти кадры. Фоном снимка была далёкая панорама с домиками, улицами где-то внизу и поросшими лесом горами далеко на горизонте, будто они находились на большой высоте. Из других снимков он понял, что это была высокая смотровая башня на вершине холма, на одном из кадров её было хорошо видно. Внимательно изучая снимки, он разглядел на одном из них случайный дорожный указатель. При большом увеличении удалось прочитать «Оснабрюк – 8 км»

Память услужливо подсказала - Георгс-Мариен-Хютте, маленький городок, в котором родилась Мария. Он должен быть недалеко от Оснабрюка. Выходит, они были там. Всё это очень интересно. Теперь Максим был уверен, что этот факт непременно сыграет свою роль.

Он продолжил просмотр.

Вот переписка Алекса с юридической конторой о заключении договора на криптографическое кодирование, которым будут защищены все его важнейшие документы. Самого ключа здесь, конечно, нет, это понятно, но не всё сразу. Уже тот факт, что он существует, много значит. Скорей всего он должен быть где-то здесь же на винчестере, надо только поискать. Возможно, он понадобится.

Максим начал уставать. Взглянул на часы. Время склонялось к вечеру. Выходит, он весь день напряжённо загружал свой мозг информацией. Ничего удивительного, что ему уже тяжко всё воспринимать и раскладывать по ячейкам. А ведь так много ещё осталось!

Он откинулся на спинку, прикрыл глаза, расслабился. Надо отдохнуть, иначе есть риск просмотреть что-нибудь важное. Немного поразмыслив, он решил так и сделать, но перед этим бегло просмотреть всё хотя бы по названиям папок, файлов и документов, может быть бросится в глаза что-нибудь особо интересное.

А что с профессором? Максим прислушался. Из кабинета доносился тихий звук. Щёлканье клавиш. Тоже сидит за компьютером. Интересно, он работает или просто нашёл себе занятие, чтобы не мешать? Ведь он такой деликатный.

Максиму стало неудобно, он совершенно не считается с гостеприимным хозяином, сел ему на шею, занял его ноутбук, время, квартиру, как будто так и надо. Он встал, тихо подошёл к дверному проёму. Профессор увидел его уголком глаза.

- Ну что, Максим, вы уже готовы? Я совсем вас бросил, а вы, наверно, проголодались. Ещё пару минут, и будем пить кофе. А потом поедем домой, пора отдохнуть и поужинать.

- Что вы, это я должен извиняться. За своими расследованиями обо всём забыл.

- Нет, нет, всё нормально. Главное, чтобы всё у вас получилось, это сейчас самое важное. А у меня всегда дела найдутся.

- Ну и хорошо. Я тогда сделаю ещё один последний рывок, и закончу, а то уже ничего не соображаю. Надо передохнуть.

Он вернулся к своим поискам.

В головном директории взгляд его упал на название «Max». Уж не его ли это папка в компьютере Алекса? Да, в ней явно была информация, касающаяся его. Длинное название одной из подпапок привлекло внимание.

«Поэзия и красота шахмат».

Это оказались материалы по интернетовскому сайту. Это был его, Максима, сайт, который он сам сделал и выложил в Интернет. Видимо этот сайт так понравился Алексу, что он целиком скачал его себе. И было из-за чего!

Эффектный дизайн, оригинальная, остроумная анимация, а главное – интересные шахматные партии. Они и были основным содержанием сайта. Было их около двадцати, каждая со своей идеей и изюминкой. Максим вспомнил, что в одном из писем Алекс упоминал этот сайт, восхищался им.

Однако сейчас не было времени на детальное изучение партий. Как-нибудь попозже. Поехали дальше.

Важная информация в папке «Мои документы». Надо полистать.

Очень много очень интересного. Но один документ заставил сердце Максима подпрыгнуть и забиться чаще. Он назывался «Завещание». Неужели нашёл?! Так просто?

Увы, это оказался всего лишь чистый бланк завещания официальной юридической формы. Точней говоря, образец, возможный вариант. Видимо, его прислали Алексу из юридической конторы для ознакомления. Или для написания?

Ну что ж, очень важный факт. Пусть это и не само завещание, наверно нельзя его так просто выкладывать, но теперь ясно, что в этом направлении делалась какая-то работа. Об этом упоминалось в одном из журналов, которые ему принесли в библиотеке. Максим уже знал, чувствовал, что где-то на этом носителе информации в недрах его массивов затаился и сам документ – завещание Алекса.

Не его ли он искал, сам того не осознавая? Ведь, в сущности, если оно будет обнаружено и опубликовано, может быть закончится весь этот кошмар?

Голова заныла, в верхней части Максим ощутил биение пульса. Всё, надо бросать, иначе можно свихнуться, не придя в норму!

Он оторвался от компьютера и только сейчас почувствовал аромат кофе. Работа так захватила его, что он не заметил, как профессор всё приготовил и, уже разлив кофе, собирался принести его с бутербродами. Максим сложил ноутбук и убрал его в сторону, освободив место.

- Ну вот, сейчас заморим червячка, отдохнём, и поедем домой – профессор уже выходил из кухни с подносом. – Как ваши успехи, нашли что-нибудь?

- Не знаю… Даже не знаю, что сказать – Максиму не хотелось напрягать мозг. – Много чего нашёл, но ни на шажочек не продвинулся… не приблизился к результату. Надо ещё копать и копать.

- Вам надо передохнуть. Завтра, на свежую голову, продолжите. А сейчас расслабьтесь.

Он включил развлекательный канал с каким-то ток-шоу, приглушил звук и замолчал, потягивая кофе. На экране несколько человек, то ли хиппи, то ли панков, в экстравагантных прикидах, обсуждали некую молодёжную проблему. Нескольких минут хватило, чтобы в памяти Максима всплыло его отношение к этим, заполонившим в последнее время все телеканалы, ток-шоу с участием публики – он их не любил.

Впрочем, так было давно, когда они только начали появляться. Сейчас же они вызывали у него отвращение своими низкопробными, на уровне ниже пояса, темами, животной приземлённостью и полным отсутствием интеллекта.

Его возмущало, что телевидение, самое мощное оружие массового духовного поражения современного мира, вместо того, чтобы совершенствовать человека, повышать его духовность, наоборот, опускало его к животным инстинктам. Оно, поддерживаемое другими средствами массовой информации, вело цивилизацию прямиком в пропасть, в ад, к концу света.

Он прикрыл глаза, отключился от всего и, медленно и тщательно пережёвывая бутерброд, попытался сконцентрироваться, прислушаться к тонким ощущениям в организме, вызываемым этим процессом. Мысли сами собой копошились в его сознании, как черви в банке, приготовленные на рыбалку, мешая концентрации на ощущениях. То одна, то другая выползала на поверхность, подминая прочие.

Как бы изловчиться и в кратчайшие сроки просмотреть весь винт. А ведь кроме него ещё столько не исследовано. Все прошлые изыскания, которые он, по мере возможности, пытался записывать, тоже ждут анализа. И всё это копится и копится.

А впереди ждёт ещё больший объём – ведь он до сих пор не удосужился заглянуть домой. Там тоже компьютеры, документы и бог знает что ещё.

Для неокрепшего ума это слишком тяжёлая нагрузка. Как бы совсем не свихнуться. Должен же быть какой-то выход!

Опять заныло в макушке. Он сделал усилие и попытался прогнать все мысли. Осталась одна, утешительная – самое главное, что жизнь продолжается, несмотря ни на что, и, если трезво, без эмоций, оценить ситуацию, всё не так уж и плохо.

Больше оптимизма! Будет и на нашей улице праздник! Да ещё какой! Это совершенно ясно и определённо подсказывало ему чутьё.

∫

Вечерний Берлин горел уличными огнями и рекламной иллюминацией. Башни и небоскрёбы освещали небо.

Они мчались домой. Максим решал трудную проблему – не заглянуть ли прямо сейчас на Курфюрстендам? На пару минут. Собрать все документы, которые могут представлять интерес, ну и сориентироваться по обстановке, что ещё захватить.

Ему вспомнился недавний кошмарный сон о визите в свой дом.

Однако не слишком ли он таится, не переусердствовал ли сверх всякой меры? Кажется, он перестраховывается.

Максим прикрыл глаза, отключился, отбросил все мысли, оставив одну – «Господи, подскажи, могу ли я наведаться к себе домой?»

Машина резко притормозила. Максим невольно открыл глаза. Подъезжали к круговому многолучевому берлинскому перекрёстку – Большой Звезде, поэтому профессор и сбавил скорость.

Прямо над ними нависла золотая фигура на триумфальной колонне, взметнувшейся в небо из центра площади – символ современного Берлина. Она простёрла над городом свои золотые руки и крылья, ярко подсвеченная прожекторами.

Максиму представилось, что она благословляет его венком в своей руке, они как раз въезжали под него. Ну что ж, будем считать, что это ответ.

Профессор охотно согласился на просьбу Максима. Это было по пути, их маршрут пролегал через Курфюрстендам, так что они ничего не теряли. Он припарковал свой BMW на вместительной площадке у супермаркета, спросил, требуется ли его помощь. Максим отказался. Не стоит устраивать экскурсий, один он управится быстрее.

Память его молчала, ничего не узнавая. Ему пришлось искать подъезд, будто он здесь впервые. Этажа он тоже не помнил. Пришлось ориентироваться по шильдику со своей фамилией на табло домофона.

В почтовом ящике что-то торчало, хотя на нём были предусмотрительно пришлёпнуты специальные наклейки «НИКАКОЙ РЕКЛАМЫ» и «НИКАКИХ ГАЗЕТ». Максим на всякий случай заглянул в ящик, но брать ничего не стал. Нельзя оставлять никаких следов, его тут не было. Его вообще нет. Нигде.

Поднялся по лестнице, проигнорировав лифт – так было больше шансов ни с кем не столкнуться. Постоял у двери, прислушиваясь. Обычные звуки большого жилого дома – шумит вытяжная вентиляция систем кондиционирования, работают телевизоры, где-то шаги, громкие разговоры, кашель. Дом жил полной жизнью.

Осторожно вставил ключ, повернул. Осталось открыть дверь и войти.

Максима охватил страх. Он сам не смог бы объяснить, чего он боялся, скорей всего неизвестности. Это самая страшная вещь на свете. Зачастую её боятся больше, чем смерти.

Может быть не следовало отказываться от предложения профессора, взять его с собой. С ним бы чувствовал себя уверенней. Ну нет, возвращаться не стоит!

А, была не была! Внезапно Максим вспомнил слова Учителя «Вас хранит небо». Чего ж он тогда боится?!

Бесшумно вошёл, плотно прикрыл дверь, осторожно отпустил ручку. Шаги полностью глушились ковровым покрытием, как и было во сне. В комнатах было светло от уличных огней. Это хорошо, не придётся включать свет.

Так, теперь за дело. Подойдя к письменному столу, начал выкладывать из ящиков бумаги, поверхностно оглядывая их. Всё, заслуживающее внимания, шло в стопу на краю стола. Так же осмотрел полки на стене напротив стола, узкий пенал с офисными папками и все места, где могло быть ещё что-то интересное. Не забыл и спальню с тумбочкой. Это заняло несколько минут.

Так, с бумагами, вроде бы, всё, ничего не упустил. Что ещё?

Посмотрел на компьютер – главное хранилище информации. Можно было бы взять процессорный блок, но не хочется с ним таскаться. Хорошо бы извлечь из него винчестер.

Прощупал кожух процессора, Боковая стенка легко отстегнулась, открыв доступ ко всем внутренностям. Ну вот, опять «глаза боятся – руки делают». Три минуты понадобилось на то, чтобы отстегнуть шлейфы и открутить пару шурупчиков отвёрткой, найденной в одном из ящиков стола.

Вот теперь, кажется, всё. Осмотрелся ещё раз. Стойка с CD и DVD. Перебрал на всякий случай. Несколько дисков без фирменных наклеек с неизвестной информацией, вполне возможно, что сам что-то сбросил на них. Собрал их все, а заодно и другие прожигаемые, на всякий случай.

Ну теперь, пожалуй, всё. А вот ещё телефонный аппарат с автоответчиком. Максим хотел было включить, прослушать записи, но вовремя одумался. Достал микрокассету, сунул в карман.

Хватит на этом. Всё равно всего не возьмёшь.

Пошарив в шкафу прихожей, нашёл объёмистую сумку, сгрёб в неё со стола всю гору отобранных бумаг, навёл порядок и так же бесшумно покинул свой домашний очаг.

В душе что-то шевельнулось. Какая-то эмоция. Тоска по родному, тёплому углу на этой земле. Скорей бы всё это кончилось!

Профессор терпеливо ждал на том же месте. Максим коротко извинился и без лишних слов сел на своё место, бросив сумку на заднее сиденье.

Тронулись. Профессор, не дождавшись, заговорил сам:

- Ну как, всё в порядке?

- Да – коротко ответил Максим. Что он мог ещё сказать? А почему бы и не выложить профессору всего? По крайней мере, тогда будет проще с ним общаться. Максим задумался и, решившись, продолжил. – Вам, наверно, кажется странным моё поведение, профессор, но дело в том, что я ещё не всё рассказал. В той авиакатастрофе, о которой я вам говорил, я был прямым участником, точнее говоря, жертвой. Я тоже летел в том самолёте. Не знаю, как уж это получилось, но я каким-то чудом остался жив и даже, как видите, почти невредим. Только память отшибло, ничего не помнил ни о себе, ни о своей прошлой жизни. Меня немного подлечили, и теперь я пытаюсь разобраться, что же произошло. И что вообще происходит вокруг нас.

- М-м – длинно промычал профессор. – Ну теперь мне многое стало ясным… Я вам очень сочувствую… Вы, Максим, можете полностью на меня рассчитывать. Всем, чем смогу, я вам помогу.

- Спасибо. Вы и так много для меня делаете. Я вам очень благодарен… Кстати, я сразу же опять обращаюсь к вам за помощью – Максим достал микрокассету. – Вот, надо послушать. Это из моего автоответчика. Может быть мне звонили в моё отсутствие и здесь есть что-нибудь важное.

- Да-да, конечно что-нибудь придумаем… Я у Йенса спрошу. Он парнишка грамотный, у него обязательно что-нибудь найдётся, на чём это послушать.

Остаток пути прошёл в молчании – профессор был занят дорогой, а Максим обдумывал свои проблемы.

∫

Они ещё не успели войти, а Берта уже хлопотала с ужином.

- Мойте руки – и за стол. Мы уже покушали, только вы остались.

На Максима повеяло родным домом. Хорошо, что он не затворился в своей пустой квартире в одиночестве. Здесь он уже стал своим.

Марта подсела к ним. Пока они ели, она болтала о домашних пустяках, о постояльцах, детях и соседях. Профессор поинтересовался, дома ли Йенс? Берта тут же его позвала. Профессор попросил у Максима кассету и показал её Йенсу.

- Можем мы её послушать?

Реакция у того была мгновенной:

- Да где-то у меня в хламе валялся допотопный диктофончик, я на него лекции записывал. Сейчас поищу – и ушёл.

Через несколько минут вернулся с аппаратиком:

- Вот, можете совсем забрать. Я им не пользуюсь. Сейчас у меня вот что – и показал на ладошке крохотный МП3-плеер. – Гигабайт памяти. На всю жизнь хватит.

Поскорей закончив с едой Максим, прихватив багаж – набитую бумагами сумку, удалился в свою уютную комнатушку. Бросив всё у дверей, он в нетерпении вставил кассетку и, смотав плёнку, включил воспроизведение. Диктофончик попищал и заговорил голосом Ричарда, Максим его сразу узнал.

- Привет. Если у тебя будет возможность, я бы хотел, чтобы ты со мной связался. Есть кой-какие новости. Да и хотелось бы узнать, как твои дела. Мой телефон должен быть у тебя где-то записан, я его оставлял. Буду ждать звонка.

Никаких имён, никаких координат, адресов и телефонов. Ричард тоже не высовывается, хотя ему это намного трудней. Но либо он их не интересует, либо, как профессионал, хорошо строит свою защиту.

То, что он звонил, говорит о многом. Главное – он предполагает, что Максим живым и здоровым доберётся до своей квартиры в Берлине. Получается, что к катастрофе в Катманду он отношения не имеет и, возможно, даже не знает о ней. Не было смысла звонить, предполагая, что Максима уже нет. Так сложно запутывать ему некого. Отсюда вывод – ему можно звонить.

Кроме этого на плёнке было записано ещё около десятка звонков. Рекламных агентов, публичные опросы Максим пропускал, не вникая. Было несколько незнакомых голосов желающих связаться, причем некоторые звонили не раз.

С Ричардом непременно надо поговорить. Интересно, можно ли это сделать отсюда? Скорей всего Ричард следит за тем, чтобы его телефоны не прослушивались, хотя против прослушивания сотового телефона он вряд ли может что-то сделать. Лучше на него не звонить.

Максим полистал свои записи. Действительно, Ричард вписал ему несколько своих номеров. Среди них был и берлинский, Максим вычислил его по коду. Оглядевшись, он увидел телефонный аппарат на тумбочке у кровати. Попытался набрать найденный номер, но телефон молчал, будто ждал ещё чего-то.

Максим уже хотел идти выяснять, как отсюда звонить, но тут увидел наклейку на аппарате. Звонить надо через внутренний код. Ну да, здесь должен быть местный коммутатор.

Повторил попытку. На этот раз в трубке пискнуло, и пошёл сигнал вызова. Максим терпеливо ждал. Раз, два, три, четыре. Что-то щёлкнуло, переключилось, Максим уже готов был услышать голос автоответчика, приглашающего оставить сообщение, но вместо этого захрустело, и пошёл набор следующего номера. Это уже что-то новое. Очевидно, Ричард пользуется какой-то хитрой системой для полной конспирации. После первого вызывного сигнала трубку сразу же сдёрнули, будто дежурили у аппарата.

- Да, алё – это был голос Ричарда, ясный и чистый. Аппаратура работала отменно.

- Ричард, привет. Это я, Максим.

- Макс, ну, наконец-то! – Ричард кричал, видимо, он был очень рад. - Это просто здорово, что ты меня нашёл! Я так рад, что с тобой всё в порядке! Я уж не знал, чего думать, до меня дошла информация, что там произошла ещё одна катастрофа, самолёт «Люфтганзы» разбился. Я уже ко всему был готов… Ты не представляешь, как я рад! Ну, рассказывай, как ты? Где ты сейчас? Можешь смело говорить, у меня тут защита стопроцентная. Я надеюсь.

Максим тоже был рад. Что-то ему подсказывало, что Ричард совершенно искренен.

- Я у знакомых. У себя дома стараюсь не появляться, только заскочил, микрокассету взял из автоответчика. Ты хорошо сделал, что оставил сообщение. Я пока ничего не выяснил. А тот самолёт в Катманду, что в гору врезался, был мой. Понимаешь, Ричард? У меня был билет на этот рейс. Я чисто случайно на него опоздал... Понимаешь, Ричард, вот такие дела.

- Да ты что!? Во, дела!.. Ну-у, это уже ни в какие ворота не лезет. Беспредел, какой-то дьявольский беспредел… Там же полный самолёт людей был… Я теперь понимаю, у тебя есть все основания скрываться. Сейчас надо подумать, как они тебя там вычислили. У нас на турбазе билеты бронируются по отработанной системе, я только дал команду, чтобы тебе забронировали на ближайшие дни, дальше всё шло по уже отработанной схеме.

- У меня есть кой-какие соображения на этот счёт. Вся информация по авиапассажирам вносится в глобальную компьютерную транспортную информационную сеть. Часть информации – по рейсам, расписанию, свободным местам и прочим нужным сведениям общедоступна. Я думаю, что специалист может выудить и другую, интересующую его, особенно, если знает какие-то уточняющие данные, конкретного человека, примерное место и время вылета. Понял?

- Да, я понимаю. В самом деле, это похоже на правду, наверно так оно и было. Нам бы с тобой собраться да помозговать вместе. Я бы тебе рассказал новые факты, ты, наверно, тоже кое-что разузнал. При твоей светлой голове мы бы непременно вычислили, откуда ветер дует, кто за всем этим стоит.

- Да, ты прав. Ты знаешь много, чего я не знаю, да и я кое-что раскопал по своим каналам и источникам. Вместе мы бы гораздо большего достигли.

- Однако меня сейчас невозможно отловить. Я разрываюсь между Канадой, Штатами и Европой. Ещё не всех похоронили, это продлится ещё несколько дней. Потом мне придётся в Гималаи на турбазу вернуться. А что дальше, я сейчас и сказать не могу.

Пауза. Оба не знали, как продолжать, ещё столько надо рассказать друг другу.

- Рич, ты говорил, что у тебя новости – прервал паузу Максим.

- Да. Ты должен быть готов к этим новостям. Во-первых, тебя похоронили. И Битти тоже. Это прошло сравнительно гладко. Было несколько тел, которые не смогли собрать, их хоронили в закрытых гробах. И вас так же. Вообще всё было очень печально. Очень много слёз. Много народу. К тебе тоже приходили. Одна старушка над тобой очень плакала, кто она, не знаю. На тебя не похожа. Она была, мне показалось, со своей дочерью.

Максим ничего не понимал. Родителей у него не было, ни в памяти, ни в каких-то других следах. Но какая-то родная душа есть и у него на этом свете. Ещё одна тайна.

- А Битти?

- Оказывается, у неё тоже никого не осталось. Была одна женщина, кажется, родственница Марии, её матери.

- А что с отцом?

- Не знаю, Мария о нём не распространялась.

Максим помолчал.

- Что ещё?

- Ещё? Да вот не знаю, относится ли это к делу? Меня нашёл Джек Ньюманн, компаньон Алекса. Он сейчас первое лицо в компании из оставшихся в живых. Получается, что он главный претендент на весь капитал, и, следовательно, следующая потенциальная жертва, он это прекрасно понимает и прячется. Никто не знает, где он. Я тоже не знаю. После звонка он опять исчез. Я ничего о нём не знаю, жив ли он вообще. Одно время я его подозревал, но сейчас думаю, вряд ли он способен на такое. Не похож он на всемогущего и беспощадного монстра. А ведь если Алекс не оставил завещания, то этот трусоватый Джек имеет реальные шансы стать одним из богатейших людей планеты.

- А чего он хотел? Чего звонил?

- Да я так и не понял. Спрашивал о катастрофе, всё причитал - хорошо, что я не полетел. Как чувствовал. Мне показалось, что он надеялся услышать от меня слова поддержки, мол, не бойся, мы тебя в обиду не дадим, защитим и убийц найдём… Не знаю, я ему рассказал всё, как есть. Кроме вас с Битти, конечно. Утешить его мне нечем.

У Максима промелькнула мысль. Он на мгновение представил себя тем самым антихристом, творящим весь этот беспредел. Что бы он делал в отношении Джека Ньюмана.

- Рич, а ты мобильником пользуешься?

- Да, а как без него?.. А что?

- И он у тебя всегда включён?

- Ну, всегда – не всегда, но, когда надо, включён. Почти всегда, конечно.

- Я хочу тебе напомнить – кроме всего прочего Алекс занимался навигационными функциями для мобильников. А зная, как это всё работает, можно определить местонахождение трубки, когда она включена и находится в зоне досягаемости. В компании много сотрудников, и кто-то занимался этими проблемами. Мы с тобой, кажется, обсуждали, что, скорей всего, ветер оттуда дует.

- Вот как? Ты хочешь сказать, что все, кто пользуется сотовой связью, всегда под колпаком?

- Именно.

- Ну конечно, это же так просто, по сотам проследить … Я же говорю, что ты светлая голова.

- Да нет, Рич. Это все знают, это вовсе не секрет. А ты не бери в голову. Против этого есть простые методы, надо только всегда об этом помнить… Думаю, тебе ничего не грозит. Ты их не интересуешь… Я почему спросил. Я про Джека Ньюмана подумал. Ведь он, насколько мне известно, не компьютерщик, не технарь, а финансист. Вполне возможно, он тоже об этом не знает.

- Ага, и скоро мы можем услышать о ещё одной жертве.

- Да. Все мы под богом ходим.

«И все, или почти все Антихристом помечены» - подумал Максим вдогонку словам.

- Есть ещё одно обстоятельство – продолжил после паузы Ричард, вероятно размышляя, говорить ли об этом. – Не знаю, смеяться или пугаться. Мои люди рассказывают – тут по барам шляется некая особа, она утверждает, что у неё дочь от Алекса, и, мол, она имеет права на его наследство. Я пока не решил, как к этому относиться. Думаю, тебе не помешает об этом знать.

Вот это сюрприз! Хотя какой это сюрприз, всё очень естественно и ожидаемо. Ещё и не то будет, это только начало. Одно ясно – тут есть над чем подумать. Либо это какая-то сумасшедшая суёт голову в петлю, либо… Либо она уверена в своей безопасности. А это возможно только в том случае, если она каким-то образом связана с теми беспредельщиками.

- Рич, надо бы разузнать о ней побольше. Может оказаться, что это важно… Только очень осторожно… Я не знаю пока, чего от всего этого ожидать.

- Хорошо, Макс, я дам команду. Пожалуй, ты прав.

Новая информация, новые факты. Вопросов всё больше, ясности всё меньше. В этой лавине информации Максим уже чувствовал себя беспомощным барахтающимся мальком в безбрежном океане перед невидимым и неведомым хищником, наблюдающим из-за укрытия и ждущим удобного момента, чтобы наброситься и проглотить.

С тоской посмотрел он на огромную сумку с бумагами посреди комнаты. Стоит, ждёт. Где-то в её недрах новые вопросы и, возможно, ответы, новые указатели к разгадке.

Нет, прочь уныние! Не расслабляться! Эту гору бумаг надо перебрать ещё сегодня. Хотя бы разобрать и отложить требующее более подробного изучения.

Кое-как завершив разговор, Максим придвинул сумку и выложил несколько увесистых кип на пол, удобно расположился в уютном кресле и принялся изучать свой необъятный архив…

Несколько долгих часов ушло у него на то, чтобы как-то классифицировать и разложить по темам и по степени важности весь массив. Как и следовало ожидать, львиную долю собранных им бумаг можно было смело отправлять в макулатуру, впрочем, он этого благоразумно делать не стал, а просто задвинул их подальше.

Собственно, наиболее ценная информация была сосредоточена в нескольких записных книжках и дневниках. Адреса, телефоны, PIN-коды к пластиковым кредиткам, компьютерные данные. Нашёл он несколько логинов и паролей к своим электронным почтовым адресам, сайтам и Интернет-страницам, и не только к своим, но и к прочим, где когда-либо зачем-либо регистрировался. Был здесь и некий обширный список телефонов, изучив который, Максим понял, что это телефоны отделов и сотрудников их компании.

Особая ценность этого списка заключалась в том, что по нему можно было проследить примерную структуру всего большого разнопланового хозяйства по всем его подразделениям и со всей иерархией. Не меньшую ценность представляли и данные сотрудников – имена и должности. Где-то глубоко шевельнулась мысль, что в этом списке может быть и тот, кого он ищет.

Среди документов, взятых из ящика стола, оказался и добротный кожаный бумажник с визитками и кредитными пластиковыми карточками. Кредиток было несколько штук, в том числе и глобальных, позволяющих снять валюту по всему миру.

Несмотря на то, что Максим старался не углубляться в содержимое писем, черновиков, текстов и документов, голова его уже настолько отяжелела, что он к концу с трудом соображал, какую бумажку в какую папку или стопку вложить. Сказывался тяжёлый напряжённый день, весь занятый разбором и анализом информации. Да и время было уже за полночь.

Он дополз до постели, упал головой на подушку и тут же отключился.

∫

- А давай-ка мы сыграем. Раскинем партейку. Мне уже несколько дней не терпится испытать на тебе одну заготовочку. Времени у нас ещё с полчасика, должны успеть.

Они с Алексом сидели после обеда в его офисе, пили кофе.

Алекс отодвинул клавиатуру, достал всегда готовые к бою шахматы, быстро расставил фигуры.

- Я – белыми? Не возражаешь? – он вопросительно взглянул на Максима и на его утвердительный кивок сделал приглашающий жест. – Прошу.

Его левофланговая пешка уже стояла на а4.

Максим усмехнулся. Это и есть его заготовка? Да, похоже, весь гений Алекса ушёл в компьютерные премудрости, на шахматы почти ничего не осталось.

Однако после того, как на ответный ход Алекс удовлетворённо «угукнул» и продолжил развивать свою домашнюю идейку, Максим понял, что всё не так просто, как он опрометчиво решил вначале. Впрочем, он сам, похоже, был не в лучшей форме и не очень готов к игре. Дебютная ситуация разворачивалась не в его пользу. Он уже видел свои ошибки, но было поздно. Пора было сосредоточиться и искать пути их исправления и выхода из невыгодной позиции.

Вскоре ему стала понятна стратегия Алекса – острая атака на левом фланге за счёт развития в центре. Впрочем, глухую, хоть и пассивную, защиту короля Алекс всё же обеспечил.

Максим решил, что с атакой он справится, в крайнем случае, пожертвовав фигуру, но за это он получит мощный кулак в центре.

Игра постепенно перешла в миттельшпиль. Столпотворение на доске заметно поубавилось.

- О – вдруг оживился Алекс. – Гляди, почти «мальтийский крест». Помнишь свою партию?

- Которую?

- Ну на шахматном сайте у тебя есть очень красивая партия. Там похожую позицию ты назвал «Мальтийский крест»…

Максим кивнул.

- Мне на твоём сайте все партии нравятся – продолжал Алекс. - Некоторые просто расчудесны, как произведения искусства. Я бы их в рамку поместил и вывешивал как художественные полотна. В Цвингере. Или даже в Лувре.

Максим усмехнулся. Это он, конечно, через край хватил.

- Да пусть уж в Интернете повисят, им и там неплохо.

Когда Алекс увлекался, его не так просто было унять:

- Я тебе признаюсь по секрету, надеюсь, ты не разболтаешь. Эта партия, с мальтийским крестом, мне так понравилась, что я из её финальных строк сделал себе криптографический ключ к ячейке в виртуальном сейфе. Мне показалось, что так я его никогда не потеряю. И никто ни за что не догадается.

Партию они так и не доиграли. Не хватило времени. Но это уже не имело значения.

Главные слова в этом сне были сказаны и зафиксированы в сознании Максима.

Поворочавшись, он перевернулся на другой бок, но так и не проснулся.

Сон был не последним.

… Битти, заливисто смеясь, бежала за пёсиком. Тот улепётывал, косолапо переваливаясь на крупных лапах, ещё не научившись координировать последовательность перестановки конечностей и уверенно управлять своим корпусом.

Максим шёл за ними, легко ступая по натоптанной горной тропе, любуясь раскинувшимися далеко вперёд снежными хребтами, изумительно красивыми облаками на их вершинах и бездонным синим небом над всем этим великолепием.

Ему было легко и свободно, как может быть только во сне. «Невыносимая лёгкость бытия» - всплыло в памяти название романа. Да, он был так счастлив, что с трудом выносил это. Счастлив от того, что Битти бежала перед ним, от её смеха, от окружающей красоты, от ощущения безграничной, как эти просторы, свободы.

Он догнал Битти, подхватил её с земли, водрузил к себе на шею. Она на секунду испугалась огромной высоты, вцепилась в его подбородок, но, почувствовав железную уверенность в его руках, тут же успокоилась и залилась тонким колокольчиком.

Через несколько шагов они оказались на самом пике. Вокруг, сколько хватало глаз, раскинулись величественные безмолвные горные хребты, вздымавшиеся отдельными снежными вершинами в облаках.

Они были выше этих вершин, выше облаков, выше всего. Максим чувствовал себя всемогущим и ощущал, что Битти испытывает нечто подобное, насколько это доступно детскому сознанию. Впрочем, он знал, что дети воспринимают это более естественно и гармонично, без экзальтации и напряжения.

В хаотическом нагромождении скал, раскинувшихся внизу, таилась тонко рассчитанная упорядоченность и высокая гармония, наполненная глубоким содержанием, высочайшим смыслом, скрытым от непосвящённых, опущенных в земную суету, глаз. Это был язык Создателя, его послание будущему человечеству, совершенному, познавшему тайны бытия и вечности, обращённому сознанием в глубины своего внутреннего мира, а через него к бесконечности.

С этими ощущениями он и провалился в глубокий, неосознаваемый сон. Физический мозг его со сверхсветовой скоростью выполнял свою материальную часть работы, разгоняя и распределяя накопившиеся необработанные мыслеформы, собирая их в ассоциации, раскладывая по виртуальным ячейкам, достраивая бесконечно сложную голограмму его внутренней сущности, и попутно исправляя нарушения и диссонансы, накопленные им в низшей, несовершенной материальности земной круговерти.

А следом пришла фаза кратких, молниеносных снов-слов или снов-ощущений, мелькающих в поверхностном сознании и легко приводящих к пробуждению.

… Это был уже не сон, а короткое видение, прекрасное и ужасное – из-за поворота выехала красная «Хонда» и, стремительно набирая скорость, понеслась к мосту, перекрытому на ремонт. Сидевшая за рулём, в густых сумерках слишком поздно увидела ограждение. Мощная машина на полной скорости подпрыгнула на бетонной балке, перегородившей путь, перелетела через неё, как с трамплина взмыла вверх и, объятая пламенем, по широкой дуге, подняв водопад брызг, врезалась в воду.

Он проснулся. Сопровождаемое затихающим шипением и клокотанием кипящей воды сознание окончательно прояснилось, глаза открылись, картина пламени медленно сменялась темнотой спальни. Некоторое время Максим ничего не видел, как после яркого света, будто это было наяву.

То, что это был вещий сон, отражение реальности, он ясно осознавал.

Что-то опять произошло.

∫

Сон не возвращался. Максим понял, что уже не уснёт, сел на край кровати, уставился в темноту перед собой. Глаза медленно привыкали. Стали различаться предметы. Самым светлым пятном было окно.

Максим подошёл, выглянул. Где-то рядом, этажом выше, горел приглушённый свет. Приглядевшись, он понял по мерцанию, что это светится экран. Вряд ли телевизор – слишком тихо, скорей монитор. Интересно, кто это сидит по ночам у компьютера?

Впрочем, совершенно естественное занятие. Ему самому сейчас впору включить ноутбук, а чем ещё заняться? Сидеть, смотреть в темноту, коротая ночь?

Он достал ноутбук, расположился в кресле рядом с кипами разложенных бумаг, удобно устроил его на коленях.

Итак, продолжим. Что у нас на очереди? Что сейчас самое важное?

Да много важного. Всё важно.

Экран светился столбиками иконок. Максим подумал, что обычно начинают с почты, к тому же винчестер Алекса был отключён, Максим решил его пока не подключать. Пальцы сами навели стрелочку курсора на иконку браузера и щёлкнули на ней.

Против его ожидания открылось окно с домашней страницей профессора. Он взглянул на строчку URL-адреса. Да, компьютер вошёл в Интернет, хотя никаких кабелей Максим не подключал.

А ведь тот полуночник, наверху, с компьютером, наверняка тоже работает в Интернете. Тут у них в доме скорей всего WLAN Router, это вполне естественно. Ведь дом полон пользователей: профессор, муж Берты – Якоб, Йенс, да мало ли кто ещё. Постояльцы к тому же. А то, что ноутбук профессора смог подключиться к этому каналу, тоже вполне естественно. Почему бы ему не иметь современную модель, обеспечивающую эту функцию.

Да все ясно, всё объяснимо и естественно, только неожиданно.

Надо принять это как должное и воспользоваться, ведь открылись новые возможности.

Почта! Максим вспомнил, что сейчас располагает всеми своими адресами и паролями. Можно просмотреть все почтовые ящики, только осторожно, не оставляя следов; быстренько всё скачать и выйти.

Положив перед собой записную книжку с адресами, он приступил к работе. Активных ящиков оказалось только два – условно «служебный» и так же условно «домашний», с остальных письма переправлялись на эти два. Весь стремительный просмотр и сохранение непрочитанных писем заняли минут десять, их было немного. Максим, не вникая, слил их все в одну папку.

Когда его лихорадочный процесс выемки почты был в самом разгаре, в служебной строке вдруг заморгал значок почтового агента. Это означало, что в данный момент пришло новое письмо. Максиму стало не по себе. Это явно не к добру. Быстро завершив перекачку, он вышел из почтовой программы и оборвал связь.

Что бы это значило? Случайность, совпадение, или на его адресах сидела отслеживающая программа-шпион, сразу же объявившая о его присутствии и, скорей всего, тут же давшая команду почтовому роботу отправить по его адресу сообщение. Всё это очень напомнило недавний кошмарный сон, так напугавший его.

Ну хорошо, если предположить самое худшее, то чем это может грозить? Во-первых, кто-то получил сигнал о том, что он смотрит свою почту. Это пока не опасно. О том, что он жив, им наверняка и так известно. Да и смотреть его почту может любой, знающий адреса.

А могут ли они определить его местонахождение?

Тут у Максима не было никакой определённости. В принципе, чисто теоретически, наверно это возможно, но как это сделать практически, он не представлял. Всё зависело от того, какого уровня достигала гениальность этих злодеев.

Эх, эту бы гениальность, да на добрые дела!

Ясно одно, полностью исключать ничего нельзя. Непосредственной, немедленной угрозы, конечно, нет, даже в самом крайнем случае есть какое-то время на раздумье и принятие решения, но в любом случае надо это учесть и быть ещё осторожней.

Просмотрев письма, он не обнаружил в них ничего подозрительного. Реклама, рассылки, приглашения. Новое, только что пришедшее письмо было тестом от провайдера. Это ничего не проясняло. Оно с одинаковым успехом могло быть и от шпиона, и от администратора почтового сервера, и от робота.

Неожиданно зазвонил телефон. Максим вздрогнул и чертыхнулся.

«Я с ними с ума сойду» - пронеслась мысль. Никаких соображений по поводу звонка у него не возникало. «Кто это? Что, уже началось?»

Взяв себя в руки, он снял трубку.

- Да.

- Извините, Максим. Это Якоб. Мне показалось, что вы не спите.

«Фу ты – ну ты! Совсем плохой стал. Пора нервы лечить».

- Да, Якоб. Что-то не спится.

- Вы не будете возражать, если я приглашу вас к себе? Уверяю, у меня вам будет интересно.

- Да, я охотно зайду.

- Этажом выше, наискосок. Жду.

Ага, вот кто по ночам с компьютером играется. Максим пошёл к двери, потом, что-то решив, вернулся и захватил ноутбук. Так, с ним наперевес, он и вошёл через приоткрытую дверь в каморку папаши Якоба.

Тот, как и предполагалось, сидел перед компьютером. Большой стол, уставленный всевозможной электроникой, огромное удобное вращающееся кресло на колёсиках, стойки с папками и компакт-дисками за креслом – всё говорило о том, что пространство небольшого кабинета тщательно распланировано, и что хозяин этой уютной чердачной каморки проводит здесь большую часть суток.

- Добрый вечер, или, точнее, доброй ночи. Проходите, присаживайтесь. – Якоб указал на краешек узкой тахты под скатом крыши напротив стола.

- Да уже, скорей, с добрым утром – Максим подхватил его тон.

- Да, вы правы – Якоб не стал дальше церемониться, перешёл к делу. – Тут у меня отметилось ещё одно подключение к Интернету. Я решил, что это были вы. Только почему-то вы сразу выскочили. Если вас что-то смущает, то это зря. Можете работать без ограничений. У нас флэтрэйт, не ограничено ни по времени, ни по трафику.

- Вот как? Ну что ж, спасибо. Учту.

Якоб слегка развернулся в кресле в сторону Максима, взглянул ему в глаза:

- Или, может быть, у вас другие проблемы? Может быть вам чем помочь?

«Интересно он ставит вопрос. – подумал Максим. – Не удивлюсь, если он ясновидящий».

- Помочь? Я как-то над этим не задумывался… А ведь и в самом деле, если хорошо подумать, то могли бы… Как независимый, незаинтересованный посторонний наблюдатель… Давайте для начала заглянем на один сайтик. Можем?

- Да-да, я готов, говорите – Якоб пробежал пальцами по клавиатуре, введя продиктованный Максимом адрес его шахматного сайта.

Через несколько секунд на экране закрутился белый король – анимированный логотип сайта. Следом за курсором мышки побежала вереница фигурок, оживляя картинку.

- Миленький сайтик – оценил Якоб. Он внимательно перечитал меню, загрузил заинтересовавшие его странички с шахматными партиями. – Очень, очень неплохо.

- Давайте посмотрим гостевую книгу – предложил Максим.

- Давайте.

Однако в книге новых записей не было. Да и вообще посетители не баловали её вниманием. Вероятно, не доходили, увлёкшись интересными партиями.

- Ясно – подытожил Максим. – Ещё вот эту партию, пожалуйста – он указал страничку с партией, в которой случилась позиция «мальтийский крест».

Взглянув, он вспомнил её до мельчайших деталей.

«Где-то здесь ключ к сейфу Алекса» - он думал о недавнем сне.

- Ну, что ещё будем смотреть?

- Я пока даже и не знаю. Надо подумать. – Максиму ничего не приходило в голову. Хотя предложение Якоба таило большие возможности. Но оно было неожиданным, Максим был совершенно не готов им воспользоваться.

Видя его замешательство, Якоб предложил:

- Давайте я вам что-то покажу. Мне кажется, это для вас важно.

Он вывел на экран статью:

«В Windows нашли самую опасную «дыру»

В операционной системе Windows обнаружен очередной дефект, позволяющий хакерам заразить компьютер другого пользователя. Но в отличие от других обнаруженных «дыр», в этот раз, как говорят специалисты, потенциальной жертве даже не обязательно «что-то загружать или скачивать», новая уязвимость позволяет завладеть компьютером просто во время просмотра веб-страницы, или с помощью электронного письма.

Как заявили специалисты антивирусной компании F-Secure изданию «The Financial Times», очередная «дыра» в операционной системе Windows представляет «самую большую опасность для пользователя из всех, когда-либо нами обнаруженных». По словам сотрудника F-Secure Микко Хиппенена, в отличие от большинства нападений, которые требуют, чтобы жертвы загрузили или выполнили подозрительный файл, новая уязвимость позволяет заразить компьютеры уже во время просмотра веб-страницы, или посредством сообщения электронной почты, которое содержит зараженное изображение…»

и далее о том, как была обнаружена «дыра», о принятых мерах, о том, что делать, чтобы избежать этой напасти и прочие детали.

Максим пробежал глазами по тексту. Потом, вернувшись к началу, перечитал ещё раз, вникая в суть. Перечитав, перевёл глаза на Якоба.

Их взгляды встретились. Максим не знал, что сказать, о чём спросить. Якоб внёс ясность:

- Я не ясновидящий. Вообще я работаю над собой, мне уже удалось кое-чего достичь, но до совершенства и просветления ещё далеко. Впрочем, это к делу не относится… Знаете, Максим, чтобы увидеть и понять ваши проблемы, не надо быть ясновидящим. Вы не поехали к себе домой, ваши поиски информации, эта огромная сумка, очевидно, с вашими бумагами и документами – я её видел… кассета из автоответчика… и всё прочее. Печать озабоченности на лице. Нетрудно понять, что вы вынуждены от кого-то прятаться. Деликатный дядюшка ничего не рассказывает, считая, что это ваши секреты, но его обтекаемые слова ещё чуть-чуть дополняют картину. Вы уж простите, может быть я лезу не в своё дело, но я чувствую, что вы человек порядочный и вынуждены таиться по чьей-то злой воле. Мне искренне хотелось бы вам помочь.

У Максима повлажнели глаза, он никак не ожидал такой теплоты и участия от этого, до недавнего времени совершенно незнакомого, молчаливого и замкнутого, на вид сухого человека. Видно, он и в самом деле работает над собой, стремясь к совершенству.

- О, Якоб, вы меня прямо растрогали. Я вам очень благодарен. Вы, хоть и не ясновидец, но ясно всё увидели, об этом говорит хотя бы статья, которую вы мне предложили прочитать… Я, действительно, вынужден прятаться. Вокруг меня происходят ужасные, просто жуткие события. Уже не раз мне каким-то чудом удалось избежать конца, а многие мои друзья погибли. Самое скверное, что я ничего не знаю… Я только догадываюсь, что опасность идёт из виртуального мира, из компьютерных сетей, из Интернета. Многие из этих убийств, если не все, совершены посредством Интернета. Как, каким образом, трудно сказать. Надо детально анализировать каждый случай, надо не только иметь исчерпывающие сведения, но и до тонкости знать, как работает вся эта глобальная информационная система. Но если даже создатели операционной системы Windows, эти боги в компьютерном мире, уже с трудом разбираются в том, что они наваяли, то что же делать нам, пользователям, простым смертным?.. Вот поэтому я и боюсь Интернета, даже свою почту  боюсь смотреть. И, как выясняется, мои опасения не напрасны. У меня навязчивое ощущение, что, как только я вхожу в сеть, то сразу попадаю в поле зрения каких-то тёмных сил, и они могут со мной сделать всё, что хотят. В этом смысле ваша статья очень кстати, она расширяет кругозор, помогает работать с компьютером более осознанно. Поэтому я и удивился, решив, что вы читаете мои мысли.

- Нет, нет, не больше, чем это доступно просто наблюдательному человеку.

Они помолчали. Максима не отпускало ощущение, что Якоб всё ещё следит за его мыслями.

- Вам и сейчас приснилось что-то неприятное – Якоб как бы подтверждал его ощущения. – Вы вскочили среди ночи, несмотря на то, что работали допоздна, опять сели за компьютер. Молниеносный визит в Интернет, вероятно, ещё больше выбил вас из колеи. На вас сейчас лица нет.

Теперь и Якоб стал удивлять Максима. Его проницательность вызывала не меньшее восхищение, чем энциклопедический кругозор профессора.

«Везёт мне на удивительных людей – подумал он. Кешли и его друзья, профессор, теперь Якоб, работающий над собой. Впрочем, это подтверждает истину, что нет неинтересных людей, в каждом есть изюминка».

- Хотите, я помогу вам расслабиться? Вам надо отвлечься от мрачных мыслей хотя бы на время. Хоть до утра. Это поможет более трезво оценить ситуацию и избежать опрометчивых выводов и решений. Я вам сейчас покажу кое-что интересное. Вы ведь любите горы?

Максим уже не удивлялся. Якоб улыбнулся, опять прочитав его мысли:

- И на этот раз ничего странного. Вы ведь только что из Индии, из Непала. Непал – страна гор. Человек вашего образа мыслей не может остаться равнодушным перед красотами Гималаев и Тибета. Я там не был, физически не был, но, тем не менее, всё излазил вдоль и поперёк. Сейчас я вам продемонстрирую, и вы сами оцените, насколько я прав.

Он пошарил мышкой по экрану, щёлкнул на иконке. Пока загружалась программа, Максим успел прочитать под пёстрой иконкой «Google Earth». На экран выплыл земной шар, окружённый интерфейсной рамкой.

Якоб покрутил шар мышкой, установил в центр экрана нужные координаты и перевёл курсор на квадратик масштабирования. Земной шар стал стремительно расти, занял весь экран, земля приближалась и приближалась, казалось, этому не будет конца. Ощущение было потрясающее, чудесное и захватывающее. Материки росли, сменились отдельными зонами, стали видны зелёные участки лесов и растительности, потом появились извилистые русла рек, горы. Горы расчленились на отдельные хребты, тут и там засверкали снежные вершины, стали различаться голубые, синие, чёрные пятна озёр.

Это было только вступлением, прологом. Якоб поискал что-то в горах, подвигав выбранный участок, найдя, перевёл курсор на квадратик, регулирующий угол наблюдения. Земля плавно наклонилась, вверху показалась линия горизонта. При этом хребты и вершины стали возвышаться, расти над окружающими долинами и ущельями.

Это совсем поразило Максима. Он понимал, что всё, что они сейчас видят, собрано из спутниковых снимков. Их накопилось в архивах NASA такое огромное количество, что они уже не знали, что с ними делать, и были рады любой возможности как-то применить результаты своей многолетней кропотливой работы. Но на снимках NASA были исключительно плоские, двумерные виды сверху. Откуда здесь взялось третье, вертикальное, измерение.

Приглядевшись, Максим понял, что оно было всего лишь результатом несложной графической обработки, компьютерной графики. Однако впечатления это нисколько не портило. А впечатление было поразительным, возникало реальное ощущение, что висишь низко над поверхностью земли, а по бокам возвышаются горы.

- Ну что, пошли на приступ? – спросил Якоб, и поехал мышкой вперёд.

У Максима совсем отпала челюсть. Они взбирались по крутому, неприступному склону на снежную вершину. Ощущение была почти физическим.

«Взобравшись» на вершину, Якоб перевёл курсор на следующий орган управления, и перед ними медленно поползла круговая панорама всего окружающего массива. Они осматривали его с вершины горы. Откуда-то из далёкого школьного детства Максиму вспомнились торжественные классические строки:

«Кавказ подо мною. Один в вышине,

Стою над снегами у края стремнины…»

- Ну вот, мы на Эвересте – «скорректировал» их «местонахождение» Якоб. - Впечатляет?

- Потрясающе! – только и вымолвил Максим. - Я в шоке.

- Многих это захватывает. Я таким образом наметил несколько индивидуальных маршрутов для себя по самым захватывающим местам, может быть придётся по ним пройти когда-нибудь… Я ведь одно время сильно болел Тибетом. Уже начал всерьёз строить планы, как побывать там, интересоваться билетами, средства собирать. Мы с дядюшкой, профессором, много времени провели за разговорами о тибетских чудесах… Но истина в том, что всё – у нас внутри, в нашем внутреннем мире, в нашем сознании. Говорят «хорошо там, где нас нет». Я не дождался этого сигнала, голоса из внутреннего мира: «Откладывай всё и поезжай». И решил, что ещё не время. – Он помолчал, задумавшись. – А вообще в Интернете много таких же фанатов, вы, наверное, об этом знаете. Я тут попал на один сайт… сейчас покажу.

Он опять задвигал мышкой. Загрузив медиаплейер, выбрал в его листинге нужную папку.

- Тут несколько роликов… Ну, давай вот этот посмотрим – и щёлкнул на одном из файлов.

На этот раз они облетели на вертолёте участок горного массива. Совершили широкую петлю над вершиной, отклонились далеко в сторону, облетели ещё одну гору, далее, на низкой высоте промчались между двух озёр и вернулись к первой горе, повторно облетя её, но уже на очень малой высоте, по широкому ущелью. Стремительно пронеслись меж вздымавшихся с обеих сторон крутых склонов, выскочили на равнину и, взмыв вверх, унеслись на юг над руслом реки.

Якоб взглянул на Максима и, не говоря ни слова, запустил ролик ещё раз. Облёт повторился.

- Чего только ни сделает увлечённый человек – нарушил он молчание. – У этого любителя гор на сайте приложена карта с траекториями, что, где и как он облетал. Ведь не пожалел ни времени, ни средств.

А Максим вспоминал, как он совсем недавно облетал эти же горы. Он прекрасно понимал автора сайта. Он и сам не пожалел бы ни времени, ни средств, чтобы поделиться со всеми своим ощущением восторга от тех полётов. Радостью делиться всегда приятно. От этого она умножается.

- Ну что, порадовал я вас? – Якоб тоже испытывал положительные эмоции, делясь радостью.

- Ещё бы! У меня и слов нет, чтобы описать моё… мои впечатления от всего этого.

- Ну, вот и прекрасно. Теперь я бы на вашем месте пошёл поспал ещё немного. Ещё есть время… Если вам понравилось, можете заглядывать в любой момент, я с удовольствием повторю.

Максим, попрощавшись, вернулся в свою комнатку, убрал не понадобившийся ноутбук – он так и продержал его всё это время в руках, прилёг на постель и попытался уснуть. Сон, конечно, не шёл.

«Интересно, он что же, не только почти не ест – это Максим заметил за общими трапезами, но и не спит? – подумал он о Якобе. – Впрочем, ничего удивительного, он же работает над собой, стремится к совершенству, и его потребности сейчас совсем не такие, как у всех».

Вообще неплохо бы, конечно, ещё поспать. Слишком беспокойной была ночь, впрочем, и день был не легче. Да и предыдущие ночь и день тоже. Максим сам на себя удивлялся, как он относительно легко переносит все эти бурные и стрессовые события. Нет, надо гнать все мысли или думать о чём-то хорошем, и постараться уснуть.

Светало. Сон не шёл. Он просто лежал, расслабленный, представлял себе горы, полёты в облаках. Поспать ему не удалось, но покой и отдых подействовали благотворно – мысли и душевное состояние пришли в норму, силы восстановились, он был готов к дальнейшим сюрпризам судьбы.

∫

Впрочем, на пару минут Максим всё-таки впал в забытье. Очнувшись, он забеспокоился – не слишком ли залежался? Не впадает ли он из крайности в крайность?

Взглянул на часы – нет, вроде не очень поздно. Но и не рано. Быстренько освежился в душе, привёл себя в порядок.

Так, что он хотел сделать в первую очередь? Ночные события переставили приоритеты. Надо срочно дозвониться до Ричарда, может быть есть новости.

На этот раз трубку долго не снимали, будто что-то проверяли. Наконец послышался осторожный голос Ричарда:

- Да.

- Рич, это я.

- А, Макс. Привет. Твой номер не определился, поэтому я задержался. Ты, наверно, звонишь не напрямую, тут у меня не определяется.

- Через коммутатор из гостиницы.

- Ах, вот как. Ну всё ясно. У тебя новости?

- Да как сказать. Я от тебя хотел услышать.

- Да пока ничего. Все молчат.

- Странно. У меня мрачное предчувствие. Про ту даму с ребёнком от Алекса что-нибудь прояснилось?

- Нет. А что случилось?

- Дурной сон приснился.

Ричард облегчённо хохотнул:

- Ну, это бывает.

- К сожалению, в последнее время все мои дурные сны сбываются. С высокой точностью.

- А что приснилось?

- ДТП. За рулём, вроде, женщина.

- Ясно. Сейчас ещё рано, может быть попозже позвонят… За ней присматривают… Давай так сделаем, я сейчас сам попытаюсь что-нибудь выяснить, а ты минут через десять перезвони.

- Ну давай.

Максим положил трубку и застыл над ней в напряжённом ожидании.

Уже секунд через двадцать телефон затренькал. Максим вздрогнул. Но это оказалась Берта, она пригласила к утреннему кофе.

Максим понял, что эти десять минут над телефоном ему будут дорого стоить и решил воспользоваться приглашением, немного отвлечься.

В столовой, как и вчера, сидели только профессор, Берта и вчерашняя пара, все остальные разбежались спозаранку. Якоб, похоже, вообще игнорировал утренний кофе.

- Как спалось? – участливо спросил профессор, пока Берта наливала кофе в чашку Максима.

- Нормально. Почти – уклончиво ответил Максим.

- Мне показалось, что вы опять допоздна читали.

- Да, надо было срочно просмотреть много бумаг.

Профессор не стал допытываться дальше, не желая быть навязчивым. Максим тоже пил молча, слушая тихую беседу постояльцев пансиона. Они обсуждали планы на ближайшие дни. Время от времени они обращались к Берте с вопросами.

Максим стал невольным свидетелем разговора. Их интересовало, чем можно быстро, удобно и недорого добраться до европейских столиц и крупных городов. Профессор тоже принял участие в обсуждении. Он порекомендовал им комфортабельные туристические автобусы, они связывают все столицы. Можно доехать хоть до Греции, хоть до Турции.

Максим слушал вполуха, но всё воспринимал, при этом поглядывал на часы. Быстро разделавшись со своим кофе, он извинился и, объяснив, что должен срочно позвонить, удалился.

Ричард уже ждал. Он сообщил, что его люди в тот же вечер установили наблюдение за той особой. Они были свидетелями её телефонного разговора, её кто-то срочно вызвал. Она тут же отправилась в путь, несмотря на позднюю ночь. За ней следовали, но потеряли.

- А нельзя ли поподробней? Какая у неё машина, например?

- Машина? Сейчас уточним.

Наступила пауза, Ричард, похоже, набирал номер. Пошёл вызов.

- Алё. Я слушаю – незнакомый голос.

- Боб, это опять я – голос Ричарда. Очевидно, он созвонился со своим человеком и соединил всех в режим конференции. – Сейчас тебе Макс будет задавать вопросы. Макс, это Боб. Они сопровождали объект.

- Привет, Боб – Максим быстро сориентировался. - Какая у неё машина? – повторил он вопрос.

Боб назвал берлинский номер.

- А ещё? Цвет, марка – Максим весь напрягся в ожидании. Но ответ прозвучал для него ударом обуха по голове.

- Красная «Хонда».

Он ждал этого ответа, но где-то глубоко в душе всё-таки надеялся, что всё обойдётся, все его подозрения – глупые фантазии, навеянные воображением.

Господи, да что же это делается, будет ли конец этому кошмару!? И где предел их дьявольских возможностей!? Как они всё это делают!?

Повисла долгая пауза. Собеседники Максима ждали, почуяв его состояние. Громадным усилием воли он взял себя в руки.

- Рич, это она.

- Ну да, она… Где она? Ты о чём?

Несколько долгих секунд Максим собирался с мыслями.

- Там должен быть мост. Мост, перекрытый на ремонт. Она свернула на него и упала в реку.

Опять молчание. Боб о чём-то заговорил с напарником. Через некоторое время сообщил:

- Билл говорит, что там, недалеко от того места, где мы её потеряли, был указатель. Перекрытый съезд в сторону реки. Возможно, она на него свернула. Темно было, может быть она не заметила, что поворот запрещён. Из-за темноты и мы её потеряли.

Зачем, почему она свернула? Спала за рулём?

Некая новая мысль мелькнула у Максима в мозгу.

- У неё в машине был навигатор?

- Навигатор?

- Да, спутниковый навигатор.

Опять молчание. Боб с Биллом совещаются.

- Что-то было. Мы оба видели, за ветровым стеклом торчал какой-то прибор. Кроме навигатора там торчать нечему.

Всё сходится. В спутниковых навигационных системах эти беспредельщики чувствуют себя как в своём доме. Им не составляет труда влезть в чей-то канал связи и подменить информацию. А она, наверно, настолько привыкла к своему навигатору, что смотрела больше на него, чем на знаки. Да и кому придёт в голову не верить своему навигатору. Так дорого она поплатилась за свой длинный язык. Всего лишь за несколько необдуманных слов. Или не только за них?

- Рич, что-нибудь ещё о ней выяснили?

- Она имела обширные связи на фирме. Среди сотрудников компании было много её знакомых, она часто бывала в их кругу.

Вроде бы всё ясно. Да нет, скорей, наоборот, несколько разрешённых вопросов влекут за собой множество новых.

А ведь это ниточка. Вполне возможно, что по ней можно вычислить, кто за всем этим стоит. Если он сам первым не вычислит тех, кто тянет за его ниточку.

- Рич, – наконец заговорил Максим – я не хочу никого пугать, но я уже давно не вижу предела их возможностей. Надо быть очень-очень осторожными. Если они почуяли за ней хвост, это может плохо кончиться. Для хвоста.

Ричард молчал, потом глубоко вздохнул:

- Ну что ж делать? Постараемся быть ещё осторожней. Если сможем.

На этом разговор закончили.

Максим сидел в прострации перед телефоном. Не хотелось ни думать, ни действовать. Пропади оно всё пропадом!

Перед такой дьявольской жестокостью, совмещённой с высочайшим интеллектом, бессильны человеческие чувства и разум. Надо быть бездушной машиной с кремниевым интеллектом, чтобы так запросто расправляться в массовом количестве с правыми и неправыми, со своими и чужими, ведь эта несчастная болтушка наверняка была своим человеком, её использовали в этой сложной и страшной игре. На неё сделали ставку, может быть, даже, через неё пытались завладеть наследством Алекса, но, поняв, что это опасно и трудно осуществимо, просто смахнули щелчком с игровой доски, как пешку.

Это просто игра, сложная компьютерная игра, сошедшая с дисков и экранов в мир живых людей. Так весь этот кошмар воспринимает тот, кто этой игрой управляет. Им движет не только погоня за бонусом – фантастически колоссальным, реальным бонусом, но и страсть игрока, компьютерного геймера. Для него крови нет, смерти нет, жизней много, когда они кончаются, можно всё сбросить и начать заново.

Максим опустил голову на подушку, разлёгся на кровати, уставившись в потолок.

А чего он барахтается? Разве мало того, что он жив и здоров, да ещё и богат. Чего ещё надо? Уехать бы в горы, к Битти, бросить всю эту цивилизованную, но бездушную жизнь, перемалывающую людей как мясо в мясорубке, как материал, некую высокоорганизованную, но неодушевлённую субстанцию для каких-то совершенно непостижимых целей.

Пропади оно всё пропадом!

Он закрыл глаза, расслабился. Попытался выбросить из головы все мысли.

Им на смену всплыло ощущение лёгкости и свободы, которое он испытал в недавнем сне, гуляя по горам с Битти. Как он об этом забыл? Вот что ему надо! Вот оно - счастье, реальное, доступное! Кто может помешать ему иметь это счастье? Обрубить всё, уехать в Тибет и жить там в самой глухомани, вдали от всех проблем.

Нет, это здесь мрачная глухомань. А там – счастье, гармония, простая красота жизни. Смысл жизни там, а не здесь. Не зря профессор после всего хочет уехать туда. Он всё понимает.

«В конце концов судьба определила мне быть шахматистом, а не патологоанатомом, двигать фигурки а не людские судьбы, разгадывать шахматные этюды, а не перекладывать трупы. Да пропади оно всё пропадом…»

Сказалось нервное напряжение последних дней. Он уснул. Без снов.

∫

Спал Максим недолго, минут двадцать. Этого хватило, чтобы придти в норму и принять решение.

Всё, решено, он едет в горы. Пусть разбираются без него.

Максим вышел, заглянул в столовую. Там никого не было. В саду тоже было пусто. Он увидел открытое окно на верхнем этаже. Поднялся к Якобу, осторожно приоткрыл дверь, заглянул. Тот сидел на том же месте и в той же позе.

- А, Максим, проходите – только повернул голову.

- Можно вас попросить об одной услуге?

- Конечно.

- Мне надо срочно уехать. Мы можем посмотреть, чем можно добраться до … до Греции? Чтобы выехать ещё сегодня, чем быстрее, тем лучше?

- Самолётом.

- Нет, кроме самолёта. Самолёт исключается.

Всё, хватит самолётов. По крайней мере, из Берлина, и вообще из Германии. Надо уехать куда-нибудь подальше, а оттуда уже можно и самолётом.

- До Греции…, значит, до Греции, до Афин – приговаривал Якоб, пока загружался сайт с расписаниями поездов и других транспортных средств. – А ведь до Греции мы поездом не доедем. По Европе ходит InterRail, но это не совсем то, что вам надо, а точней – совсем не то. Во всяком случае, на нём срочно не уедешь. Можно автобусом, есть туристические рейсы, но они тоже не регулярные. Их надо заказывать заблаговременно… Самое лучшее, пожалуй, после самолёта, это – на личном авто. По скорости, конечно, самолёту уступает, но зато много других преимуществ. А главное – полная свобода. Едешь - где хочешь, останавливаешься – где удобно и когда удобно. У вас есть авто?

- Не знаю… Нет… Но я готов купить. Не обязательно новый, даже лучше не новый, можно подержанный. Мне только туда доехать.

- Только туда…? Одноразовый… А вы знаете, это возможно. У меня есть знакомый, у него автомастерская. Если нет каких-то особых требований, то у него всегда можно что-то подобрать. А если доплатить за срочность, то он может сразу же оформить все документы.

- Вот. Это мне и надо.

- Так, я сейчас с ним поговорю – Якоб начал набирать номер. – Если всё получится, то я вам объясню, как до него добраться.

Переговоры были короткими. Хозяин автомастерской был человек деловой, он не только предложил на выбор несколько вариантов, но и отправил помощника за новым клиентом.

Максим, поблагодарив Якоба, поспешил собирать вещи. Сборы были недолгими. Чего-то лишнего брать не было смысла. Документы, записи, немного вещей, не забыл оба винчестера. Сумку со своим архивом и ноутбук профессора оставил на видном месте. Осмотрев напоследок комнату, вышел к парковке.

Расторопный посыльный не заставил себя ждать. Лихо подкатив к Максиму, вышедшему к проезжей части, распахнул перед ним дверь.

Так, по-английски, не прощаясь, Максим покинул этот гостеприимный дом, город и страну.

∫

Поэзия и красота шахмат

Шахматные приключения

(Драма в четырёх частях с прологом)

Пролог

1. d4 d5. 2. c4 dc.

Достойное начало. Недвусмысленно демонстрирует боевой настрой чёрных.

Подпёрли пешку с4. Так она здесь и простоит до конца, играя свою незаметную роль.

Белые рокировались по-малому, позиция стала более определённой, и у чёрных, кажется, есть план.

Часть 1. Сафари

План был простой - скушать пешечку, убрав защищающего её коня. Ну и занять выгодную позицию - пригодится.

Пешки начали сафари - охоту на слона, их любимое времяпрепровождение

Слон ушёл, и они в охотничьем азарте переключились на коня. Будто это какая-нибудь лошадь Пржевальского, а не боевой конь.

17. d2 f5. 18. :e4 :e4. 19. d1 h4.

У чёрных таки нет терпения. Они уже что-то затевают, хотя ещё ничего не готово.

Да и белые закопошились, или просто так пешечку захавали? После того, как свою отдали.

Часть 2. Мальтийский крест.

Красивая композиция - крест из чёрных фигур, а в центре - белый слон. Это устойчивое завихрение просуществует довольно долго.

Пожалуй, не надо было чёрным гнать пешку на бесславную погибель. И пешку, стоявшую в очень выгодной позиции, потеряли, и ферзя теперь даже поставить некуда. Как бы его вообще не потерять в какой-нибудь западне.

Часть 3. Страдания короля.

Вот и началось. Короля достали, рокировку испортили, ферзя прижимают. Вот пойди он сейчас на е4 (а ведь чуть не полез), и всё, капут.

Совсем его вытеснили.

Но чёрные не теряют надежды. Их надежда - слон d5, направленный на пешку g2. Если удастся устранить белую пешку g3, то можно поставить мат ферзём на g2. (Однако нельзя. Там ферзь стоит.)

Король уже все окрестности обошёл. Не дают ему покоя. А он ходит и думает: "Подождите ещё, дорого вы мне заплатите за моё беспокойство. Отольются вам мои слёзки."

Хотели защитить слона, но у чёрных опять "случайно" нашлось что противопоставить.

Король чувствует себя уверенно, хоть его и гоняют. Вперёд прёт прятаться.

Несмотря на бесконечные шахи, чёрные наращивают материальное преимущество. Хотя сейчас не это решает исход партии.

Часть 4. Спираль Архимеда

Наконец-то белые решились взять эту пешечку. Чёрные давно с опаской ждали этого хода, не зная, как на него ответить. После него их шансы резко падают.
Вот и сейчас они очень долго не могли найти ответа. Но скрупулёзный анализ позиции привёл их к блестящему решению, не только снимающему все проблемы, но и приводящему к скорому выигрышу.

Можно было начать описание партии с этого хода. Он и то, что за ним последовало, можно считать украшением не только этой партии, но и всей игры.
Цепь случайностей, случайных и не очень, привела к такой вот интересной позиции. Надо было только внимательно проанализировать все варианты. Внимательность в шахматах - это фундамент мастерства. Невнимательность может любую, даже самую хитроумную комбинацию привести к краху, когда вдруг какой-нибудь слон из зарослей (из дальнего угла поля) вдруг выскакивает на ферзя, решившего, что он поставил мат. Типичная ситуация.

Закрутилась спираль Архимеда, сужаясь к центру.

Тут и ладья "случайно" оказалась.

Бесполезный ход, но компьютер не может сдаться, пока ещё хоть как-то можно закрыться от мата.

ЗдОрово! Я люблю шахматы!

«Я из её финальных строк сделал себе криптографический ключ к ячейке в виртуальном сейфе» - это Алекс сказал про шахматную партию, которую в данный момент изучал Максим.

Он сидел в Стамбульском аэропорту, смотрел в экран, распутывая головоломку, которую задал сам себе, чтобы скоротать время до начала регистрации. В кармане у него лежал авиабилет на рейс Стамбул-Москва-Дели-Катманду со временем отлёта в 02:10. Рейс не прямой, но Максиму было безразлично. Кажется, прямых рейсов из Стамбула в Катманду вообще не существовало.

Когда он это узнал, то подумал, было, что мог бы ехать дальше, до Анкары, и лететь оттуда, но выяснилось, что из Анкары в Катманду самолёты летят вообще через Мюнхен. Вот этого ему уже совсем не надо! Он был сыт Германией, почти весь предыдущий день у него ушёл на то, чтобы пересечь её всю с севера на юг.

Мюнхен он проезжал только вчера под вечер. Кстати, объезжая там супермаркет с фирменным отделом торговой сети «MediaMarkt», предлагающим всевозможную электронику, он притормозил и, заскочив, купил ноутбук, лучший из тех, что оказался в продаже. И заодно предусмотрительно прихватил комплект инструментов, шлейфов и прочих принадлежностей, которые могли понадобиться в будущем. В горах найти что-либо из этого вряд ли удастся.

Раскрытый ноутбук лежал у него на коленях, он удобно расположился в кресле зала ожидания и совмещал приятное с полезным. Приятным было разгадывание всяких хитрых логических головоломок, а полезным могло оказаться знание ключа к электронному сейфу Алекса.

До рейса оставалась пара часов, все подготовительные дела были переделаны, даже свою «Мазду», послужившую верой и правдой и доставившую его через всю Европу до Стамбула, он пристроил какому-то таксисту, чем-то приглянувшемуся ему. Тот, кажется, так и не поверил, что машину ему отдают безвозвратно и безвозмездно.

Дело с разгадкой шифра продвигалось и вполне могло завершиться успешно. Свой сайт с шахматными партиями он скопировал на винчестер ноутбука с чипа памяти, на винте Алекса нашёл официальную юридически оформленную защищённую папку, в которой должны были храниться его секретные документы, и сейчас пытался подобрать ключ.

Известны были все элементы, кроме ключа. Криптографический алгоритм Максим нашёл в рабочей папке, где Алекс создавал и отрабатывал свои методы защиты. Он придерживался принципа Керкхоффа, согласно которому засекречивается только криптографический ключ, а алгоритм кодирования остаётся открытым и общедоступным.

Ситуация отличалась тем,  что у Максима была подсказка к подбору ключа, и это было решающим обстоятельством. Подобрать пароль длиной в 64 знака без каких-либо подсказок – практически невыполнимая задача.

Финальных строк, скрывающих в себе ключ, в партии было не так уж и много, требовалось только время и терпение, чтобы извлечь из них шифр.

Времени впереди было много, терпения – не занимать, к этому прибавлялся азарт и чутьё, с которыми Максим в своё время щёлкал подобные задачки. Здесь, как и в шахматных этюдах, всё решалось интуитивным перебором вариантов, в этом у Максима был большой опыт. Оставалось выяснить, каким конкретным образом преобразовал Алекс шахматную информацию в последовательность символов, что выкинул, что и в каком виде оставил.

Однако к началу регистрации он не управился. Впрочем, это было бы неправдоподобно хорошо, если бы ему удалось со столь важной задачей разделаться так быстро.

Внимательно изучив билет и перелистав паспорт, приветливая служащая за стойкой регистрации подсказала, что, при пересадке в Москве, ему не обязательно, как другим транзитным пассажирам, все семь часов между рейсами находиться в транзитной зоне. Поскольку у него имеется российская виза, срок действия которой ещё не истёк, он может выйти в Шереметьево в зал прилёта или даже совершить прогулку по Москве в специальном экскурсионном автобусе. Удивлённый Максим и в самом деле обнаружил в своём загранпаспорте на предыдущей странице визу в Россию. Она была выдана на полгода, и этот срок ещё не закончился.

Наверно, он и в России бывал по шахматным делам, как-никак – передовая шахматная держава. Впрочем, она к тому же ещё и Родина, хотя никаких родственных связей у него там не осталось.

Для багажа у него было слишком мало вещей, всё ограничилось ручной кладью. Просветив сумку, Максиму напомнили, что на борту в полёте пользоваться ноутбуком настоятельно не рекомендуется. Проинспектированный и проинструктированный, он прошёл в отстойник, присел в дальнем углу, опять разложил на коленях ноутбук и, поглядывая на выход, продолжил свои исследования. Занятый делом, он не замечал, как стремительно летят минуты. Вскоре их пригласили на посадку. Летели Аэрофлотовским лайнером «ТУ-154»

Место ему досталось удобное – у иллюминатора. О том, что не удастся продолжить работу с компьютером, Максим не жалел. Можно пока подумать над методом дальнейшего поиска, может быть усовершенствовать его, в чём-то оптимизировать. Это можно делать мысленно, без компьютера. Да и не мешает поспать – полёт предстоит ночной. В Москву они прибудут в шесть утра.

Среди пассажиров преобладали русские туристы, возвращающиеся с турецких курортов – народ шумный, суетливый, но, вобщем, весёлый и довольный жизнью. Максим попал в окружение большой семьи. Собственно, это было две семьи – два брата с жёнами и сыновьями.

Рассаживание, распихивание вещей, посадочная суматоха и предварительное ознакомление с окружающей средой заполнило всё время до отлёта. Команда: «Пристегнуть ремни!» прервала суматоху и шумный обмен мнениями и впечатлениями. Пока выезжали на взлётную полосу, запускали мотор, разгонялись, некоторые из пассажиров успели задреметь – уже опустилась глубокая ночь.

Максим сосредоточился на своих задачах. Его мозг продолжал работать, намечал дальнейшую тактику отбора, подготовки и преобразования исходного текста. Он уже запомнил весь эндшпиль, ходы стояли перед его глазами, этому способствовало само эффективное и красивое окончание партии. Такие партии не забываются!

Пока Максим успел проверить лишь несколько вариантов, пришедших на ум стихийно. Большая часть времени ушла на подготовку к подбору ключа, поиск криптоалгоритма и выбор закодированных файлов, подлежащих расшифровке. Хорошо продуманный ход дальнейших действий мог повысить эффективность и сократить время поиска.

Он сосредоточился, представил картину эндшпиля и запись ходов. С учётом длины ключа он выделил для анализа все последние строки, составляющие четвёртую часть партии «Спираль Архимеда».

А что, если отсчитать 64 символа с конца? Откуда тогда будет начинаться ключ? Внимательный, аккуратный отсчёт закончился чуть-чуть не доходя начала части. Может быть, не случайно? Для завершённости, для красоты и гармонии было бы естественней, если бы ровно вся последняя часть составляла ключ криптографического шифра. Алекс тоже во всём стремился к гармонии.

Максим начал тщательно анализировать все строки записи. И, когда он заменил значки фигур их символами, отбросил точки в конце каждого хода, учтя, что в стандартных записях их не ставят, а многоточия заменил одной точкой, у него получилось то, к чему он стремился.

Вот он – ключ! Это утверждало чутьё, и пел внутренний голос. Во всяком случае, именно с этого варианта и надо начать при следующей попытке.

Максим огляделся. Ночь была в разгаре. Салон спал, убаюканный монотонным гулом мотора.

Он достал ноутбук, разложил, включил, предварительно убрав яркость, чтобы не привлекать внимания. Запрет на включение ноутбука подразумевал запрет выхода в сеть. Максиму Интернет был не нужен, и он, в сущности, ничего не нарушал. Быстро сформировал ключ, сохранил его в кармане-буфере. Запустил оболочку, специально созданную Алексом для простоты работы при кодировании и декодировании инфориации. Требовалось только вызвать декодируемый файл и ключ, всё остальное оболочка должна была сделать сама.

Скопировал из кармана ключ, вставил в строку запроса и запустил процесс.

Программа выдала некий блок информации. В нём явно угадывался какой-то текст. Слова, цифры, какие-то значки, всё это одним массивом, квадратным монолитом. Очевидно, это только полуфабрикат, с ним надо сделать что-то ещё.

Войдя в рабочую папку, в подпапку, содержащую средства обработки и кодирования, Максим начал внимательно её просматривать. Должен быть какой-то специализированный шестнадцатиричный редактор. Найдя нечто подходящее, кликнул на нём, вызвал в него файл с полученным массивом и получил чёткий, хорошо сформатированный, оформленный по всем канцелярским канонам, документ. Это оказалась какая-то финансовая сводка. Ну правильно, а что же ещё засекречивать!

Итак, ключ найден! Максим не утерпел и дешифровал ещё два файла из секретной папки. Это тоже были финансовые документы.

Всё, дело сделано! Можно отдохнуть. Спрятав ноутбук, он откинул спинку кресла и, расслабившись, попытался уснуть.

∫

Во сне он играл в шахматы. Вероятно, шахматная партия, которую он держал в голове, разгадывая электронный ключ, так и задержалась в его мозгу, и всплыла, когда он уснул. Вслед за ней, по ассоциации, из более глубоких областей сознания всплыли сопутствующие образы, события и переживания.

Он был фанатом шахмат. Это пламя, то тлея, то разгораясь, освещало и согревало его прошлую жизнь. Вынужденное обращение к ним, вызванное совсем другими причинами, как бы раздуло тлеющую искорку, и пламя взвилось, заполыхало с новой силой.

Красота комбинации «Спираль Архимеда», а вместе с ним всей партии, и других, сыгранных им когда-то, партий, которые он потому и собрал на своём сайте, что каждая имела какую-то изюминку, жемчужинку или бриллиантик, разбудила, уснувшую было, любовь к волшебному миру шахмат, полному чудес и красоты.

Он назвал свой сайт «Поэзия и красота шахмат». Чуть сосредоточившись, он вспомнил вступление, короткий текст из индексного файла, предваряющий основное содержимое:

«"Любите ли вы шахматы?
Любите ли вы их так, как люблю их я?"
Т. Доронина "Старшая сестра"

"Шахматы - это наше всё"
(Первоисточника не помню)

"Шахматы - это Вселенная"
"Высшие Знания"

Перейдём от цитат в вольной редакции к своим словам.
Я действительно люблю шахматы. Но у них много сторон, граней, смыслов. Бесконечно много. Как у всякой Вселенной.
Мне больше нравятся поэзия и красота шахмат.
Предлагаю поклонникам шахмат, любящим в них то же, что и я, несколько интересных партий- историй. В них всё, как в жизни. Надеюсь, они доставят эстетическое удовольствие гостям сайта».

Тут же, во сне, Максим обнаружил, что помнит не только вступление, но и все партии, выложенные на страницы сайта. Это было нетрудно – стоило представить строчку меню с названием партии – она тут же разворачивалась, как на ладони. Неудивительно, ведь в названии он пытался выразить именно то, чем понравилась ему выбранная партия:

«Конь затоптал», «20 ходов !!»                                      Играем чёрными

«Неточности»                                                                   «Шахматные приключения. Драма»

«Бегство короля»                                                             «Роковой угол»

«Никогда не теряйте головы»                                       «Ловушка, охота на ферзя и в итоге несчастный

«Жадность ослепила»                                                      белый дедушка против трёх танков»

«Наперекор ошибкам и потерям»                               «Преодолевая дебютные проблемы»

«Лошади умные. У них голова большая»                    «Всеми силами»

«Прессинг. Лошадиная жертва»                                  «Долгая партия»

«Почти блиц»                                                                   «ХХ»

«Ещё один шедевр. Ход конём»                                   «Два ферзя»

«Спасаясь от мата, чёрные сдали все фигуры».

Сон расширялся, охватывая всё большие области памяти, вглубь и вширь. Максим осознавал, что уже помнит не только эти, но и все, когда-либо игранные им партии, и это ещё не всё. Стоило ему сконцентрироваться на каком-то событии, как сразу вспоминались все моменты, связанные в этом событии с шахматами.

Его сознание стремительно раскрывалось, вбирая всю шахматную мысль мира, историю и эволюцию шахмат, всю шахматную Вселенную. Космическая необъятность этой Вселенной необъяснимым, сверхъестественным образом вошла в его сознание, уложилась в нём вся до краёв.

Он видел, как несколько тысячелетий назад играли в первые шахматы, тогда ещё называемые «чатуранга». Ход делался после броска кости одним из четырёх игроков, каждый из них вёл свой род войск – слонов, коней, боевые колесницы или пехоту. Касание фигуры означало её уничтожение.

Видел он и греческий период, когда, после военных походов Александра Македонского, в результате симбиоза греческой «петтейи» с индийской «чатурангой» и изменения правил, победа в игре стала определяться не игрой случайностей, а результатом работы интеллекта.

Испанский период. Распространение в Европе. Взлёты и периоды забвения, победная поступь и запреты под страхом смерти. Гонения инквизиции.

Этот мир был густо населён, имел сложную, складывающуюся многими столетиями, иерархию. В основании копошились бесчисленные поклонники, от индийских дервишей до московских школьников. На каком-то уровне, выше мастеров, гроссмейстеров, чемпионов мира, его населяли полубоги и боги, древнегреческий царь Паламед, по греческой версии изобретатель шахмат, их покровительница Каисса.

Выше всех царствовал шахматный эгрегор, супермощная энерго-информационная нематериальная субстанция, структура или сущность, соизмеримая с эгрегорами самых массовых религий или наций.

Максим ощущал себя равным шахматнму эгрегору. Он вышел на уровень понимания шахмат как многомерного иерархического массива сложнокодированной духовной информации, в каком-то смысле родственного генетическому коду, или музыке, или некоторому участку (условному) возмущённого кипящего вакуума – основе всего сущего. Часть части части … общей информационной голограммы, отражающей Вселенную со всем её Бытиём и включающей в себя бесконечное (?) множество иерархически подчинённых.

А проще говоря, шахматы – это язык. Шахматная партия – разговор. Если хорошо знаком с этим языком, то с первого хода видишь все стратегические замыслы «собеседника», а после ещё нескольких - и характер всей игры, все тактические особенности, вплоть до каждого хода.

Грандиозность масштабов поражала. Максим уже не знал, спит ли он, бодрствует, или находится в каком-то другом состоянии с более совершенным сознанием? Судя по тому, что он ставил вопросы, сознание его было ясным.

А вопросы были следующие – исчезнет ли всё это, когда сон прекратится? Что останется, что запомнится? Новые знания? Способности?

Тут он поймал себя на том, что думает наяву. Сна уже нет. Осталось только открыть глаза. Он открыл.

В полумраке слабо светился ночник у входа в кабину пилотов, и с другой стороны, у выхода из салона. Монотонно рокотали двигатели. Пассажиры спали. Кто-то храпел, кто-то ворочался во сне, устраиваясь удобней в непривычном ложе.

Максим напряг память. Для проверки. Да, всё так же видел он воинов у городских ворот, бросающих кости, матросов на палубе испанского галиона, убивающих время за доской, Пушкина с гусиным пером, преклоняющегося перед игрой и упоминающего её в своих сказках, Роберта Фишера на грани рассудка, отказавшегося от всего, кроме шахмат… И много других важных, и не очень, связанных с революционными изменениями, и совсем мелких событий из мира шахмат. Всё он помнил, и при желании мог вызвать из памяти любой факт из бесконечного множества, стоявших перед ним во сне как одно целое.

Но не было уже ощущения грандиозности, сверхъестественности. Ну и что, что он знает историю шахмат, даже пусть с такими подробностями! Вон, профессор, тоже знает их историю, может быть не до таких мелочей, но зато он знает много чего другого. Так что всё в норме, никаких чудес.

А как со способностями к игре, насколько хорошо он сейчас играет? Ведь когда-то, в той жизни, он не смог добраться даже до гроссмейстерского балла.

Максим ощутил острую жажду к игре, возникшую от долгого воздержания, и не только для того, чтобы узнать свой рейтинг. Ведь раньше он, наверно, играл намного больше? С каким бы удовольствием он сейчас сыграл. Много-много партий. Сеанс одновременной игры. Как бы он переходил от доски к доске, ощущая полноту жизни, испытывая полное удовлетворение, радуясь от того, что занят любимым делом.

Светлая мысль пришла к нему в голову. Он достал свой шахматный калькулятор, вытянул экран. Хотел, было, включить индивидуальную подсветку над креслом, но, взглянув на посапывающего рядом мальчика, раздумал. Экран светился сам и не требовал внешнего освещения.

Отключившись от окружающей действительности, Максим углубился в игру. Это было, конечно, не совсем то, чего бы ему хотелось, но он умышленно уходил от известных решений, усложнял складывающиеся позиции, бросался в авантюры, ослаблял своё положение и при этом в каждом случае проверял, насколько далеко может заглянуть в ход игры. И неизменно видел всю партию, со всеми нюансами, до самого конца.

С одной стороны это было хорошо, значит, он всё-таки всё видит. Но с другой – лишало игру остроты и удовольствия.

Погружённый в своё занятие, он краем глаза видел и вполуха слышал, как стюардесса поднимала народ, прося приготовиться к посадке, как люди расшевеливаются, включают свет, снуют по салону. Он оставался в своём мире.

Но это не могло продолжаться долго. Первое, на что он обратил внимание, выходя в реальность (а, может быть, выходя из реальности), было выражение лица его соседа, мальчика лет четырнадцати, то, с каким интересом он смотрел на занятие Максима. Только тут он отметил про себя, что до сих пор даже как-то не замечал его, не обращал на него внимания, так тихо и незаметно держал себя этот паренёк.

«Наверно, хорошо воспитан» - решил Максим. Ведь дети обычно более несдержанны и шумны, наверно любой другой попросился бы к иллюминатору, хотя в этом не было смысла в ночном полёте. Но то, что его сосед либо понимал это, либо из скромности не стал этого делать, вызывало у Максима симпатию. В современном сумасшедшем мире ему не часто попадались воспитанные подростки, в Германии это вообще было большой редкостью, и поэтому ему захотелось сделать пареньку что-нибудь приятное.

Он повернулся к мальчику:

- Хочешь сыграть? Ты играешь в шахматы?

Тот несколько секунд не решался, видимо, раздумывая, не слишком ли это нескромно:

- Да, играю немного – опять помолчал. – Я в шахматную школу хожу.

- Ну, тогда ты разберёшься. На компьютере работал?

- Да… Конечно… У меня шахматный компьютер есть. Только слабенький. «Миллениум». Карповский клон. Я у него уже выигрываю.

Неплохо-неплохо! Парень, оказывается, не только скромен, но и умён.

- Ну-ка, на – Максим протянул ему калькулятор. – Попробуй у этого выиграть.

Парнишка осторожно взял аппаратик, повертел его в руках, осмотрел со всех сторон, сделав попытку сложить, вопросительно взглянул на Максима:

- Можно?

- Валяй – улыбнулся Максим.

Осторожно, но уверенно сложил и опять разложил.

- Ух ты! Вот это машина!.. Ничего подобного ещё не видал… С этой технологией, с таким экраном, вообще ещё не сталкивался! – он был искренне восхищён. – Даже не слыхал про такое… У нас в школе есть неплохой аппарат – «АСЕР», на уровне гроссмейстера играет. В него «ФРИТЦ 2» встроен, палмовская версия. Он тоже очень мощный, но этот будет покруче.

Парень, похоже, освоился, разговорился. Внимательно рассмотрев кнопки управления, спросил:

- Экран тоже сенсорный? – и на кивок Максима добавил. – У нашего сенсорный.

Взглянул на часы, прикинув время:

- Я сыграю? Может быть, успею.

- Давай, давай – подбодрил Максим. – Ещё есть время.

Паренёк углубился в игру.

«Счастливый – думал, глядя на него, Максим. – Наверно, каждый день играет, сколько хочет. Сейчас приедет домой, сразу в свою шахматную школу пойдёт, отметится после каникул. Там друзья, соскучились по игре».

Его юный сосед недолго противостоял мощному напору искусственного интеллекта. Возвращая машинку, произнёс:

- Мощный аппарат. Гроссмейстерский уровень. Мне ещё далеко до него. – Он уже полностью освоился и прямо, не комплексуя, спросил. – А вы у него выигрываете?  У вас какой уровень? Мастер?

- Да как сказать? Выигрываю, только мне надоело с ним играть. Я бы охотно с живыми людьми сыграл.

Мальчик был, судя по всему, отзывчивый, и, когда люди ему говорили, чего бы они хотели, сразу воспринимал это как просьбу, и начинал думать, чем бы он мог помочь. Особенно, когда ему тоже делали что-то хорошее, например, разрешали сыграть с очень крутым шахматным компьютером.

- Я бы мог собрать ребят. У нас есть классные мужики, на первенстве Москвы играют. Они бы охотно на сеанс одновременной игры с мастером согласились. Человек около десяти. А, может быть, и больше – он, как бы спохватившись, взглянул на Максима. – Только вы захотите ли с пацанами играть?

- Да почему же нет? – Максим улыбнулся. - Я бы охотно. Да, к сожалению, не всё так просто решается.

- Ах, ну да. У вас свои дела. Вы, наверно, очень заняты?

Максим задумался – а чем он занят? У него свободных семь часов – столько времени ему надо как-то убить до следующего рейса. А почему бы и в самом деле не провести их таким плодотворным способом? Только как это будет выглядеть? Уж слишком по-мальчишески как-то, ни с того, ни с сего, увязался за ребёнком, озадачил его своими проблемами.

Ну, хорошо, а какова альтернатива? Альтернатива такова – сидеть и киснуть в зале ожидания, проклиная себя за то, что отказался от такого заманчивого предложения. Тут Максим вспомнил, куда и зачем он летит, и понял безрадостную перспективу – ещё, неизвестно как долго, оставаться без шахмат.

Мальчик будто чувствовал его сомнения.

- С моей стороны проблем не будет, я очень быстро соберу желающих, даже, наверно, намного больше, чем десять. Если вы согласитесь, к примеру, у нас во дворе играть. Вы не думайте, у нас там хорошо и удобно.

Парень, видно, был неплохим организатором, он уже всё продумал и решил.

- Ну конечно, на свежем воздухе и играть приятней. Официоз мне совсем не нужен.

- Так вы согласны?

У Максима таяли последние сомнения. Он решил рассказать всё, как есть, это всегда лучше, чем темнить и сочинять что-то.

- Видишь ли… мальчик. Тебя, кстати, как зовут?

- Артур. Артур Никодимов.

- А меня Максим… Иванович. Вот и познакомились. Так вот, Артур, я не москвич, я, как говорят, транзитный пассажир. И до следующего моего самолёта куча времени, которое я, откровенно говоря, не знаю, как провести. Так что в этом смысле я готов к сеансу. Мне бы это доставило удовольствие, честно признаюсь.

- Ой, как здорово. Я с удовольствием всё организую. У нас много шахматистов. При нашей шахматной школе есть шахматный клуб. Туда со всего района ходят. Пацаны с девчонками в шахматную школу, а взрослые – в клуб. У нас в микрорайоне любят шахматы. Даже девчонки.

Между тем самолёт уже заходил на посадку, прозвучала команда пристегнуться и приготовиться…

Из самолёта вышли все вместе. Один из мужчин, то ли отец, то ли дядя Артура – они все были похожи – обратился к Максиму:

- Наш гроссмейстер вам не сильно досаждал? Он у нас сдвинулся на шахматах, они у него на первом и на последнем месте.

- Нет, нет, мы с ним очень легко нашли общий язык. Я ведь тоже сдвинулся на шахматах. Ваш Артур очень здраво рассуждает. Он предложил мне хороший способ провести время до моего следующего рейса – мне ведь ещё дальше лететь.

- Сеанс одновременной игры? – очевидно, он уловил их разговор. – Тогда вам удобней поехать с нами. Нас встречают.

Пройдя все проверки, они гурьбой вышли из здания аэровокзала и направились к стоянкам. Им навстречу от чёрного рафика двинулся рослый парень с улыбкой во весь рот, поздоровавшись, подхватил у женщин сумки и поволок к машине. Подняв заднюю дверь, забросили всю ручную кладь, мужчины ушли за багажом, а молодой водитель стал выпытывать у женщин их впечатления о проведённом отпуске, о курорте, о Турции.

Максим стоял в стороне, не вмешиваясь в разговор, только прислушиваясь, чтобы быть хоть чуть-чуть в курсе общих дел. Довольно скоро выяснилось, что все они – сотрудники одного совместного российско-турецкого торгово-транспортного предприятия, их визиты в Турцию начались ещё в далёкую перестроечную пору, когда российская интеллигенция переживала тяжёлые времена и пускалась во все тяжкие, чтобы как-то выжить.

Сначала челночили только женщины, потом и мужчины присоединились к ним, не сумев найти применения своим силам и способностям в упавшей экономике.

Этот бизнес просуществовал недолго, мало кто выстоял в борьбе с государственным аппаратом, среди выживших оказались и новые знакомые Максима. Но и они не знали, что готовит им завтрашний день. Развитой экономике такой бизнес не нужен, а экономика после тяжёлых потрясений медленно, но верно поднимала голову.

Так в беседах и обменах впечатлениями прошло время. Вернулись братья с багажом, погрузились и отправились домой. Путь их лежал в новые микрорайоны северо-западного округа.

Пока ехали подмосковными лугами и перелесками по широченному европейскому тракту, Максим без особого интереса поглядывал на пролетающие мимо ландшафты. Дорога как дорога, разметка, указатели, щиты, как в Германии, не хуже и не лучше.

Но когда, преодолев внешнее московское кольцо и Химкинское водохранилище, понеслись вдоль жилых кварталов, Максим с интересом стал разглядывать огромные корпуса, вздымавшиеся в небо. В Германии, в новых восточных землях, разрушали многоквартирные высотные жилые дома, понастроенные во времена ГДР, а здесь, в Москве, они стали ещё грандиозней, 16-, 20-, 24-этажные. Ну что ж, может быть в этом что-то есть, во всяком случае, смотрелись они неплохо – мощно и в чём-то даже гармонично, некоторые - почти дворцы. Особенно Максиму нравилось, что проектировщики старались, насколько это было возможно, сохранять открытые пространства вокруг этих башен. Он представил себе, какой захватывающий вид открывается из окон верхних этажей.

Наконец, свернули во двор. Артур ещё в аэропорту попросил у отца мобильник и позвонил друзьям, предупредив, чтобы они готовились к игре. А потом ещё и соседу-пенсионеру, тоже заядлому дворовому шахматисту, предложив принять участие в сеансе.

Подкатили к подъезду. Пока выгружались, стали подходить друзья, зеваки и любопытные. Несмотря на раннее утро, во дворе было уже довольно людно. К Артуру подскочили, он стал оживлённо рассказывать, его друзья-мальчишки с любопытством косились на Максима.

- Так, - деловито распорядилась его мать, обращаясь к ним. – Вы уже набежали, тут как тут. Дайте хоть в дом зайти. Артур, пусть хоть человек позавтракает с нами, отдохнёт с дороги, а потом уж и терзайте его.

- Да вы не беспокойтесь, - вмешался Максим. - Меня это не утомляет. Я с удовольствием с ними сыграю.

- Только сначала подымемся, я что-нибудь быстренько приготовлю. А то что это такое, не позавтракавши – и за шахматы? Вот у нас Артурка такой же.

- Ну, хорошо, - смирился Максим и обратился к ребятне. – Мы сейчас вещи занесём, и выйдем минут через 10 – 20. А вы пока готовьтесь.

Максиму представился случай вспомнить, что такое старинное московское хлебосольство. Хозяйка принялась метать на стол всё, что смогла найти, споро поджарила яичницу, накромсала огурцов-помидоров, подрумянила в тостере хлеб и приготовила бутерброды.

- Вы что будете пить – чай или кофе? – традиционный вопрос российских хозяек, побывавших за пределами России.

- Кофейку бы я попил с удовольствием, горяченького, а вот этого всего мне не одолеть, вы уж извините – показал Максим на накрытый стол.

- А вы хоть маленько, чуть-чуть. Вам сейчас думать придётся, мозгами работать. На голодный желудок нельзя же – резонно возразила она.

Вышли они с Артуром минут через 20, как и обещали. Необьятный двор имел уголок, будто специально предназначенный для шахматистов. Несколько столов со скамейками уже оккупировали поклонники мудрой игры всех возрастов, потеснив ради такого случая доминошников. Пенсионеров было, пожалуй, не меньше, чем детворы. Самые дисциплинированные уже разложили доски, расставили фигуры. Артур тоже подсел к друзьям, приготовил захваченные из дома шахматы.

- А вы, извиняюсь, какой разряд имеете? Или что повыше? – один из дедулек, видимо,  принадлежал к любителям не только шахмат, но и активного общения. – А то не будешь знать, кому проиграл.

- Друзья мои, – обратился Максим к нему и ко всем сразу – давайте всё по-простому. Я попросил моего юного друга Артура организовать этот сеанс просто, чтобы приятно провести время. Вы мне доставите удовольствие, сыграв со мной, я надеюсь, вам тоже будет приятно. А какой у меня разряд мы сейчас и увидим.

Подходили запоздавшие участники, болельщики, любопытные. Вскоре все столы оказались занятыми, кому не хватило места, устраивались, кто как мог – приносили стулья, усаживались на бревенчатый заборчик, или просто на подвернувшийся тарный ящик. Желающих набралось значительно больше, чем предполагал Артур.

- Ну что, начинаем? – оглядел всех Максим. – Поехали!

- А на что играем? – это был ещё один любитель поговорить.

- На что? – не понял Максим.

- На интерес - негромко подсказал сообразительный Артур.

- Да, играем на интерес – объявил Максим. - Всё. Я делаю ход.

Он пошёл вдоль столов.

- А записывать ходы будем? – спросил один из дотошных любителей порядка, когда Максим с ним поравнялся.

- Записывать? – Максим взглянул на знатока шахматных регламентов. – Я свои ходы помню. Да и ваши тоже. А вы можете для себя записывать. – И двинулся дальше.

Он сам не знал, чем закончится этот эксперимент. Собственно, потому он и пошёл на него, чтобы испытать себя – кто он есть и на что способен…

На втором, максимум – третьем заходе он уже всё знал. Опять он видел все партии, каждый ход, каждый нюанс. Но полная известность не означала снижение интереса, наоборот, за фигурками, партиями, позициями, он видел живых людей, каждого – со своим миром, индивидуальностью. Все они стали для него личностями. А это было очень интересно, это доставляло Максиму наслаждение, как знакомство с новой информацией, раскрытие глубоких и интересных тайн.

 Какие они были разные! Некоторые – почти совсем не умели играть, сели за компанию – а почему бы не сыграть, если пускают. С ними он держался как с младенцами – поправлял ошибки, предлагал переходить, когда они подставляли фигуры.

Но были и грамотные, уже кое-что знавшие в шахматных науках. В их игре Максим видел школу, её сильные и слабые стороны. Это была московская школа, с глубокими традициями, с высокими результатами.

Его соперники с первых ходов поняли, насколько мизерны их шансы. Все уже играли не на выигрыш или ничью, а на максимум ходов до сдачи партии.

Как водится, игроков облепили болельщики. Подбадривали, давали советы. Максим обратил внимание на немолодого мужчину с выразительными умными глазами. Он подошёл, когда сеанс был уже в разгаре, некоторое время ходил от стола к столу, внимательно изучая позиции. Остановился возле группы, окружившей Артура и его друзей, обменялся несколькими словами с Артуром и остался стоять за их спинами, следя за игрой.

Очевидно, он был шахматным педагогом, а ребята - его учениками.

Постепенно дело шло к концу. Длинный ряд соперников редел, укорачивался. Стали выбывать ученики шахматной школы. Артур держался стойко, но манера его игры была слишком мягкая, робкая, он как бы не хотел огорчать противника сильным давлением. Максим болел за него, тоже сдерживал напор, но, когда положение стало совсем очевидным, завершил партию.

Осталось несколько самых опытных и упорных. Учитель стал уже подправлять их игру, его тоже захватил азарт и любопытство. Максим отвечал на их ходы сразу, ему всё было ясно. Время уходило только на обдумывание ими своих ходов.

В конце концов осталась одна доска. Преподаватель давно уже подсел к своему лучшему ученику, они играли вдвоём, долго и тщательно анализируя каждую позицию. Максим, насколько позволяла складывающаяся ситуация, демонстрировал красоту и поэзию шахмат, играя в своей излюбленной манере.

Был момент, уже близко к эндшпилю, когда партию можно было свести к ничьей повторением ходов, но эта комбинация всё-таки оказалась слишком неявной, и противники Максима её не заметили. Ему даже стало жаль. Так игра и закончилась довольно красивым матом.

Максим не удержался и показал, вернув позицию, где они могли спасти партию. В заключение он сердечно поблагодарил их за хорошую игру. Преподаватель тоже благодарил, не скрывая своего восхищения:

- Подумать только, на полсотни досок ни одного проигрыша и даже ни одной ничьей! Чистейшая победа! Поразительно! Я внимательно смотрел вашу игру на всех досках, у меня сложилось ощущение, что вы видите на десятки ходов вперёд, если не всю партию. Это что-то сверхъестественное! Первый раз вижу такой класс. Вы, наверно, никогда не проигрываете.

- Всяко бывает – уклончиво ответил Максим.

- А вы знаете, мы можем проверить. Если пожелаете – вдруг предложил учитель.

Как? Очень интересно! Это, пожалуй, было то, что интересовало Максима больше всего – может ли он кому-то проиграть?

- Интересно - интересно. Мне бы очень хотелось попробовать.

- Я бы тоже с удовольствием провёл это испытание. У нас в клубе есть «крепкий орешек» - шахматная программа. Мы всех на ней пробуем. Из всех наших, кто пытался, никто не смог у неё выиграть. Если бы вы пожелали, мы могли бы сейчас сходить, это недалеко, пара кварталов. Сейчас там закрыто, клуб открывается только в четыре часа, но я могу взять ключ.

- Бывают такие программы? И у вас она есть?

- Да, мы её недавно приобрели. У неё по CEGT таблице рейтинг 2859. Выше, чем у Каспарова. По другим интернетовским рейтингам она тоже в верхней строчке. Она у «Шреддера» и у «Фритца» последних версий выигрывает, даже у двухпроцессорных. Да вы сами сейчас всё увидите.

Артур, чувствуя ответственность за своего гостя, вызвался их сопровождать. С ними пошли ещё несколько ребят.

Школа и клуб располагались в стороне от современных застроек на первом этаже невзрачной пятиэтажки шестидесятых годов,  отгороженной от современных кварталов дорогой и пустырём.

- Вы не смотрите, что наш шахматный храм такой неказистый. Совсем недавно школы и клубы вообще только в подвалах располагались. Это, говорят, благодаря Бобби Фишеру наше положение улучшилось.

- Бобби Фишеру? – удивился Максим.

- Да, сейчас общепризнано, что это он поднял престиж шахмат в современном мире. Когда он стал чемпионом, в Америке резко вырос интерес к шахматам. И престиж чемпиона мира по шахматам поднялся. Фишер всегда боролся за нормальные условия игры. Не случайно Спасский называл его президентом профсоюза шахматистов. Это и на нас отразилось.

Внутри шахматный клуб резко отличался от внешнего вида – хорошая мебель, в том числе и мягкая, тяжёлые шторы, равномерное освещение - всё создавало неповторимый уют и вместе с тем вызывало ощущение великолепия. Стены были увешаны досками, заполненными грамотами и прочими наградными документами, в застеклённых шкафах стояли кубки и призы.

Они прошли в удалённую комнатку, там притаился компьютерный зал. Среди нескольких простеньких компьютеров стоял один мощный, в корпусе-башне, с большим монитором.

Шахматный учитель хозяйским жестом пригласил Максима к компьютеру, сам, устроившись рядом, включил его и загрузил программу. Полэкрана заняло шахматное поле с фигурами, остальное – часы, кнопки, информационное табло и прочий интерфейс программы.

Максим поискал строку с именем. «Rybka 1.0 Beta 32-bit».

«Рыбка». Странное имя. Ну ладно, сейчас попробуем эту рыбку. И он углубился в игру…

Не сразу он увидел партию. Что-то мешало. Может быть, отсутствие души у «соперника»? Вероятно, играя с живым человеком, он подсознательно ощущал его ауру, или, скорей, просто в его позе, взгляде, жестах, словах или молчании, да и кто знает, в чём ещё, что там видит наш третий глаз, которого мы не контролируем, читал его самые глубокие мысли и планы. И так же подсознание на каком-то высоком уровне сразу находило ответ его мыслям и планам. В результате и получалась та партия, которую видел Максим.

Компьютер тоже имеет позу, издаёт звуки, излучает множество импульсов и радиоволн, но, наверно, всё это неживое, имеет совершенно другие параметры, несёт другую информацию, и оно не распознаётся подсознанием, не получает отклика.

А как же его шахматный калькулятор? Ну, это совсем другое. За калькулятором он чувствовал хорошо знакомого ему человека, в сущности, он играл сам с собой. Или, точнее, его высшее сознание играло с низшим, и уверенно выигрывало.

А здесь Максиму пришлось играть самому. Наверно, он был неплохим шахматистом, но ведь далеко не самым лучшим. Рейтинг 2859 – это много. Больше, чем у чемпиона мира. С чемпионом мира Максиму играть было не по зубам. Он чувствовал, что теряет контроль, не может разгадать соперника, того, который стоял за программой.

За всеми компьютерными шахматными программами стоит кто-то живой, тот, или те, кто её создавал. Это Максим прекрасно понимал, в этом он был одним из лучших. К сожалению, почти все эти программы пишут программисты, а профессиональные шахматисты  участвуют лишь как помощники и советчики. Интересно, кто разрабатывал эту «Рыбку», что за рыболов?

Учитель всё так же сидел рядом, следил за игрой. Наверно он уже догадывался, что у Максима – проблемы, что он в затруднении. Ну что ж, в этом он и хотел удостовериться. Ничего неожиданного для него не происходило, скорей, наоборот, он убедился в очередной раз, что чудес не бывает.

- Да, вы правы, - Максим отвлёкся от экрана - мощная программа. А откуда она у вас? Мне кажется, она должна быть довольно дорогой, а вы, как я понимаю, всё-таки ограничены в средствах?

- А-а, эта программа – феномен. Начиная с имени, истории создания, стоимости… Она стоит всего 34 евро. Мы, честно говоря, её бесплатно скачали, точнее, нам её принесли. Она незащищённая, автор считает, что в этом нет смысла. А российские юзеры, вы сами знаете, если можно на халяву, то они мимо не пройдут… Но мы её обязательно купим. 34 евро – не деньги, тем более за такую вещь… Да вот, если интересуетесь, я вам сейчас найду, что о ней пишут. – Он потянулся к мышке, задёргал её, защёлкал кнопками. На экран вышел текст, скачанный с интернетовского сайта:

«Те же и Рыбка

В конце ноября на одном из форумов, посвященных шахматным программам, появилось сообщение, которое сочли шуткой. Автор малоизвестной программы Rybka чех Вацлав Райлич объявил о наборе бета-тестеров для новой версии своей программы, которая, по его прикидкам, показывает рейтинг на 50-150 пунктов выше, чем признанный «тяжеловес» Shredder 9. То есть, попросту, играет сильнее всех! Несколько читателей форума посмеялись такой «остроумной шутке», другие обвинили автора в разжигании флейма.

Но это была не шутка.

Через некоторое время одно за другим стали появляться сообщения изумленных тестеров о победах Рыбки над самыми сильными профессиональными программами - над Fritz, Shredder, Junior. В том числе и над их двухпроцессорными версиями, которые традиционно обозначаются словом-приставкой «Deep». И это при том, что программа пока представляет собой фактически полуфабрикат - например, она не умеет ставить мат слоном и конем, превращать пешку во что-нибудь, кроме ферзя, и даже мат ферзем и королём ставит очень странно. Типовые эндшпили она не знает совсем, и поддержка эндшпильных баз в ней тоже отсутствует. Есть и другие недоделки… И при всём при этом Rybka играет сильнее всех остальных программ! Причем не «немного сильней», а демонстрирует такое уверенное превосходство, которого я не могу припомнить за последнее десятилетие истории компьютерных шахмат. Особенно это превосходство заметно в партиях с коротким контролем. С увеличением времени на обдумывание разница в результатах уменьшается. Более-менее успешно противостоять Рыбке в отдельных тестах может разве что бывший лидер - Fritz 9. Хотя сказать, что Рыбка выигрывает всегда и у всех, было бы, конечно, преувеличением.

Вскоре в шахматно-компьютерном интернет-сообществе начался настоящий бум, настоящая «рыбкомания». Форумы заполнились сообщениями с необычным для западного любителя словом Rybka. Некоторые читатели просили объяснить, что это слово значит, и как правильно произносится…

Многих поразили не только результаты, но и стиль побед Рыбки, их видимая лёгкость. Часто кажется, что она переигрывает соперников на ровном месте, плавно превращая небольшой плюс в выигранную позицию. А ещё – «человечность», в том смысле, в котором это принято говорить о шахматных программах. Её сила - маневры в миттельшпиле. Соперники часто даже не успевают дотянуть до эндшпиля!..».

Вот! Этой информации Максиму и не хватало. Через слова статьи, отношение её автора к программе и её создателю, стала проявляться душа живого человека, выстрадавшего свою «рыбку». Через самые высокие сферы сознание Максима стало нащупывать в необъятном космосе человеческих сущностей канал к миру мыслей талантливого парня по имени Вацлав Райлич.

Максим читал дальше:

«…Немного об авторе этой замечательной программы… международный мастер… рейтинг Эло около 2300… среди шахматных программистов он один одновременно является квалифицированным шахматистом, заработавшим международный титул. В других случаях профессиональные шахматисты выступают разве что в качестве консультантов, помогающих программистам…».

Всё, теперь Максим прозрел. Он видел партию! Невозможно обыграть шахматного эгрегора! В программе, безусловно, замечательной во всех (почти) отношениях, между тем были зафиксированы какие-то особенности мышления, почерк игры, стиль и предпочтения автора, одним словом – несовершенство человеческого разума. Зная эти особенности программы, у неё мог выиграть и не очень сильный шахматист, избегая ситуаций, в которых программа очень сильна, и стараясь выбирать такие, где она слаба.

Максим вернулся к партии. Теперь он играл осознанно, лавируя между хорошо отработанными в программе комбинациями. Он отыгрывался за те неприятные моменты, которые ему пришлось пережить. Довольно легко он доиграл, дожал «Рыбку».

- Феноменально! – только и смог сказать Учитель – так стал звать его Максим. – Это что-то сверхъестественное. Я уже решил, когда вы задумались над ходами, что чудес всё-таки не бывает, что вы не сможете её обыграть. А теперь думаю – есть чудеса!

Изумлению его не было предела.

- Вам надо в турнирах играть, да что там, в турнирах, - с чемпионом мира… - мир для него перевернулся. Но ему всё-таки хотелось поставить его на ноги. – А может быть это случайность? Чего не бывает – он заглянул Максиму в глаза. – Вы не хотите ещё раз сыграть?

- С удовольствием. И не раз.

Следующую партию он уже играл легко, ходил сразу, партия длилась недолго. Если бы компьютер не «думал» так долго, она бы закончилась ещё быстрей.

- Может быть ещё одну? – Максим вошёл во вкус. - Для турнира двух партий мало.

Учитель слабо кивнул. Максим сыграл ещё одну. С тем же результатом.

- Как вы её… Под орех… - на Учителя было жалко смотреть. Максиму стало его жаль. Он решил вернуть для него мир на место.

- Да вы не удивляйтесь так сильно. Нет ничего удивительного, я сейчас вам всё объясню – он извлёк из кармана уже не раз выручавший его шахматный компьютер. – Вот, смотрите.

- Что это?

- Весь секрет в том, что я тоже пишу шахматные программы. Эта машинка работает по программе, которую разрабатывал я. То есть я хорошо знаю, как это делается. И знаю, как играть, чтобы выиграть у программы. Для этого не надо быть чемпионом мира. Достаточно знать, как пишутся и работают эти программы и знать особенности той, с которой играешь. Пока я приспосабливался к вашей «рыбке», у меня были с ней проблемы, а как только понял её особенности, её сильные и слабые стороны, так и стал выигрывать. Так что никаких чудес. Всё в пределах законов физики. И химии. И ботаники – он улыбался. – Кстати, Артур уже испытал эту машинку. Как тебе, понравилось? – обратился он к Артуру, всё это время стоявшему за их спинами.

- Да, конечно понравилось – отозвался Артур. – Мощная машина. И удобная. Экран скручивается. Можно всегда с собой носить.

Учитель понимающе кивал головой. Кажется, Максим убедил его в том, что чудес всё-таки не бывает, и незыблемые законы природы устояли.

Все были удовлетворены. Можно было возвращаться домой.

И только на обратной дороге до Максима стало доходить, что не всё так просто и складно. Учителя то он убедил, кажется, но для него самого всё обстоит гораздо сложней.

Итак, во-первых, сила его игры не имеет границ, по крайней мере, в современном мире живых людей. Кажется, это его интересовало. Ну вот, спрашивал – получи ответ. Пока это и зафиксируем, делать выводы и использовать будем потом.

И что-то ещё его волновало. Что-то произошло, экстраординарное, чему он стал свидетелем. Что-то революционное, очень важное для всего человечества.

Революционное! Вот ключевое слово! Происходит научно-техническая революция, и сейчас все являются свидетелями её экстремума. Во всяком случае, в области искусственного интеллекта, в частности, в моделировании шахматной игры – появились программы, превосходящие по рейтингу лучших шахматистов мира! «Рыбка» - первая ласточка, её рейтинг превосходит рейтинг чемпиона мира. Завтра машины будут играть лучше людей, лучше лучших людей. Не успеют все оглянуться, как производители поставят на поток чипы с зашитыми в них «рыбками» и карманные калькуляторы будут обыгрывать чемпионов мира.

К чему это приведёт? Что станет с шахматами?! Будут ли иметь смысл чемпионаты мира по шахматам, турниры на звание претендента, на звание чемпиона мира?

В физических видах спорта сейчас главный бич – допинги, решающее слово всё чаще остаётся за допинг-контролем. Как оно будет выглядеть в шахматах? Контроль за неиспользованием технических средств, искусственного интеллекта?

В заочных интернетовских турнирах это уже актуально, там уже сейчас вынуждены использовать специальные службы, проверяющие, не применяет ли кто из участников компьютерные программы.

Выживут ли шахматы? Не умрёт ли интерес к ним?

Максим был обеспокоен. Он уже вошёл в роль шахматного эгрегора, стал его воплощённой частью, аватаром. Но так сходу он не мог решить этот вопрос.

Между тем вернулись во двор. Пора было выходить из этого приключения. Попрощавшись с Учителем и друзьями Артура, зашли к нему домой - Максиму надо было забрать вещи. Хозяйка уже давно ждала их к обеду, время перевалило полдень. Максиму не хотелось огорчать её отказом, к тому же он понял, что всё-равно безнадёжно опаздывает на свой самолёт. Это его не особенно огорчало на фоне происходящих событий мирового значения. Спешить ему было некуда, никто за ним не гнался, пропадавший билет его нисколько не беспокоил.

За обедом Артур уже не мог сдержаться, взахлёб рассказывал, как Максим Иванович не только обыграл всех на сеансе одновременной игры, в том числе и Учителя, но и выиграл у программы, которую ещё никто не смог обыграть. Три партии подряд. Максим стал его кумиром на всю жизнь, шахматным полубогом.

- А как наш Артурка? – поинтересовалась у Максима его мать. – Выйдет с него толк?

- Откровенно? – глядя на Артура, переспросил Максим.

- Да, конечно – подтвердили все в один голос.

- С шахматами, с правилами, умением у него всё в порядке. У него только характер не шахматный, точней, не бойцовский. Тебе, Артур, надо играть жёстче, не бояться давить на противника, смелей брать фигуры, всегда наступать. Если пришлось защищаться, то после защиты сразу же искать возможность новой атаки, наступления. Шахматная партия, это не игрушки, не кубики, это война - битва двух армий, и соответственно надо в ней действовать. Тебе надо относиться к шахматам, как к боксу. Не бояться нокаутировать. Сейчас это для тебя самое важное. Сможешь этого добиться, тогда и побеждать будешь.

- Это вы точно подметили – поддержала мать. – Слишком мягкий он у нас.

Когда закончили с едой, Максим поблагодарил за обед, гостеприимство, тепло попрощался и отправился в аэропорт. Артур, конечно, пошёл его провожать.

Они дошли до стоянки такси.

- Надеюсь, ещё увидимся – сказал, прощаясь, Максим.

Понимая состояние Артура, он вырвал листок из записной книжки, записал на ней интернет-адрес своего шахматного сайта.

- Ты говорил, у тебя компьютер есть?

- Да, есть.

- И Интернет есть?

- Да, когда что-то очень надо, я им пользуюсь.

- А ты немецкий язык знаешь? Или английский?

- Английский немного.

- Тогда держи – Максим протянул ему листок с адресом. – Это мой шахматный веб-сайт. Заходи. Там и встретимся. Я его, может быть, на русский переведу. Для тебя.

Окончательно попрощавшись, Максим сел в подъехавшее такси. И из окошка ещё раз помахал своему новому знакомому и другу.

∫

Продолжение

BO3BPAT