BO3BPAT

Пик Гроссмейстера

 

От нищего паломника к мультимиллионеру и обратно.

От   потери     памяти   к   супергроссмейстеру.

От клинической смерти к вечной жизни.

От   человека   к  ЧЕЛОВЕКУ.





Где-то совсем близко ослепительный шнур грозового электрического разряда нашёл земную цель и, извиваясь и шипя, в течение долгих миллисекунд всей своей гигаваттной мощью испепелял плоть Земли. Сразу же следом толщу тропосферы разорвал грохот в сотни децибел, сотрясая горы, круша слуховые перепонки всего живого, поднимая мёртвых из могил.

Но из множества тел, усеявших склон, только одно вернулось из небытия, приняло, отошедшую было, душу, судорожно дёрнулось и подало признаки жизни. Сознание толчками возвращалось в свою земную оболочку.

Мастер пришёл в себя.

Ливень хлестал по дрогнувшим векам. Сверху, снизу, во всём пространстве господствовали освежающие струи водной стихии.

Сквозь шум воды и затихающее небесное погромыхивание возвратившийся слух уловил звуки явно не стихийного происхождения. Редкие всхлипывания, перемежающиеся едва слышными стонами. Всё это в какой-то высокой тональности, будто бы от ребёнка.

Превозмогая боль во всём теле, Мастер попытался пошевелиться. Руки, ноги, что ещё можно вернуть к полноценной жизни, в чём восстановить функции?  Боль постепенно локализовалась в нескольких наиболее пострадавших участках. Правая нога где-то внизу, в ступне, плечо, локоть, голова. Наверное, серьёзный ушиб в области темени. Руки действуют, пальцы шевелятся и ощущаются. Удалось согнуть ноги в коленях. Надо попытаться встать. Хватит прохлаждаться под дождём, витать душой в ментальных пространствах. Нас ждут земные дела и заботы. Кто-то там ещё жив, ждёт помощи.

С трудом перевернулся, встал на колени, попытался подняться. Нога почти не действует, возможно, придётся скакать на одной левой. Впрочем, если превозмочь боль, можно потихоньку перемещаться привычным человеческим способом, а не как кузнечик. Слава богу, переломов нет. Приволакивая правую ногу, Мастер поспешил, как мог, в сторону тихого всхлипывающего дыхания, едва слышного за шумом дождя.

Каменные валуны преграждали путь, заслоняли обзор. Густые сумерки ещё более затрудняли передвижение. Обойдя несколько скальных обломков, он, наконец, разглядел, что искал.

Маленькое тельце прислонилось к огромному валуну, едва заслонявшему от косых потоков дождя. Только присмотревшись, удалось разглядеть крошечную девчушку, припавшую плечиком к крутому нависшему каменному боку. Она сидела на голых камнях, правой ручкой поддерживая левое плечико, вероятно сломанное или вывихнутое. Похоже, у неё не осталось ни моральных, ни физических силёнок на движения и слёзы, да и самих слёз уже не осталось от пережитого потрясения.

Эта картина вызвала у Мастера откуда-то изнутри горячую волну невыразимой жалости, чувство неразрывной связи с этой крохотной душой, пережившей такие испытания, могучее стремление немедленно помочь всеми силами, прекратить её переживания, оградить впредь от любых несчастий до конца дней.

Глотая внутренние слёзы, он склонился над девчоночкой, осторожно приподнял её, присел и как мог удобней расположил на своих коленях. Она безучастно воспринимала его бережное и заботливое обхождение, видимо находясь в полубессознательном состоянии. Лёгкими прикосновениями он ощупал её ручки, вспухшее плечико. Судя по всему, это был вывих. Уже лучше, впрочем, с вывихом тоже надо что-то делать.

Стиснув зубы, моля бога перевести всю боль на себя, он очень осторожно, но резко дёрнул ручку, слегка вывернув в сторону. Бедняжка вскрикнула, дёрнулась, но он уже почувствовал, что всё встало на место, боль сейчас уйдёт и, начиная с этого момента, все беды этого крохотного существа понемногу прекратятся и вся последующая жизнь станет безоблачной и счастливой. Уж он постарается, жизнь на это положит. Так к Мастеру вернулся смысл его дальнейшего существования.

Его предположения оправдались. Девчоночка затихла, свернулась, прильнула к его сохранившему остатки тепла животу и уснула. К нему тоже постепенно возвратился покой и вместе с ним ясность мышления.

Он ничего не помнил. Пытаясь восстановить цепь событий, Мастер стал разглядывать девочку. Его небогатый опыт общения с детьми подсказывал, что ей около четырёх лет. Её мокрое, чумазое личико ни о чём не напоминало. Впрочем, если он и видел её раньше, то, конечно, в другой обстановке и в другом состоянии. В мокрых, спутанных и перепачканных волосёнках каким-то чудом сохранился такой же перепачканный бант. Судя по нему, за ней хорошо ухаживали. Длинные реснички позволяли легко вообразить, каким ангелочком она выглядела в привычных условиях.

Мастер явственно, почти физически ощущал чувство огромной привязанности к этому клубочку жизни, возникшее неведомо откуда и по непонятно какой причине. Из глубины сознания выплыла аналогия – только что вылупившийся цыплёнок привязывается к первому же движущемуся предмету, попавшему в поле его зрения, и связывает с ним всю свою жизнь, пока не приобретёт самостоятельность в замкнутом птичьем мирке. Этот инстинкт сохранился в самых глубинах человеческого сознания, в его моторной сфере, и сейчас, в только что заново вылупившемся, ещё чистом сознании Мастера проявился в полной мере.

Лирическое Отступление в Область Высших Знаний.

 

Человек в своём эгоцентризме убеждён, что он – главный, высшая ступень эволюции, умней и важней его никого нет. Это заблуждение. Человечество так же копошится в своём «птичьем дворе», человеческом муравейнике, под присмотром более высоких сил. И вся его жизнь, действия и поступки направляются высшей волей, идут к цели, не им выбранной и почти всегда им не осознаваемой.

Только единицы, проникнув высокоразвитым интеллектом в суть бытия, поняв цель и смысл своего существования, в меру своих  сил и воли встают на путь, указываемый им сверху, и некоторым из них удаётся пройти его и стать на нижние ступеньки высших миров, в полной мере ощутить и испытать благо, предназначенное каждому человеку по определению, то благо, которого человечество, в массе своей  так упорно не желает принять в суетной  слепоте.

 

                Напряжение медленно спадало. Крошка свернулась тёплым клубочком и, едва слышно, посапывала.

Расслабленность растеклась по всему телу и увлекла в чуткое забытьё.

Память была как чистый лист белой бумаги. Полное отсутствие снообразующей информации блокировало мысли и образы, превращало сон в чёрное безмолвие. Всё застилающая бархатная чернота углубляла физическое расслабление, а оно, в свою очередь, сгущало черноту сна.

Но сон разума рождает чудовищ.

В бесконечной космической тьме, медленно набирая яркость, замерцали звёздочки. В безмолвном пространстве возник тоненький писк, стал медленно приближаться, усиливаясь и снижая тональность, пока не превратился в мощное многоголосое стрекотанье. В звёздном небе из темноты возникли пучеглазые стрекозы, их ослепительно белые щупальца обшаривали землю. Они приближались и удалялись, поднимались и опускались,  их суета казалась осмысленной и целеустремлённой.

Внизу, в лучах света, поползли ярко-оранжевые жуки, собирая добычу и сволакивая её в кучу. Пространство, обследуемое ими, всё росло и росло, некоторые приближались, увеличивались в размерах, пока один из них не превратился в огромного жуткого монстра с ярким лучом, исходящим из области головы. Сноп света шарил по земле, всё ближе и ближе, и вдруг ослепил, превратив черноту в невыносимый яркий свет.

Монстр стремительно приблизился, уставился, перебирая конечностями, его гортанное клокотанье заполнило всё пространство. Он подошёл совсем близко, склонился, осторожно коснулся плеча, слегка потряс. В его клокотанье ощущались вопросительные нотки. Мастер с трудом преодолел сковывающую дрёму, открыл глаза.

Медленно возвращалось сознание. Перед глазами как из тумана вырисовалась человеческая фигура, склонившаяся над ним и ощупывавшая его пытливым взглядом.

Человек явственно произнёс что-то. Мастер не понял, но отчётливо почувствовал, что это был вопрос типа – всё о’кей? Превозмогая навалившееся оцепенение, он почему-то замотал головой, затем, спохватившись, закивал. Человек отступил на шаг, отвернулся в темноту и крикнул что-то тем же гортанным наречием. Через короткое время оттуда в луче света подбежал ещё один, тоже в оранжевой робе спасателя и с фонарём во лбу.

Они оживлённо обменялись несколькими фразами, второй достал рацию и доложил старшему о находке. Через пару минут уже несколько оранжевых фигур собралось у камня. Откуда-то возникли носилки, Мастера осторожно попытались поднять, но он сам встал, не выпуская из рук бесценную ношу.

Кто-то потянулся взять у него девочку, но он крепко прижал её к себе, всем своим видом показывая, что, скорей отдаст руку или ногу, чем своего ребёнка. Его тут же оставили в покое, предложили расположиться на носилках. Он осторожно опустился на плотную ткань и разлёгся во весь рост. Их накрыли тёплым одеялом и четверо дюжих спасателей, лихо подхватив удобное средство транспортировки пострадавших, легко и быстро понесли куда-то вниз по склону спасённых жертв авиакатастрофы.

Профессиональными, отточенными на многочисленных тренировках движениями их загрузили в вертолёт, разместили в удобном медицинском кресле, вертолёт взмыл и взял курс на высокогорную гималайскую базу спасателей.

Кроме них спасать уже было некого.

Французский «Еврокоптер» описал гигантскую дугу вокруг горного пика, вставшего на пути потерпевшего крушение авиалайнера, и взял курс на юг. Крутые склоны пика слегка расширялись на самой вершине и вонзались в небо острыми зубьями. Эта корона на макушке и с ней весь конусообразный образ горы что-то очень знакомое напоминал Мастеру. Какая-то мысль заметалась в его мозгу, пытаясь отыскать в памяти некую важную ассоциацию, казалось, найди он её, и вся память восстановится, всё свяжется и уложится по ячейкам и полочкам.

В темени, в самой макушке, заныло, он внутренне застонал и, прикрыв глаза, ушёл в черноту.

Нет, пусто. Ничего не всплывает. А ведь действительно здесь произошло что-то серьёзное. И что-то было до этого. Была жизнь. А остался чистый лист белой бумаги.

«Амнезия? Так это называется? А почему я помню это слово и знаю его значение?

Вот, в этом весь смысл и разрешение проблемы. Всё я помню, только чуть-чуть забыл. Надо успокоиться и не суетиться. Придёт время и всё встанет на своё место. Всё вспомнится и вернётся на круги своя».

Надо успокоиться и расслабиться. Не спешить, не суетиться. Время ещё есть, времени ещё очень много. Вся жизнь впереди.

Современный двигатель Турбомек Арриус 2Ф с пониженным уровнем внешнего шума тихо, с присвистами, урчал и убаюкивал. Покой – лучшее лекарство.

В бесконечной космической тьме, медленно набирая яркость, замерцали звёздочки. Тьма стала наливаться синевой, и только внизу, под брюхом, разливалась чернота. Далеко впереди, над горизонтом,  возникла яркая точка, тоненький лучик, слегка расширяясь, уходил от неё вверх и рассеивался в космосе.

Точка приближалась, приобретала форму, наливалась ярким, с сиреневым оттенком, сиянием.

«Дивись» - прошептало пространство.

Мастер с усилием поднял веки.

Сказочное зрелище проплывало за лобовым прозрачным пластиком кабины.

Солнце только-только показалось верхушкой из-за горизонта и выхватило первыми лучами одинокую снежную вершину правильной пирамидальной формы. Что-то необъяснимое придавало горе неописуемую, сверхъестественную красоту, завораживало, притягивало взор. Чёткие контуры, лёгкое закругление граней,  как бы одухотворяющее, подчёркивающее живую сущность гигантской пирамиды, вызывало восхищение и священный трепет. Широкий энергетический столб, ещё не засвеченный слабым, едва показавшимся солнцем, уходил вверх.

Мастер, заворожённый мистической картиной, не отрывал глаз от громады ослепительного бриллианта, пока тот, проплыв справа за прозрачным боком кабины, не скрылся за спиной.

«Такое не происходит случайно – возникла мысль. - Что-то меня ждёт грандиозное». Он чувствовал, что это было посвящение, крещение и благословение, демонстрация могущества, которое он должен, обязан обнаружить в себе, выявить и научиться им пользоваться.

Их уже ждали. Осторожно уложили в каталку на мягком резиновом ходу и повезли в расположенный неподалёку одноэтажный медицинский блок. Помогли подняться. Миловидная женщина с располагающей открытой улыбкой осторожно подхватила девочку. Её ясный добрый взгляд вызвал у Мастера безграничное доверие, и он беспрекословно вручил ей свою драгоценную ношу.

Мужчина в безупречном цивильном костюме предложил ему пройти к столу, за которым сидел широколицый старик с добрым, но цепким взглядом. За несколько секунд, понадобившихся Мастеру, чтобы пройти до кресла, стоящего перед столом, у него создалось ощущение, что этот старик своим пронизывающим взглядом  вник в самую глубинную сущность его организма и в эти мгновения узнал о нём больше, чем когда-либо знал сам Мастер.

Пока Мастер располагался в мудрёном, оснащённом бог знает какими приспособлениями и механизмами кресле, старик уже отдавал распоряжения персоналу. Кресло подхватили сзади и покатили по широкому светлому коридору в другую палату.

Девочка была уже там, женщина с добрыми глазами осторожно массировала поражённые участки крохотного тельца.

Та же процедура предстояла и Мастеру. Его кресло вдруг приподнялось и выпрямилось, превратившись в слегка изогнутую по форме тела лежанку. Молодой массажист с сильными руками начал процедуры с ноги, пострадавшей более всего.

После всех первоочередных неотложных манипуляций их искупали, обработали раны, царапины и ссадины и уложили отдыхать. Мастер был очень рад, когда увидел, что девочку оставили при нём в одной с ним палате. Будто бы все его мысли знали наперёд и предупредительно следовали им.

Его ни о чём не спрашивали, лишь один раз мужчина в костюме, вероятно, переводчик, обратился к нему, пригласив к столу в приёмной.

Все процедуры, обстановка и общая атмосфера располагали к расслаблению и отдыху. Когда их оставили одних, плотно прикрыв двери и опустив жалюзи на окнах, Мастер отключился, надолго провалившись в чёрную глубину без снов и звуков.

                На этот раз он проснулся без всякой внешней причины. Какой-то слабенький импульс, возмущение в ментальном поле,  выкатилось из самой глубины сознания, активизируя на своём пути нервные центры, запуская моторные функции, смещая сознание в левое полушарие. Мастер открыл глаза.

                В густых сумерках едва поблескивали отраженным светом блестящие поверхности окружающих предметов. Над головой в темноте угадывался округлый плафон ночника. Мастер нащупал шнурок, свисающий вдоль спинки к самой голове, потянул его. Ночник включился и стал медленно прибавлять яркость. Отпустил шнурок – ночник замер. Снова потянул – яркость ещё добавилась. Дёрнул – ночник погас.

                Отрегулировав освещённость, Мастер осторожно поднялся и подошёл к спящей девочке. С ней, вроде бы, всё было в порядке, по крайней мере, внешне. Умытенькая, с разметавшимися золотистыми волосёнками, чистый ангелочек. Жаркая волна чувств захлестнула Мастера. Захотелось прижать её к себе, обогреть теплом души, сделать для неё что-то такое, чтобы она навсегда забыла весь пережитый кошмар. Он не знал, что было, кем он был, чем занимался, но уже знал, что будет, какое дело станет главным в его жизни и ради чего он будет жить.

                Успокоившись, он осмотрелся. Подошёл к окну, приоткрыл жалюзи. Стало светлее. Приближался рассвет. Тонкий серп луны сиял в окружении сотен ярких звёзд. Горный воздух был чист и прозрачен. Облака и прочие атмосферные излишества остались далеко внизу.

                Вернулся к своей кровати. Укладываясь, обратил внимание на красивый вышитый вензель в углу подушки. Такой же вензель был и на полотенце, висящем в изголовье, и, видимо, на простынях.

                Прочитал - „Wunderberg“ – это, вероятно, название отеля. Здесь, наверное, горная туристическая база, и, судя по всему, первоклассная. «Чудесная Гора». Почему-то одним словом. Впрочем, в немецком языке так и положено. Или это фамилия?

                Ему вспомнилась сияющая вершина с сиреневой короной, которую он видел из спасательного вертолёта. Вот она – Чудесная Гора. Он сейчас не мог с уверенностью сказать, было это явью или миражом затуманенного сознания?

                Мастер улёгся, приглушил свет и стал размышлять. Он всё помнил с момента, как пришёл в себя на склоне горы под дождём. Девочку, спасателей, вертолёт, их исцеление. Значит не всё так плохо. Всё предыдущее либо само восстановится в памяти, либо постепенно напомнят обстоятельства и окружавшие его в той прошлой жизни люди.

                Спокойный, он вновь задремал.

                По широкому, светлому, ярко освещённому коридору девушка восточной внешности с очаровательным скуластеньким лицом  катила сервировочный столик. Восхитительный аромат свежезаваренного кофе распространялся вокруг, возвещая время утреннего приёма пищи согласно курсу лечения. Осторожно открыв дверь, она вкатила столик в палату.

                Это видение возникло у Мастера во сне. Он видел, как девушка, приблизившись, легонько тронула его за плечо, открыл глаза, и сон стал явью. Он уже начал привыкать к тому, что видел происходящее с закрытыми глазами, и почему-то это его ничуть не удивляло.

        -  - Нангно-де-леса (тиб.) - Доброе утро! - сама перевела девушка своё приветствие.

                Мастер неожиданно для самого себя вдруг сложил ладони перед лицом и, чуть склонив к ладоням голову, произнёс :

                - Намастэ.

                Девушка заливисто рассмеялась:

                - Нет, это на непали. А мой язык - тибетский. Я его очень люблю. Он очень древний, родственный с санскритом. От них произошли все другие языки.

                - Я сам не понимаю, как это из меня выскочило – чистосердечно признался Мастер. – Я ведь ничего не помню из прошлого.

                Девушка сочувственно сдвинула брови:

                - Не расстраивайтесь. Учитель говорит, что это пройдёт. Вы сами не заметите, как это случится. Он мог бы уже сейчас вернуть вам память, но считает, что будет лучше, если это произойдёт без вмешательства извне. Когда вы полностью успокоитесь, восстановите баланс внутренних энергий, тогда в одной из ситуаций, подобной пережитой вами в прошлой жизни, возникнет какая-либо ассоциация. С неё начнётся восстановление вашей памяти. Необратимых изменений ни в организме, ни в психике у вас уже нет. Учитель всё восстановил.

                - Как это? – Мастер искренне удивился.

                - Тибетская медицина – как о чём-то обыденном, всё объясняющем, ответила девушка.

                - Мы что, в Тибете?

                - Нет, Тибет – закрытая территория. Туда требуется специальное разрешение. Мы сейчас в непальских Гималаях, на границе с Тибетом. Мы находимся на приватном высокогорном туристическом комплексе «Вундерберг». Его построил очень богатый человек – господин Вундерберг – большой поклонник высокогорного альпинизма.

                Нет, это имя ни о чём не сказало Мастеру. А ведь Александр Вундерберг был ему, пожалуй, лучшим другом и самым близким по духу человеком в последние годы…

                - Вы можете позавтракать в столовой. Там удобней. Сейчас я вам приготовлю – она прошла в соседнюю комнату, оставив дверь открытой настежь, расставила приборы на столике. – Здесь уютней и есть телевизор.

                Мастер подошёл к спящей девочке.

                - Лучше её пока не трогать. Сейчас подойдёт госпожа Лхаце, она хорошо знает, как обращаться с детьми в кризисных ситуациях – горничная удалилась, выкатив столик в коридор и прикрыв за собой дверь.

                «Да, пожалуй, лучше её пока не тревожить» - подумал Мастер и прошёл в соседнюю комнатку. Там, действительно, было очень уютно. Мягкая мебель, телевизор. Пультик лежал на столике с краю. Мастер включил телевизор и стал искать новостной канал. Непременно должен быть CNN, ВВС, Евроньюс или хотя бы Аль-Джазира. Действительно, в числе первых нашлась Аль-Джазира. Отсюда всё-таки ближе всего к её региону.

                Мастер налил кофе из термокружки в маленькую изящную кофейную чашечку, сделал бутерброд и устроился в удобном кресле. Звуковой ряд, предназначенный арабскому зрителю, он не понимал, оставалось довольствоваться видеорядом. Можно было продолжить поиски, на CNN и Евроньюс его устроил бы почти любой, предоставляемый ими язык, но ему почему-то не хотелось. Хороших новостей в последнее время почти не бывает, все новости в мире только плохие. Если уж пришлось пожить во внутреннем информационном вакууме, пусть он, насколько это возможно, побудет и внешним.

                Выпив кофе, он погрузился в размышления. Что же произошло? Все события, начиная со вчерашнего дня, с момента, когда он очнулся под дождём на горном склоне, вспоминались совершенно отчётливо. А что же было раньше?

Как он там оказался? Да ещё и ребёнок? И оба в таком плачевном состоянии? И вокруг – никого.

Да, там ещё были спасатели. Они что-то делали ниже по склону горы. Чего-то искали и стаскивали в одно место. И вроде бы там что-то горело.

Очевидно, произошла авиакатастрофа. Их с девочкой выбросило раньше, может быть при ударе, самолёт проскользил дальше вниз и там загорелся. Судя по действиям спасателей, в живых остались только они вдвоём – он с девочкой.

Да, вероятно так всё и произошло вчера. Но всё предыдущее, все события, имена, вся информация, вся жизнь, пребывало в полном мраке. Остаётся положиться на предсказание Учителя, что всё вспомнится само. Что для этого надо? Полностью вылечиться, восстановиться, успокоиться. Ему можно верить, он знает, что говорит.

А что вообще осталось от прошлого? Мастер осмотрел спальню. В изголовье кровати на тумбочке он увидел пакет. В нём оказалась одежда, в которой его доставили сюда. Насколько было возможно, её привели в порядок. Там же он обнаружил небольшой свёрток, очевидно, с содержимым карманов. Ничего особенного. Связка ключей на изящном брелочке, дешёвенькая одноразовая зажигалка, часы и клочок бумаги с телефоном. Никаких документов.

Мастер подошёл ко всё ещё спящей девочке. Что ей снится? Что вообще происходит в её мозгу и в душе? Как держать себя с ней, чтобы максимально сгладить душевную травму от потери близких? Она ведь будет искать свою маму! А, может быть, она тоже ничего не помнит?

Из коридора послышался разговор. Кто-то приближался.

Дверь открылась, вошли Учитель с переводчиком и госпожа Лхаце. В руках у неё была приличных размеров кукла, очень хорошо сделанная. Лицо куклы было выполнено настолько натурально, что создавало ощущение живого ребёнка, со своей индивидуальностью, душой и внутренним миром. Мастер слышал, что такие куклы стоят очень дорого.

Вошедшие тепло приветствовали его.

- Сейчас вас осмотрят, оценят ваше состояние – переводчик повернулся к спящему ребёнку. – Девочкой займётся Лхаце. Не волнуйтесь, она всё сделает, как надо. Она  детский психолог – и добавил – не только по образованию, но и по призванию. А вы усаживайтесь в кресло.

Старик провёл ладонью над головой Мастера, слегка коснулся темени. Где-то в области макушки, в шишковидной железе, слегка заныло. Они с переводчиком о чём-то переговорили.

- Ну вот, - переводчик стал излагать суть их беседы после того, как старик удалился, попрощавшись. – У вас отклонения в энергетическом теле в области седьмой чакры – так говорит целитель. Не волнуйтесь, это ничем плохим не грозит, скорей, наоборот, при некоторых условиях у вас могут появиться некоторые неординарные способности.

- Какие такие способности? – встревожился Мастер.

- Это невозможно сейчас предсказать. Может быть, память станет феноменальной. Или способность к счёту. А, может быть, рисовать будете. Или музыкой займётесь. Что-нибудь из духовной сферы – он улыбнулся. – Даже, может быть, ясновидящим или экстрасенсом станете. Но, что гораздо вероятней, в своей области, в своей профессии достигнете высоких результатов.

Это уже конкретно, уже ясно. Только осталось вспомнить эту область и свою профессию.

                - Ну, хорошо, это более-менее понятно. А вот вы сказали «при некоторых условиях». Это что за условия? И вообще, как мне себя вести, чтобы не вышло чего-нибудь неприятного.

                - А это совсем просто объяснить. Но совсем не просто сделать, может быть, это и есть самое трудное. Не вдаваясь в многословные рассуждения, это значит – жить по божьим законам. Быть порядочным, не лгать ни себе, ни другим, относиться к другим так, как хотел бы этого от них. Короче – жить по заповедям. Тут нет ни секрета, ни мистики. При таком образе жизни, когда человек живёт просто и честно, к нему приходит полный душевный покой, а это - главное и самое действенное средство исцеления и вообще здоровья.

                Лхаце уже унесла девочку в столовую.

Как она? Каково её состояние? Как вести себя с ней?

Мастер с переводчиком прошли в столовую. Лхаце сидела рядом с девчушкой и заботливо кормила её. Та безучастно и безмолвно жевала, уставившись в одну точку перед собой. Правой ручкой она прижимала к себе куклу, левая лежала на коленочках.

Судя по всему, с ней предстояло ещё много работать. Слишком тяжёлыми оказались трагические переживания, свалившиеся на её крохотные слабенькие плечики. Её детская психика надломилась.

У Мастера при взгляде на неё глаза стали влажными.  

Поговорив с Лхаце несколько минут, переводчик повернулся к нему.

- Как зовут вашу дочку?

Мастер беспомощно пожал плечами. Но, поняв, что это выглядит нелепо и может вызвать недоумение, сказал первое, пришедшее ему в голову, имя:

- Бетти. Беатриса.

Пожимание плечами в Непале воспринимается как выражение согласия, поэтому его замешательства никто не заметил.

                - Физическую травму Бетти практически исцелили, а вот психическая ещё осталась, и, судя по всему, надолго. Её  может вылечить только время и полный душевный комфорт. Сможете вы ей его обеспечить?

                - Да, конечно! – Мастер совершенно не знал, что ждёт его самого,  но в том, что своей «дочке» он обеспечит полный душевный комфорт, ни минуты не сомневался.

                - Ну вот и прекрасно. А сейчас вы не будете возражать, если Лхаце пока заберёт девочку? Ей надо поработать с ней – переводчик поспешил пояснить, будто ждал возражений. – Нельзя пускать процесс излечения на самотёк. Пока есть возможность, надо держать его под контролем опытного профессионала. Она будет в комнате напротив.

                - Ну что вы, как я могу возражать. В моих интересах, чтобы девочка… Бетти как можно быстрей пришла в себя.

                - В таком случае мы вас покинем. Отдыхайте, набирайтесь сил.

                Они ушли.

                Почти сразу после их ухода, постучавшись, вошла горничная, с очаровательной улыбкой собрала в проволочную корзинку посуду с остатками завтрака и удалилась.

                Мастера оставили в одиночестве, предоставив ему возможность свободно размышлять и анализировать последние события.

                Собираясь с мыслями, он уставился на экран телевизора. Надо всё-таки послушать, что происходит в мире. Немного пошарив, он нашёл Евроньюс. Там опять и опять прокручивались происшествия последних дней. Как он и ожидал, сплошные катастрофы, происшествия и трагедии.

В Америке, у берегов Флориды бушует ураган Кэт. На островах Карибского бассейна этот ураган уже наворотил дел с тысячами жертв. Американцы, ещё не оправившиеся от прошлогоднего тайфуна, затопившего несколько городов и унёсшего несколько тысяч жизней, в страхе ждут новых бед. Как выяснилось, перед такими ударами стихии бессильна вся мощь процветающей благополучной державы.

Такой же тайфун набирает силу на Тихом океане, угрожая Японским островам. По расчётам к завтрашнему дню он наберёт максимальную силу в пять баллов и обрушится на южные острова Японии Кюсю, Шикоку и Хонсю.

Едва справились с крупным пожаром в Париже, как ещё более мощный вспыхнул в его предместьях, в огромном жилом доме одного из бедных кварталов. И в том и в другом множество жертв. Предполагают умышленный поджог.

А вот ещё один пожар, уже в Египте, в каком-то театрике. Его удостоили внимания мировой общественности из-за большого количества жертв в результате паники.

В австрийских Альпах кабина фуникулёра обрушилась на землю и унесла девять жизней.

Ещё один взрыв в секторе Газа. Виновники пока не найдены, никто ещё не успел признаться.

Про теракты и взрывы в Ираке могли бы уже и не говорить, их случается по нескольку в день.

А вот ещё одна авиакатастрофа, третья за последние десять дней, на этот раз в Гималаях. Потерпел крушение частный самолёт «Гольфстрим – V», вероятно, попав в грозу. Все погибли. Ведётся следствие.

Что-то знакомое привлекло внимание Мастера. В видеосюжете с копошащимися в обломках самолёта спасателями в оранжевых куртках на горизонте возвышалась гора со знакомыми очертаниями. Крутые склоны, снежная вершина с короной. Её он видел из окна спасательного вертолёта, доставившего их сюда.

«Судя по всему, это «наша» катастрофа. И мы, я и девочка, по версии Евроньюс погибли в ней вместе со всеми» - понял Мастер.

А чему тут удивляться? Причин этой ошибки может быть много. Начиная с простой неразберихи, вполне естественной в таких случаях, и до чьей-то умышленной дезинформации по неведомым причинам. Он не видел повода опровергать эту ошибку, во всяком случае, серьёзного настолько, чтобы предпринимать срочные меры. Да и какие меры он мог бы предпринять?...

Не надо суетиться. Поживём, понаблюдаем.

Надо будет более внимательно посмотреть и послушать повтор, может быть, что-нибудь прояснится.

От этих новостей у него лёг камень на сердце. Наверное, он и раньше, в той жизни, до катастрофы, не любил смотреть теленовости, и эта нелюбовь осталась при нём.

В последнее время что-то неладное творится на Земле. Будто какие-то неведомые всемогущие силы повсеместно ищут каждую возможность ещё более усложнить жизнь человечества, как из рога изобилия сыплются катастрофы, беды и несчастья на головы людей. Это, наверное, и есть предвестники конца света.

Взять хотя бы случай в Альпах. Пролетал вертолёт со стройматериалами, уронил бетонную плиту в 750 кг на трос фуникулёра. Одна кабина, задетая плитой, оборвалась, из других повыпадывали люди. Можно ли это объяснить обычными закономерностями? Нет, тут явно работают какие-то сатанинские законы.

Мастер не был склонен к мистике, ему просто хотелось ясности. Хотелось знать, что происходит с Землёй и с человечеством? Тем более что сейчас это впрямую коснулось и его.

Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что, разобравшись со «своей» авиакатастрофой, полностью разузнав и прояснив все обстоятельства, причины и следствия, распределение ролей стихии и человеческого фактора в одном конкретном случае, он узнает нечто большее, за деревьями увидит лес и сможет уже спокойней жить дальше.

Нет, вряд ли это знание добавит ему покоя. Но он хотя бы будет знать, что ждёт его и всё человечество.

Вот такую глобальную проблему, ни больше, ни меньше, ему хотелось разрешить. Наверное, это тоже было из прошлой жизни.

С чего начать? У него нет практически никакой информации об обстоятельствах даже пережитого им случая, не говоря уж о других. Ну что ж, надо по крупицам собирать всё-всё, анализировать, додумывать, разгадывать. Наверное, чем-то подобным занимался он в прошлой жизни. Не случайно к этим действиям склоняли его мысли.

А что его связывает с ней, прошлой жизнью? В данный момент ничего, кроме пакета с одеждой и нескольких предметов, найденных в карманах.

Он принёс пакетик с вещами, разложил на столе. Ключи. Значит, где-то есть замки и двери, открываемые этими ключами. Надо их найти. Там, конечно, обнаружатся ответы на многие вопросы, а, может быть, и на все. Хотя вряд ли на все.

Зажигалка. При виде её возникла ассоциация с курением. Захотелось покурить.

Придётся потерпеть. Впрочем, это желание он легко преодолел, наверное, он не был заядлым курильщиком. Возможно, курение помогло бы сосредоточиться. Нет, надо учиться собирать мысли без всяких внешних допингов.

Цифровые часы. Стандартный набор функций - установка, календарь, секундомер, таймер. Никаких особенностей, кроме той, что оказались в кармане, а не на руке.

И записка с телефонным номером. Возможно, что-то важное, а может быть, и нет. Что за привычка, записывать телефон без имени владельца! Некоторые привычки надо срочно менять!

Так что, никаких результатов? Не может быть! Так не бывает! Шерлок Холмс наверняка рассказал бы всё о владельце этих предметов. Надо просто внимательней смотреть. Любая вещь несёт отпечаток привычек, наклонностей, характера владельца, говорит внимательному и мыслящему уму об образе его жизни и бог знает, о чём ещё!

Начнём сначала. Вот ключи. Четыре штуки. Два обычных, от дверей, третий поменьше, и четвёртый совсем маленький. Ведь это же о чём-то говорит!

Замков и дверей к ним мы пока не имеем, но этот изящный брелок явно что-то означает.

Мастер взял ключи, повертел удлинённый брелок и снял со свободного конца колпачок. Под ним оказался штекер к компьютерному USB-порту.

Ну вот, чип памяти! А в нём 256 Мегабайт ценнейшей информации. Вот что значит быть чуточку внимательней! Это первый урок, как надо вести следствие!

Сейчас бы ещё до компьютера добраться. Это никуда не денется, всё само образуется. Не такое уж это чудо – компьютер. В современном городе полно Интернет-кафе, библиотек, да просто офисов.

Не прозевать бы повтор новостей. Ещё несколько минут про спорт, потом пара горячих сюжетов из европейской жизни, реклама, погода, и опять новости.

Он терпеливо просмотрел всё окончание получасовой программы, заполняющей промежуток между блоками новостей. Один и тот же блок на весь день. Если удаётся раздобыть что-то новенькое по какому-либо сюжету, то информация о нём дополняется. Если что-то более срочное или более важное, оно заменяет устаревший или самый малозначительный, на взгляд редакции, материал.

Так же терпеливо и внимательно, как и в прошлый раз, он прослушал всю подборку новостей.

Ураган на Карибах, тайфун у Японии, пожары, взрывы, теракты.

Авиакатастрофа в Гималаях.

Репортёр с микрофоном задаёт вопросы какому-то ответственному лицу. Тот рассказывает, что частный самолёт «Гольфстрим–V» по неизвестным пока причинам обрушился на склон горы, развалился на части, самая крупная головная проехала вперёд, ударилась о препятствие и загорелась. Выживших не обнаружили.

Оператор дал панораму.

Мастер похолодел от жуткой картины. Несколько трупов удалось вытащить из обломков, они были сложены в стороне. Их накрыли, но оператор умудрился мощным зумом выхватить сильно обгоревшие фрагменты тел, выглядывавшие из под ткани.

Что явилось причиной? Судя по всему, неблагоприятные погодные условия. Анализ содержимого «чёрных ящиков» поможет прояснить ситуацию. О теракте говорить пока нет оснований.

Кому принадлежал самолёт? Александру Вундербергу, американскому предпринимателю.

Ещё панорама. Спасатели, гора, репортёр крупно с микрофоном агентства CNN, руководитель спасательных работ крупно.

Всё. Конец сюжета.

Мастер сидел, откинувшись в кресле, сознание его отключилось от реальности. Он размышлял.

Есть ли новая информация? Да, немного, но есть.

Ну и что теперь делать?

А что можно сделать в его ситуации? Он – никто. Ни имени, ни биографии. Его вообще не существует. Он лежит там, накрытый тканью, среди других, обгоревший и совсем мёртвый. Никто не выжил. Никто, значит никто.

Его охватило безразличие. А пусть будет, что будет. Чего он так дёргается? Что, было бы лучше, если бы он сгорел вместе со всеми? Да он небо должен благодарить изо всех сил, что ему такая судьба выпала! Мало того, что выжил, может вообще новую жизнь начать, с белого листа. Все ошибки, долги, проблемы остались в прошлой жизни. В новой он никто. Без имени и без судьбы. Может выбрать любое имя и начать новую жизнь…

Нет, так не бывает. Даже при реинкарнации остаётся тесная связь и зависимость от прежней жизни. С этим надо мириться. И, чтобы достойно прожить новую жизнь, надо разобраться с прошлой. А для этого надо её знать.

Что он может ещё узнать?

А ведь может! В сюжете об авиакатастрофе был использован материал от CNN. Журналисты CNN – самые вездесущие и пронырливые, это общеизвестно. И, надо отдать им должное, высокопрофессиональные.

Надо посмотреть новости на канале CNN, наверняка там будет весь отснятый материал, может быть удастся узнать что-то ещё.

Вернёмся к поискам. Это стало уже привычным. В этой глуши, вдали от крупных городов, возможно только спутниковое телевидение. Он уже давно понял, что его телевизор принимает сигнал от спутниковой тарелки. А такие каналы, как Евроньюс и CNN есть на любом приличном спутнике. Значит, сейчас и его найдём.

Немного поколдовав с пультом управления, он нашёл кнопку меню, вывел его на экран, поискал список всех принимаемых каналов и стал его просматривать.

Да тут их несколько, каналов CNN. Даже турецкий есть. Нет, турецкий нам не нужен.

Мастер выбрал нужный канал и стал ждать новостей.

Долго ждать не пришлось.

Но и нового почти ничего не выяснилось. Полезно было запомнить имя шефа спасателей, промелькнувшее в информационной строке внизу экрана – Ричард Браун, и репортёра CNN, аккредитованного в Катманду – Джеймс Стокман.

Надо было отвлечься, развеяться.

Из окна открывался вид на живописное ущелье. Вдали вздымались горные хребты.

Сверху, над окном, Мастер разглядел широкую смотровую галерею, протянувшуюся вдоль стены. Как на неё выйти?

Он выглянул в коридор. С торца коридора вверх вели ступеньки.

По ним он вышел на террасу. Отсюда вид был ещё прекрасней. Широкая панорама гималайских хребтов охватывала территорию турбазы с трёх сторон. С четвёртой, западной, нависала крутая вершина со снежной шапкой. На юг гора резко спадала в глубокое ущелье с речкой на дне. Речка образовывала несколько небольших озёр. Вода в озёрах была разных цветов, в одних – зеленоватая, в других – синяя, местами – тёмная, почти чёрная. Вероятно этот удивительный эффект был следствием игры света и теней с отражением окружающих ландшафтов.

Да, Александр Вундерберг был большой поклонник высокогорных красот. Немало гималайских хребтов он, наверно, обошёл, чтобы найти это место.

Внизу, перед галереей, раскинулась небольшая площадь. Слева, у здания, похожего на офис, стояло несколько джипов. От них к галерее двинулся человек.

Hi, mister Shoneberg, прекрасный вид, не правда ли?

Мастер инстинктивно кивнул, отвечая на приветствие, обращённое, очевидно к нему – рядом никого не было.

- Вы не возражаете, если я пройду к вам? Надо потолковать – мужчина, несомненно, обращался к нему.

- Да, разумеется – Мастер закивал головой.

Спустился вниз, в коридор. Они встретились у входа в палату, Мастер, открыв дверь, пригласил гостя войти.

- Располагайтесь.

Они прошли в столовую, расселись перед столиком. Возникла пауза. Гость, вероятно, собирался с мыслями, решая, с чего начать.

Мастер тоже не знал, что сказать. Признаться ли в том, что он ничего не помнит, даже имени, с которым к нему обратился незнакомец, или лучше смолчать и подождать развития событий?

«Выходит, я – Шонеберг – размышлял он. - Созвучно с Вундерберг. Так, может быть, между нами была какая-то связь? Какая? Родственная, дружба, или простое деловое знакомство?»

- Мне сказали, что вы потеряли память – начал мужчина, - поэтому я начну с того, что представлюсь. Моё имя – Ричард Браун. Я исполнял при Алексе Вундерберге функции телохранителя, я бы так это назвал, хотя он всегда возражал против этого. Старшего телохранителя, нечто вроде начальника охраны. Он никогда не признавал, что ему что-то угрожает.

Только тут Мастер понял, почему это лицо показалось ему знакомым. Он только что видел его по телевизору в новостях. Это он руководил спасательными работами. Его имя было в информационной строке. Правда, выглядел он там по-другому – перепачканный, в каске, скрывающей часть лица.

 - Не знаю, помните вы или нет, но с Алексом вы были большими друзьями. У вас с ним было много общего, начиная с имени и внешности, продолжая увлечениями и чертами характера. Мне казалось, вы и думаете одинаково. Я почти всегда, когда это было возможно, был при нём, поэтому мы с вами были очень хорошо знакомы. Вы что-нибудь помните об этом?

Мастер неуверенно помотал головой.

Браун сочувственно посмотрел ему в глаза потеплевшим взглядом.

- Макс, ничего, если я буду тебя так называть, как раньше, мне кажется, что ты неловко себя чувствуешь оттого, что не помнишь меня. Ты был отличным парнем, мы с тобой хорошо ладили, и, я думаю, это несчастье не изменило твоего характера. В том, что ты ничего не помнишь, нет твоей вины. Ты ведь перешагнул через смерть, побывал на том свете. Часть памяти – это малая доля того, что ты мог потерять. Все остальные жизнь потеряли, а ты даже невредимым остался. Почти.

- Девочка… - вставил Мастер.

- Да, Бригит… Битти. Вы с ней в рубашке родились.

- Как вы сказали? – и тут же поправился – … ты сказал?

- Бригит. Тоже не помнишь?

- Нет, не помню. Они решили, что это моя дочка, наверно потому, что я в неё вцепился изо всех сил, и, когда спросили, как её зовут, я сказал первое, что пришло мне в голову – Бетти. А ты сказал сейчас Битти?

- Её имя Бригитта. Когда она была совсем маленькой, ещё только начинала говорить, мать её частенько ласкала, приговаривая: «Бригитта – хорошая девочка» А она гладила себя по ручке и лепетала: «Бити, Бити», всех этим умиляла, и её частенько так называли.

Они оба замолчали.

- Все погибли – вернулся Ричард к разговору после паузы. - И мать её, и Алекс, и все, кто был близок к нему. Все они там летели… из тех, кто ещё остался… Она теперь сиротка.

- Она моя – убеждённо вставил Мастер. И счёл необходимым пояснить. – Мы с ней одни из этой переделки живыми вышли. Нас общая смерть породнила сильней, чем кровь… Я теперь её ни за что не оставлю. Я за неё перед своей совестью и перед богом отвечаю.

- Да, да, я понимаю – согласился Ричард.

Ещё помолчали.

- А теперь, Макс, я должен сообщить тебе нечто очень важное. Может быть, ты уже слышал, что по официальной версии все погибли.

- Да, в новостях так сказали. Я решил, что это ошибка.

- Так вот это моя работа. Сейчас я поясню – он надолго замолчал, не зная, с чего начать. – Это уже давно началось, я имею в виду мои сомнения. Со временем ты сам узнаешь все подробности. Но если быть кратким, то в последнее время меня стали терзать серьёзные подозрения: Алекс с некоторых пор стал методично терять родственников. Я это связываю с тем временем, когда он стал богат. Вроде бы всё несчастные случаи, зацепиться не за что, у следствия ни в одном случае не возникало сомнений в непреднамеренности этих трагедий. Но как-то это всё же неестественно. Не бывает так в жизни… Кончилось тем, что погиб он сам и последние из тех, кто был ему близок… Короче, я воспользовался случаем и срочно отправил вас с девочкой сюда, сказав, что все погибли. Если всё это происходило не случайно, то пусть сейчас они знают, что никого не осталось. Это прибавит вам: тебе и девочке, безопасности. Мало ли что?..  

Мастер, поражённый, молчал.

Ох, как всё не просто. Надо быстрей вникать в жизнь. Знание – жизнь, незнание – может обернуться смертью.

А он-то чем помешал?.. И тут же он понял всю легкомысленность этого вопроса. То, что он ничего ни о чём и ни о ком, даже о себе, не знает, вовсе не является гарантией безопасности.

Наоборот, если он всё выяснит, всё поймёт и разгадает, вот тогда он будет знать, чем он кому-то мешает, сможет осознанно строить свою безопасность, а, может быть, сможет переиграть тайного противника, и вообще полностью устранит источник этой потенциальной угрозы. В этом его мнимая смерть может сыграть неоценимую услугу.

Сейчас он понял, какой подарок подготовил ему Ричард, какой шанс предоставил.

Тот будто ждал этого прозрения:

- Ну что, понял?

- Да! Слушай, ты, наверно, классный профессионал в своём деле!

- Да ну брось ты! Я, скорей, профессионал в жизни. Смотрю, наблюдаю, анализирую, делаю выводы. А детектив из меня никудышный. Так ничего и не понял и не выяснил. Даже не уверен, есть ли вообще основания у моих подозрений. Может быть я всё это напридумывал… Хотя слишком уж подозрительно всё это…

- Знаешь? - Мастер уже думал над планом дальнейшего расследования, - если мы будем действовать совместно, будет гораздо больше пользы. Мне, во всяком случае, без твоей помощи не обойтись.

- Для меня очень важно уже то, что ты всё понял, поверил, и готов искать разгадку этой тайны. А что касается помощи, то, разумеется, можешь во всём на меня положиться. У меня очень много для тебя припасено. Для начала я покажу тебе самое очевидное. Подожди тут - и он вышел.

Мастер видел в окно, как он прошёл к своему джипу, пошарил в нём некоторое время, что-то взял и пошёл назад с мешком. Вернувшись, достал из него куртку, когда-то, похоже, вполне приличную, но сейчас изрядно испачканную и драную.

- Узнаёшь?

Мастер пожал плечами:

- Моя, что ли?

- Вижу - не узнаёшь. Но я думаю, это твоя. Она валялась на месте катастрофы далеко в стороне, видимо, выпала, когда корпус развалился. Кстати, ты тоже валялся далеко в стороне. Если б тебя не выбросило, мы бы сейчас не беседовали – Ричард протянул пакет. – Ты вот сюда взгляни. В карманах лежало.

Бумажник. Довольно солидный. Мастер раскрыл его, стал выкладывать содержимое.

Да тут сплошные сокровища, одно ценней другого! Документы, деньги, пластиковые карточки.

Красный паспорт. Европейский Союз. Бундесрепублик Дойчланд. Райзепасс. Понятно, загранпаспорт для выезда за пределы Еврозоны.

Полистал, посмотрел фотографию, свои данные. Максим Шонеберг. Вот теперь человек, как человек, с подтверждающим документом. Всё есть: где родился, где прописан, имя, возраст.

Ещё полистал. Несколько страниц заштамповано визами. Где только не был! Дома, в Дойчланде не сиделось. Гражданин мира. Последние визы в Индию и Непал. Вот сюда и летел, только чуть-чуть не долетел.

Что там ещё? Ещё один паспорт, уже внутренний. Даже не паспорт, а персональный аусвайс – картоночка, запрессованная в пластик. В ней – берлинский адрес проживания, антропометрические данные. Теперь ясно, куда ехать, где приткнуться. Есть свой угол на этой земле.

Но в Дойчланде это не главный документ. Карточка медицинской страховки, и то важней. Ну и, конечно, кредитная карточка своего банка или шпаркассы. Вот и они.

Медстраховка от АОК – это страховая больничная касса.

Шпаркасса Берлина. Конто-номер, чип, чёрная магнитная полоска, всё, как положено.

Теперь есть все основания чувствовать себя человеком. Есть имя, квартира и счёт в банке.

Стоп, стоп! Притормози! Тебя же нет, ты погиб в авиакатастрофе!

Однако что это меняет? Главное – об этом объявлено. Если кого-то это интересовало, то он узнал, что хотел. И это вовсе не означает, что надо уходить в глубокое подполье, прятаться. Вполне достаточно просто сильно не высовываться, не засвечиваться. Жить, как все нормальные люди, может быть чуть-чуть осторожней. А не Земле много мест, где можно жить, тем более, что, судя по загранпаспорту, это уже давно освоенный способ жизни.

Так, что там дальше? Деньги. Евро. Доллары. Да ещё и пачечка рупий. Индийские, непальские. Наверно, на всякий случай. Основательно готовился. Видно, было какое-то дело в этом краю света.

А вот ещё что-то, очень интересное.

Мастер повертел в руках небольшой плоский и прямоугольный электронный приборчик размером с маленькую записную книжку. Потянул за широкий край, вытянулся приличных размеров экран, чуть поменьше открытки. Среди кнопочек, расположенных в два ряда с края нашёл главную, надавил. Экран засветился шахматным полем с исходной позицией двух противостоящих шахматных армий. Шахматный компьютер!

Ещё одна загадка! Или, наоборот, разгадка! Если у него, среди самых необходимых вещей, документов и денег, хранится шахматный компьютер, о чём это говорит? Он что, шахматист?

Мастер вопросительно посмотрел на Ричарда.

Тот понял невысказанный вопрос, пояснил:

- Максим Шонеберг – мастер международного класса по шахматам, основное занятие – ездит по турнирам и чемпионатам, пытаясь набрать баллы для гроссмейстерской нормы. Насколько я уловил краем уха из ваших разговоров с Алексом, очередной целью был международный чемпионат по шахматам в Калькутте – и после паузы добавил. – Вы с ним оба сдвинулись на шахматах… Он тебя обычно Гроссмейстером звал, ты у него выигрывал…

Ричард, взглянув не изящную пепельницу в центре стола, придвинул её, достал пачку «Мальборо», закурил, пачку оставил на столе.

- Расслабься, покури – предложил Мастеру.

Максим взял сигарету, его зажигалочка лежала на столе. Осторожно закурил, вслушиваясь в свои ощущения. Ничего необычного. Ощущения вроде бы привычные, не раз испытанные.

Он затянулся, откинулся в мягком кресле, попытался расслабиться, собраться с мыслями.

Лавина новой информации. Надо всё обдумать, спланировать, выработать тактику. Стратегия примерно ясна. Первое – Бригит, Битти. Она уже вошла в его жизнь, и всегда будет на первом месте. Второе – расследование. Его необходимо провести, чтобы жить спокойно, не бояться неизвестности, обезопасить свою жизнь и теперь связанную с ней жизнь Бригит. Это главное.

Когда всё успокоится и выровняется, может быть захочется вернуться к прежней идее-фикс – погоне за гроссмейстерскими баллами, званием гроссмейстера – это третье. Хотя это весьма туманно.

«А умею ли я сейчас вообще играть в шахматы? - возник перед ним неожиданный вопрос. Выяснять его совсем не хотелось, да и не время сейчас. - Поживём, посмотрим».

Итак, тактика. А что, тактика? Пока она одна – копить информацию, собирать из всех доступных источников. Известно ещё так мало!

А между тем мы тонем в океане информации, мы живём в информационном космосе, но из всего бесконечного объёма можем принять только ту, на которую настроены наши несовершенные биологические органы чувств. А мозг вовсе не широкий канал, соединяющий нас с этой вселенной знаний, а узкий фильтр, пропускающий крупицы, капли, на которых мы смогли сконцентрироваться, для которых ещё есть место в ячеечках и полочках нашего субъективного сознания, нашего персонального узкого внутреннего мира.

У Мастера возникло уже знакомое ощущение – холодок и ноющее давление в темени. Следом за этим откуда-то извне, издалека, из бесконечности, стремительно нарастая, заполняя всё сознание, налетела мысль, твёрдое убеждение, что он уже всё знает, что все ответы на все вопросы, и много больше, у него уже есть. Надо только сосредоточиться, не оставлять попыток докопаться до сути, анализировать и вводить в общую систему каждый новый открывшийся факт, связывать его с другими, находить ему место в общей структуре и так по кирпичику строить всё здание Истины.

Дедуктивный метод. В разумном сочетании с индуктивным.

И тогда в скором времени объём информации превысит некоторый критический уровень, канал приёма откроется во всю ширь, и всё станет ясно, до самых мелочей.

Его охватил душевный подъём, такое состояние бывает, когда узнаёшь, что тебя ждёт нечто очень хорошее, такое, о чём и не мечтал. Он почти ощутил своё приближающееся всемогущество. Не об этом ли говорил Учитель, диагностируя его самочувствие? Он что-то увидел там, в области макушки, где сейчас давит.

Мастер пытался продлить это состояние экстаза, удержать его как можно дольше. Но оно не терпит насилия. Наоборот, оно может прийти только при полном расслаблении и исчезает при малейшем физическом или мыслительном напряжении. Он ещё не освоился с этим новым для него феноменом.

Ощущение медленно растаяло, вернув его в реальность и оставив единственное стремление – познавать Истину.

- Ну и что ты решил? – донёсся издалека голос Ричарда.

Максим, осмотревшись, окончательно пришёл в себя. Помолчав, он ответил:

- Для начала мне надо вернуться в исходное состояние, я имею в виду – в свою шкуру. Наверно, надо съездить домой, там это будет проще и быстрей.

- Домой? – задумчиво переспросил Ричард. – Да, конечно, дома это проще всего. Но надо учесть наши особые обстоятельства… Некоторый риск… всё-таки есть. Может быть это перестраховка, но мы совершенно не знаем, с кем имеем дело. Лучше переоценить, чем недооценить.

- Да, я всё проанализировал. Думаю, если я буду избегать публичных заявлений о том, что воскрес из мёртвых, этого будет достаточно. Для надёжности я вообще, насколько это будет возможно, постараюсь не высовываться без нужды.

Так и решили. Ричард взял на себя улаживание формальностей. Он был единственным на турбазе, кто знал, что произошло с мужчиной и ребёнком, которых его спасательная команда доставила сюда. В подробности он никого не посвящал, ограничившись рассказом о том, что они попали в аварию на горной дороге. Подробности никого особо и не интересовали, поскольку в сложившихся обстоятельствах он оказался главным ответственным лицом на базе, сосредоточившим в своих руках все внешние связи и рычаги управления.

Обсудили ближайшие планы. Калькутта со своим шахматным чемпионатом, понятное дело, отпадала. Путь Мастера лежал в Катманду - там был ближайший аэропорт международных авиалиний, и оттуда – прямиком в Берлин. Турбаза «Вундерберг» связывалась с Катманду относительно неплохим по местным меркам трактом, путь на добротном джипе занимал несколько часов.

Эти машины хорошо зарекомендовали себя на крутых горных дорогах и давно уже стали основным средством передвижения, наряду с вертолётами. Возможности вертолётов и других летательных средств здесь были ограничены из-за низкого потолка – средняя высота платформы лежала в пределах 3000 – 4000 метров.

Ричард проинструктировал Максима по основным, жизненно важным сведениям, необходимым для уверенной ориентации в пути и на местах пребывания. К сожалению, сотовая связь сюда не добралась, мобильные компании хоть и обещали роуминг в этом регионе, фактически он не поддерживался. Об этом говорили сами операторы.

Так что Максиму придётся в сложных ситуациях выкручиваться самостоятельно.

Между тем курс лечения никто не отменял. Подошло время процедур. Собственно сводились они к восстановительному массажу.

Вчерашний массажист деловито вошёл в палату, и, как только Ричард деликатно удалился, предложил Максиму расположиться на массажном столе. Пощупал ноги, руки, плечи, подавил в нескольких местах, спросил:

           -  - кузуг-демо-дуггам? (тиб.).

Наткнувшись на растерянный вопрошающий взгляд Максима, перевёл на английский, старательно подбирая слова:

- Простите. Как вы себя чувствуете?

- Хорошо… Очень хорошо. Спасибо – так же аккуратно ответил Максим.

Массажист приступил к делу. Это у него получалось гораздо лучше, чем беседа, впрочем, он на разговоры и не отвлекался. Проделав предварительное локальное массирование, перевернул Максима на живот и перешёл к общему массажу позвоночника, изрядно намял максимовы позвонки и всё, что считал нужным. Да, дело своё он знал, несмотря на молодость.

Закончив, он попрощался на восточный лад, сложив руки перед лицом и чуть склонив голову:

- Намасте - затем удалился.

Но побыть в одиночестве Максиму не удалось.

Его посетили сразу трое, точней, четверо. Горничная катила сервировочный столик с обедом, Лхаце несла Битти, их сопровождал переводчик. Он и начал после перекрёстных приветствий:

- Вам, вероятно, хочется побыть с дочерью. Мы считаем, это будет полезно для девочки. Лхаце говорит, что она всё ещё в тяжёлом состоянии и понадобится много времени и усилий, чтобы исцелить последствия эмоционального шока, пережитого ею. За всё это время она не произнесла ни слова. Возможно, в результате этого несчастья она разучилась говорить. С ней надо быть очень осторожным. Покой, любовь и ласка – основное лекарство для неё. Ей ведь придётся ещё осознать и пережить потерю матери. Лучше всего ей пока находиться под присмотром Лхаце. Но и общение с вами ей тоже необходимо. Сейчас вы вместе пообедаете, потом немного прогуляетесь с ней – как вернётесь, уложите её спать. Если понадобится, вызовите Лхаце – он показал кнопку на внутреннем переговорном устройстве. - Приятного аппетита! – и удалился.

Обед прошёл в молчании, только телевизор изо всех сил пытался привлечь к себе внимание, но безуспешно. В центре внимания была Битти. Лхаце кормила, а Максим просто смотрел на неё, пытаясь прочесть в чёрных глазёнках, что творится в её головке.

Она отсутствовала. Не мешала, не помогала, безучастно принимала все действия, производимые над ней.

Когда обед закончился, Максим осторожно усадил её к себе на колени, нежно прижал, погладил по кучерявым волосёнкам, как мог ласковей произнёс:

- Бригитта – хорошая девочка.

Никакой реакции он не почувствовал. Передав девочку Лхаце, знаками попросил её сделать то же самое. Но, то ли голос был не тот, то ли произношение мало совпадало со знакомым ей, Битти никак не отозвалась, не помогли даже нежность и проникновенность, с которой были произнесены эти заветные слова.

Взрослые переглянулись. Во взгляде Лхаце Максим прочитал, что не надо отчаиваться, всё будет хорошо. Детская психика очень пластична, Битти непременно вернётся в прежнее состояние, надо только набраться терпения и не форсировать естественные процессы.

Как и было решено, после обеда Максим с Битти отправились на прогулку. Он, крепко держа её за ручку, вывел на улицу, стараясь попасть в такт её шажочкам, провёл через площадь, мимо зданий, в сторону ущелья. Чудесный вид, чистейший горный воздух, яркое солнце на ясном небе вызвали в нём волну эмоций. В таком волшебном месте всё должно быть прекрасно!

Разглядев крутую и извилистую, но хорошо утоптанную тропку, ведущую вниз, к реке, он не смог побороть в себе желания полюбоваться на эту красоту вблизи. Взяв девочку на руки, он стал осторожно спускаться на дно ущелья.

Спуск оказался относительно несложным. «Каков будет подъём?» - думал он.

Вблизи всё выглядело по-другому. Не было той красоты, которая открывалась сверху – масштабной, пейзажной, зато открылась красота деталей. Чистейшая вода, плещущаяся у покатых берегов, прозрачная до самого дна; яркая, живописная, хоть и скудная растительность, причудливые скалы, нависшие над всей долиной. Восхищённый, бродил Максим от озерца к озерцу, жалея лишь о том, что Битти не способна проникнуться этим великолепием.

«В таких местах вода должна быть целебной, святой» - подумал он. Опустил Битти на землю, присел у воды и, зачерпнув рукой, отпил несколько глотков. Вода как вода, только холодная. Ну и, пожалуй, вкусная, без посторонних примесей или запахов.

Вдруг к журчанию горного ручья прибавился какой-то шорох, отражение скал на ровной поверхности озерца заколыхалось и на нём, словно призраки, возникли три силуэта.

Максим поднял глаза. По другому берегу, выйдя из-за выступа, шли в их сторону три человека. Восточная внешность, один в защитном армейском костюме, другие в простой тибетской одежде. Двое – пожилой и среднего возраста, вооружены, третий, совсем юный, безоружный.

У Максима это явление неизвестных, вооружённых автоматами Калашникова, личностей вызвало невнятные опасения. Их вид и намерения внушали беспокойство. Он оглянулся, турбаза скрылась за склоном горы. Не зная, что предпринять, он взял девочку на руки, выпрямился.

Трое подошли. На Тибете простой народ приветлив и улыбчив, об этом он знал, но, судя по хмурым лицам троицы, эти были чужими и их намерения не предвещали ничего хорошего.

Один из них заговорил на ломаном английском языке. Максим с трудом понял, что он требует какой-то документ. Максим молча оглядывал их. Мужчина повторил требование, пояснил, что им нужно предъявить разрешение на посещение этой местности. Максим пожал плечами, помотал головой.

Трое посовещались меж собой, и «беседа» продолжилась. На этот раз у Максима потребовали 300 долларов, якобы штраф или плата за разрешение. Конечно, у него с собой ничего не было, впрочем, желания ни с того, ни с сего, отдавать неизвестно кому деньги у него тоже не было. Он молча ждал.

События стали принимать угрожающий характер. Мужчина протянул руки, намереваясь взять девочку. Максим прижал её, сделал шаг назад.

За его спиной послышались быстрые приближающиеся шаги. Из-за склона показался человек. Подойдя, он стал что-то говорить «патрулю». Голос его был резким и требовательным. Патрульный ответил в том же тоне и, сняв автомат с плеча, направил его в сторону Максима и его неожиданного спасителя. Пожилой тронул автоматчика сзади за плечо, тот отдёрнулся, они стали спорить между собой.

Судя по тональности их разговора, пожилой стал уступать, не в силах образумить настойчивого компаньона.

Не дожидаясь конца их перепалки, подоспевший защитник достал карманную рацию и стал что-то говорить в неё. Оттуда послышались уточняющие вопросы. Он повторил пространные разъяснения. И опять вопрос. Тут он сорвался.

- Хо! Хо! Хо! (неп.) – (Да! Да! Да!) – уже закричал он. Там замолчали.  И уже через несколько десятков секунд по ущелью разнёсся нарастающий рокот вертолётного мотора.

Из-за нависшего горного карниза совсем близко выплыл «Еврокоптер» и, чуть повисев над ними, выбрал позицию и стал опускаться. Его медленное снижение предвещало угрозу. Первым не выдержал молодой. Он попятился, побежал и вскоре скрылся за склоном. За ним так же ретировался старший. Третий, громко и яростно ругаясь, последовал за ними.

Вертолёт, выбрав ровную площадку, опустился на землю. Оттуда, подзывая, замахали руками. Максим подхватил девочку, и они взобрались на борт.

Через несколько минут они уже приземлились на верхней площадке. Преодолевая поток воздуха от лопастей, к ним бежал Ричард.

- Это я во всём виноват – оправдывался Ричард, когда они, спустя несколько минут, сидели друг против друга. – Я обязан был предупредить. Хотя, честно говоря, я и сам не мог предположить такого.

Максим, поспешивший уложить девочку сразу после возвращения, пригласил его в столовую. Плотно прикрыв дверь, чтобы не мешать ребёнку, они расположились у столика. Закурили, и Ричард начал рассказ.

Эти трое неизвестных в ущелье – так называемые маоисты. Их очень много болтается по окраинам Непала и Тибета. Считается, что их цель – свержение монархизма в Непале, но, в сущности, это просто слегка организованные бандитствующие шайки, набранные из неприкаянного контингента, представителей которого можно в избытке встретить в любом, даже самом дальнем и тёмном уголке планеты.

Возможно, когда-то в прошлом они и были приверженцами Мао и боролись за его идеалы, за его строй и святое имя. Но сейчас это имя стало пустым лозунгом, и они просто промышляют на задворках Непала чем бог пошлёт, изредка устраивая более-менее крупные диверсии и в крупных городах. Вероятно, таким способом они отрабатывают чьи-то деньги.

Но, что примечательно, западных туристов они не трогают, ограничиваясь мелкими поборами, прекрасно понимая, что это – источник всей экономики Непала и их благосостояния тоже. Такого беспредела, как в других регионах Востока – охоты за иностранцами, взятие их в заложники, убийства и прочее, здесь нет и в помине. Сокращение туризма грозило бы падением экономики всего региона и истощением источников их существования.

Эти трое, судя по их одежде, поведению и вооружению - отчаявшиеся нищенствующие члены группировки, базирующейся где-то поблизости. Они решили на свой страх и риск пополнить свои доходы.

Весьма вероятно, что они представляли три поколения одной семьи, и попытались раздобыть деньжат на вооружение своего младшего члена.

Их страх так же легко объясним: если их «командиры» узнают об их самодеятельности, то им придётся очень не сладко – своих они не жалеют, этого добра у них с избытком.

Одно дело – пощипать одинокого растяпу-туриста, разинувшего рот на горные красоты и отбившегося от группы, и совсем другое – вымогательство у клиента крупной туристической базы, кормящей всю округу.

Что касается счастливого появления спасителя-охранника с рацией, то это совсем просто объясняется - по распоряжение Ричарда как начальника охраны он присматривал за постояльцем базы, не мозоля ему глаза.

- Как наши планы, ещё в силе? – сменил тему Ричард.

- Конечно. Я готов отправиться в путь хоть сейчас. Чем быстрей всё выясню, тем мне будет спокойней.

- Есть два варианта: в конце каждой недели отсюда отправляются авиарейсы в Катманду и Лхасу для персонала и желающих туристов. Самолёта в Катманду надо ждать ещё три дня. А ещё можно ехать завтра утром на джипе, это, конечно, подольше и немного утомительно. Но зато можно увидеть много интересного. Впрочем, с воздуха виды тоже имеют свою прелесть. Однако у второго варианта есть ещё одно преимущество – оставшееся время можно посвятить осмотру Катманду и окрестностей. Поверь, это стоит того.

- Никаких сомнений, я выбираю второй вариант – на джипе и с осмотром.

- Ну, тогда готовься. Завтра утром я пришлю водителя. Впрочем, я и сам подойду, ещё раз обсудим наши планы, может быть, что-то добавится.

Ричард удалился. Навалившиеся на него дела не позволяли рассиживаться.

Шло своим ходом расследование катастрофы: выяснение причин, расшифровка чёрных ящиков, опознавание останков. Потом наступит очередь печальных ритуальных мероприятий, кроме Ричарда заниматься этим было некому.

И всё это – лишь верхушка айсберга. Когда будут завершены эти первоочередные дела, надо будет переключаться на главные: в результате авиакатастрофы вся деловая и финансовая империя Александра Вундерберга повисла в воздухе…

 Битти спала совершенно бесшумно, свернувшись в комочек. Но сон её был тревожным. Максим, склонившись над ней, видел, как бегают её глазки под закрытыми веками.

Что творится в её головке, в её сознании? В каком кошмаре она сейчас мечется? Как помочь ей, как извлечь её из ада в светлый, счастливый мир?

Период детства, вхождения в этот мир должен быть радостным.

 

Рождение, обретение физического тела, переход духовной сущности из высших миров в материальный, само по себе тяжелейшее испытание для души, пребывающей в период между физической смертью и следующим рождением в мире полной  свободы и блаженства, вечного покоя и счастья. И если уж есть такая необходимость, снова и снова возвращаться в этот кошмарный физический мир, полный проблем и испытаний, то пусть хотя бы вначале он будет не таким жестоким. Это, по крайней мере, справедливо.

Ан нет, мы, люди, рассуждаем, а Бог решает, и для каждого у него подготовлен свой путь, своя судьба, и ты, человек, не ропщи, а смиренно ищи свой путь. И, чем быстрей ты его найдёшь и чем лучше его пройдёшь, по возможности, не спотыкаясь, сохраняя в душе то доброе, что при рождении досталось тебе от Бога, тем тебе же лучше. И чем больше испытаний ты пройдёшь, чем больше выдержишь, тем чище и ближе к своему господу и создателю ты вернёшься. Радуйся каждому испытанию, каждому несчастью и проблеме, свалившейся на тебя, проходи его с честью, оставаясь Человеком.

 

Крошке Битти, наверное, было уготовано высокое место в духовных мирах, если в самом начале жизни пришлось пережить такое.

Максим чувствовал, что именно ему выпало помочь этому ребёнку, облегчить переживания и страхи, возвратить в счастливый мир детства. Он осторожно взял спящую девочку на руки, положил кучерявенькую головку себе на плечо и стал плавно ходить по комнате.

Судя по всему, это помогло. Дыхание Битти выровнялось, она прильнула к нему. Тепло тела человека, всей душой желающего ей добра, согрело её душу, очистило сон и сознание от чёрных кошмарных видений.

Так и застала их Лхаце, пришедшая проведать, как спит её подопечная.

Цепочка красноречивых выражений последовательно прошла по её лицу, отражая все её чувства, полностью и успешно заменяя многословные рассуждения.

Вначале это была улыбка умиления – настолько восхитительна была картина прильнувших друг к другу папы и дочки.

Затем её сменило выражение укора: ребёнок должен спать, не следует нарушать его покой неуместными ласками и телячьими нежностями.

Но она была детским психологом не только по образованию, но и по призванию, и понимала в детских душах и родительской любви немного больше, чем об этом сказано в книжках. Это понимание и прочитал Максим в её глазах.

Им не нужны были слова, им всё было ясно без слов, наверное, потому, что думали они об одном и том же – как помочь девочке, вернуть ей счастье и душевное здоровье.

Вдруг Битти зашевелилась, проснулась, подняла головку. Взгляд её был осмысленным. Она посмотрела на Максима, на Лхаце, потом взгляд её упал на куклу, лежавшую на кроватке возле бортика. Она протянула ручки, Лхаце с готовностью протянула ей куклу.

Это был очень хороший признак. Какая-то эмоция. Начало реабилитации.

Надо было привести девочку в порядок после сна, заняться туалетом и процедурами. Максим передал дочку Лхаце, та взяла её вместе с куклой, и они ушли по своим делам.

Ночь прошла беспокойно. Максима преследовали видения. Они были ясными и реальными, происходили при полном сознании, будто наяву. В одних он принимал участие, другие как бы наблюдал со стороны. Иногда он мог вмешаться в происходящее, но иногда это не получалось, несмотря на все его усилия…

 

Они с Алексом бегут наперегонки по песчаному берегу. Друзья шумно подбадривают их, машут руками. Максим, смеясь, помаленьку уверенно обгоняет Алекса, тот, похоже, напрягается изо всех сил, но отстаёт. Макс прибегает первым, компания шумно приветствует его. Все, хохоча, выстраиваются в круг, Алекса ставят в центр, завязывают глаза. Раскручивают. Прокрутившись несколько оборотов, он останавливается, указывает перед собой и снимает повязку. Все хохочут ещё громче – он попал на крупного тучного господина с рыжими усами.

- Пусть ещё раз попробует – сквозь смех кричит Макс. - Я разрешаю.

Всё повторяется. Но Алекс жульничает. Присмотрев самую хрупкую девушку, он аккуратно считает обороты и, остановившись, указывает почти точно на неё. Под общий смех она взбирается ему на плечи, и он скачет с ней по песчаному пляжу.

Немного погодя он с Алексом лежит поодаль на горячем песке, и они тихо переговариваются.

- Опять ты меня обскакал. А ведь я очень хотел тебя обойти, хотя бы в этом – Алекс искренне недоумевает. – Тут дело не в физике-биозике, а в чём-то другом. В каких-то высоких материях.

- Ну конечно, как ты не понимаешь? Я ведь свободный, а ты одержимый.

- Кем, чем это я одержимый?

- Дьяволом. Жёлтым. И к тому же на компьютерах и на своей криптографии сдвинутый. Жить надо легко и свободно, не жизнь должна тебя прогибать, а ты её.

Алекс задумался, подбирая слова для возражения:

- Да не одержим я жёлтым дьяволом. Это так обстоятельства складываются. Карты ложатся. А с криптографией я скоро закончу. Самому надоело.

- Вот-вот, я и говорю. Обстоятельства ложить и карты складывать надо самому, не ждать покорно, пока они сами собой сложатся и тобой вертеть начнут.

Алекс не сдаётся:

- А обстоятельства для меня ты же и складываешь. Знаешь, какая бешеная прибыль сейчас пошла с нашего «каспарова»? А кто его придумал? Кто для него движок писал? Кто, наконец, уговорил не спешить и дождаться, пока отработают технологию сворачивающегося экрана? Без всего этого он не завоевал бы свою нишу. Вон сколько их, шахматных компьютеров, а он – среди первых.

- Всё – вместе, браток. Только я это делаю, не теряя ощущения свободы, а ты – прогибаешься, сам себя гонишь.

Тут, наконец, Алекс поймал мысль, которую искал:

- Да кто бы говорил. Ты сам одержимый – носишься по свету, чемпионом хочешь стать.

- Да – покорно согласился Макс, - есть немного. – Помолчав, добавил серьёзно – все мы одержимые, потому и мучаемся здесь, кувыркаемся…

 

Он проснулся. Хотя не был уверен, спал ли вообще. Полежал, обдумывая видение. Сон совсем ушёл. Встал, прошёлся, подошёл к окну. Сотни ярких звёзд усеяли небо над горными вершинами. Они светили ровно, без мерцания.

Где-то внизу светилось окно. Это в офисе, кому-то тоже не спится. Наверное, Ричарду. Не успевает за день справиться с нахлынувшими делами.

Макс посмотрел на часы. Ночь только началась. Здесь темнеет очень быстро. Надо ещё поспать. Улёгся, попытался отключиться, расслабиться. Интересно, чем занят Ричард? Он мог бы ещё много рассказать. Со временем всё выяснится. Так или иначе, тем или другим способом.

А всё-таки интересно, что делает Ричард? С этой мыслью расслабился, отключился. Душа, освободившись, отлетела искать ответ…

 

Ричард вёл переговоры по спутниковой связи.

- …записи в удовлетворительном состоянии – докладывали ему из лаборатории. – И по разговорам, и по приборной информации. Разговоры обычные, ничего особого, никаких нарушений, никакой паники. Только последний вопрос второго пилота странный: «Что это с приборами?». И сразу, через несколько секунд – удар.

- А что с приборами? – переспросил Ричард.

- Буквально за несколько секунд до удара все показания упали на ноль. Они низко над горами летели, там же близко к потолку. Сразу же и врезались. Причина поведения приборов непонятна. Но там трудно что-то выяснить. В грозе они были, всё, что угодно, могло произойти.

- А с земли могла пройти какая-то несанкционированная команда?

- С земли? Ну, в принципе могло такое быть. Только это нереально. Даже если какой-то злой умысел… Там же всё контролируется. Сразу бы источник обнаружился.

- А со стороны?

- Как со стороны? Система же многократно защищена. Практически невозможно влезть.

- А теоретически?

- Теоретически всё возможно. Ведь всё в едином информационном пространстве. Теоретически мог бы какой-нибудь супергениальный хакер взломать систему... Но это слишком сложно. Бомбу, и то легче заложить. Тут очень много гораздо более простых причин. Они могли элементарно «удариться, споткнуться» о восходящий воздушный поток над горным пиком. Там же крутая вершина, где они обрушились.

- Ну ладно, а что говорят в медицинском центре?

- У них тоже пока не всё ясно. Надёжно опознали только половину. Примерно. Тех, кто сидел ближе к хвосту. А спереди всё было залито топливом, почти всё сгорело, что осталось. Да и переломало их сильно, непонятно, где чей фрагмент…

- Ну, ясно. Спасибо за доклад.

 - Да не за что. Это наша работа…

Ричард отключился, откинулся на спинку операторского кресла. Несколько минут сидел, задумавшись, видимо, анализируя новую информацию.

Потом решительно встал, открыл ключом дверь в соседнюю комнатку, вошёл в неё, и вскоре вышел, неся чёрный пластиковый мешок. Порывшись в нём, достал тонкий, пепельного оттенка, ноутбук. Тот был в плачевном состоянии, грязный, поцарапанный, вероятно, тоже побывал в авиакатастрофе. Попытался его раскрыть, это получилось не сразу. Но все его последующие манипуляции с кнопками и клавишами ни к чему не привели. Экран оставался чёрным. Ноутбук был мёртв.

Ричард сложил его и отправил назад, в мешок. Ещё пошарил в глубине мешка, но, ничего не достав, унёс его назад в кладовку.

Походил по комнате, задумавшись, потом сел за стол, несколько минут записывал что-то в блокнот. Посмотрел на часы, выключил свет и пошёл спать…

 

Неприкаянная душа Максима, оставшись в темноте, на некоторое время потеряла ориентацию. Души, как нематериальные субстанции, не привязаны ни к пространству, ни ко времени. Поэтому далее сны Максима метались то в места, где он был, то – где ему ещё предстояло побывать.

Возникло видение из далёкого детства, прошедшего в заполярной российской тундре, совсем близко от Ледовитого океана. Отец его, сумевший из бесправного, как все заключённые, трудармейца, вырваться в начальники низшего звена, по долгу службы частенько выезжал на буровые, ведущие разведку угольных пластов. В одну из таких однодневных командировок он взял подросшего Максима – побегать по тундре.

Маленькому Максику не хотелось вертеться среди буровиков, они каждое слово расцвечивали отборным матом, так уж было принято в тех краях. Ему, почти никогда не слыхавшему такого, было стыдно. И он старался не заглядывать лишний раз в крошечную конторку, всё время носился по низким холмам, покрытым плотно слежавшимся снегом.

Ветры, свободно гулявшие по бескрайней равнине тундры, сдували весь рыхлый снег, оставляя голый наст. Этот наст мог выдержать оленей, не то, что маленького, худенького от частых недоеданий, мальчонку.

Непонятно за что, но он полюбил эту снежную пустыню, и она частенько снилась ему  в зрелые годы. И вот навестила его снова.

Может быть, виной были Уральские горы, подымавшиеся на горизонте совершенно плоской тундровой равнины. К горам он был неравнодушен всегда, наверное, ещё с прошлой жизни.

Буровики тепло относились к геологовскому мальчонке, только всё пытали отца, почему он так его назвал. В те времена это было редкое имя в стране, все знали только одного Максима, в детстве бывшего Алёшей Пешковым. А отец был оригинал, не такой, как все…

 

Медленный, поверхностный сон, пройдя все четыре стадии, перешёл в быстрый, глубокий, и сновидения угасли.

Но быстрый сон – короткий, и скоро душа опять увела Максима, но уже в левое полушарие мозга, в картину будущего.

 

Он оказался в горах.

Справа, слева, спереди, сзади – кругом были горы. Даже снизу и сверху, расстилаясь под ногами скалами и осыпями и нависая над головой снежными вершинами. Он шёл к конкретной, определённой цели – своей заветной вершине, пику, к которому вела его вся прожитая жизнь, а, возможно, и вся цепочка его жизней.

Надо было пройти долинами и ущельями до трудного перевала. Там на перевале, на высоте 5260 метров, всегда лежал снег и дули пронизывающие ветры. Это был самый трудный участок маршрута.

 Зато за перевалом опять шли долины и ущелья до самого озера, раскинувшегося на два десятка километров. От него было уже близко, всего семьдесят километров по ровной тропе.

Много раз проходил он этим маршрутом – мысленно, по карте, по спутниковым снимкам из архивов НАСА, по экрану компьютера в программах типа «Google Earth», во всех доступных масштабах.

И вот, наконец, он шёл в реальности. В реальном сне.

До перевала – три хребта. Вверх-вниз, вверх-вниз, и ещё раз. За перевалом опять три хребта, но уже менее крутых.

Но всё это, хоть и важный участок пути, всего лишь начало. Цель паломничества – обойти священную гору. Много раз. Всё пространство этого места пронизано очищающей космической энергией. Он шёл, чтобы очиститься, стать совершенным.

Стать ЧЕЛОВЕКОМ – это было его конечной целью. Не тем человеком, которых уже шесть миллиардов на Земле - человеков-животных, а, таким, каким задумал его Создатель, по образу и подобию своему - Человеком-Богом. Бессмертным и всемогущим.

Он шёл налегке. Главное, что ему было нужно – решимость, непоколебимая уверенность, что всё получится. Этого у него было в избытке. Он просто знал, что дойдёт, как знают, что после ночи бывает день, а после тьмы - Солнце. Иначе и быть не могло, ведь к этому шла вся его жизнь, это было написано у него на роду. Для этого он родился, и это была его миссия.

Не накачанные мышцы, не так называемое «полноценное питание» необходимы в таком деле, а дух, душевный настрой, в этом он убеждался много раз в своей жизни. Немного еды лежало в его рюкзаке, хотя он и не был уверен, понадобится ли она ему в пути. А там, у святой горы, он будет дома, там ему будет легко, и сами горы будут ему помогать, давать энергию, поддерживать дух и исцелять…

На этом исчерпалась корректирующая функция очередного сна, и Максим опять проснулся.

Было ещё очень рано. Он лежал в полумраке с открытыми глазами, и все его сны продолжали крутиться в голове, их картины сохранялись в зрительной памяти, ощущения не угасали.

Информация шла к нему широким потоком. Всё это было важно, необыкновенно важно и нужно для разгадки тайн и головоломок, окружавших его. Он понимал, что от него требуется только не запутаться, разложить всё по полочкам сознания, в своё время каждая мелочь, каждая деталь сыграет свою роль и займёт своё место.

Спать уже не хотелось.

Надо бы записать, хотя бы кратко, самое важное, как это недавно во сне делал Ричард. Кто её знает, эту память, какие ещё сюрпризы она выкинет.

Он встал, накинул какую-то одежду на плечи, пошарил по комнате при свете ночничка, но не нашёл ни чем писать, ни на чём писать.

Осторожно выглянул в коридор. Темно и пусто. Где-то на другом краю слабый свет пробивается в щель. Тихо, на цыпочках, подошёл, заглянул. Никого, только из-за двери в соседнюю комнату доносилось дыхание спящего дежурного.

Увидел стол, шкаф, кресла. На столе – папки, письменные приборы. Какая-то канцелярия. Наверно офис, или регистратура.

Подкрался к столу, взял из стаканчика какую-то ручку, несколько листов бумаги из стопки, и тихо вышел.

Вернулся к себе, расположился в столовой и при слабом свете стал записывать как можно подробней содержимое всех своих снов. Слова непрерывным ручейком ложились на бумагу. Он не задумывался над красотой слога, над правилами письма, главное – ничего не забыть, записать каждую мелочь. Частенько именно в мелочах и деталях скрываются разгадки важнейших тайн и секретов.

За этим занятием и застал его рассвет. Солнце выглянуло из-за восточных вершин, и за какие- то пару минут ночь сменилась светлым днём, солнце сразу оказалось вверху и светило ярко, как в полдень. Надо было собираться.

Закончив с утренними делами, он продолжил свои записи: правил написанное, добавлял упущенное.

Так до конца работы его никто и не потревожил. Зато потом, когда он, наконец, убрал свои записи, посчитав, что ничего не упустил, пришли все, будто ждали, когда он закончит. Горничная прикатила кофе, Лхаце принесла Битти покормить, Ричард привёл водителя познакомиться. 

 - Кирам довезёт тебя до гостиницы – кивнул Ричард на крепкого парня с загорелым, обветренным лицом. Типичная внешность горца. Они пожали друг другу руки. Взгляд Кирама был открытым, улыбчивым.– После завтрака, как соберёшься, зайдёшь вон в то здание – показал в окно на офис, - потолкуем на дорожку.

Они ушли.

Горничная тоже удалилась. Лхаце с Битти уже сидели в столовой. Максим подсел к ним.

Битти, как показалось Максиму, была чуточку оживлённей. Он смотрел на неё задумчиво, пытаясь проникнуть в её мысли, понять её состояние. Предстоящая разлука беспокоила его. Он не мог сказать, когда вернётся, что случится за это время с ним, с Битти. Оставалось лишь надеяться на лучшее.

 

В офисе у Ричарда Максим чувствовал себя так, будто уже был здесь. Он уже хотел, было, спросить, как идёт расследование, прояснилось ли что-нибудь с причиной катастрофы и есть ли новости с опознанием тел, но внезапно пришла мысль – а надо ли? Стоит ли смущать Ридарда своей осведомлённостью? Он может не понять. Не будешь же ему растолковывать – это я увидел во сне.

К тому же где-то в глубине таилось подозрение, что Ричард тоже чего-то не договаривает. Так что дополнительная предосторожность лишней не будет.

Именно в этот момент Максим решил, что будет вести параллельно собственное расследование. Если и дальше информация будет идти таким потоком, то фактов к размышлению у него будет достаточно.

Он очень надеялся, что по берлинскому адресу на своей квартире узнает всё, по крайней мере, о себе, своей жизни.

Ричард напутствовал его общими советами: как вести себя в пути, в Катманду, как общаться с местным населением, как использовать время до отлёта. Посоветовал, что посмотреть, где побывать. Напомнил об осторожности.

Максим в ответ попросил его не оставлять без внимания Битти. За себя просил не беспокоиться, всё будет сделано нормально. Сердечно попрощавшись, они расстались.

Дорога была ужасной. С одной стороны – горы до небес, с другой – пропасти вниз в бесконечность, узкое извилистое полотно, прилепившееся к вертикальному отвесу, нависшему угрожающей громадой, не имеющей края. Колеса джипа проходили в нескольких десятках сантиметров от края пропасти, причем часто не было никаких столбиков безопасности. Для слабонервных это был смертельный стресс на всю оставшуюся жизнь.

Но совсем наоборот для любителей экстрима. Эти отчаянные ребята специально добирались в эти края, чтобы испытать всю полноту ощущений, путешествуя по горным дорогам и рекам этих заповедных мест, выискивая самые отчаянные высокогорные трекинги и рафтинги.

Кирам не относился ни к тем, ни к другим. Он здесь родился и вырос, все эти ощущения и прелести были его жизнью, и он не видел в них ничего особенного. Смертельный риск был неотъемлемой частью его работы, и он не замечал его, как и другие местные водители. Потому и были здесь аварии большой редкостью.

При этом он относился ко всему вполне трезво, осознавал, как всё это выглядит в глазах его пассажиров – преимущественно западных туристов.

Они время от времени переговаривались с Максимом. Как и подавляющему большинству водителей, ему трудно было ехать молча. Не очень уверенно, но вполне понятно он спрашивал Максима о том, о сём, и сам отвечал на его вопросы. На вопрос, откуда он знает английский, он ответил очень просто, здесь все учат английский в школе, так что ничего удивительного в этом нет. Кто лучше, кто хуже, но самые общие и нужные темы знают все грамотные.

Максим тоже не принадлежал ни к слабонервным, ни к экстремалам. Его больше привлекала эстетическая сторона явления. А с этой стороны тут было чем восхититься!

Бескрайние панорамы раскрывались то с одной, то с другой стороны. Иногда на горизонте вздымался семи- или восьмитысячник, а то и не один. Большая часть их сосредоточилась именно здесь, в этом районе Непала.

Белые, сияющие ледниками вершины, голубые, зелёные, синие озёра на разных уровнях, поражающие красками высокогорные луга внизу в руслах рек. От такой красоты можно было сойти с ума! Максим вертел головой, не в силах оторваться от сказочных пейзажей.

Впрочем, это продолжалось лишь до тех пор, пока они не съехали с горных склонов на плоскогорье. Здесь уже не было таких красот, скорей наоборот. Пыльные дороги, местами с глубокими, заполненными водой или грязью, колеями. Пыль клубилась позади и, если не было ветра, долго висела в воздухе. Машину мотало и болтало на ухабах и крупных камнях, в изобилии торчащих на гравийных дорогах.

Им пришлось преодолеть несколько перевалов. В их высших точках, если не мешали облака, опять открывались горные хребты и вершины.

Так помаленьку они приблизились к более обжитым и населённым районам. Стали попадаться посёлки, люди, стада яков, редкие машины. Дороги выровнялись, сгладились.

Наконец, они въехали в долину Катманду. Здесь, неожиданно для Максима, машина выехала на первоклассную автостраду с твердым покрытием. Это был непальский хайвэй Махараджгандж.

«Если бы ещё разметка и дорожные знаки, было бы почти как на европейских автобанах» – подумал он.

Хайвэй сменился городской улицей. По обилию презентабельных зданий разнообразной архитектуры с государственными флагами, очевидно, посольств, Максим сделал вывод, что они попали в дипломатический квартал. Это был даже не квартал, а целый анклав – так их было много. Одни выходили прямо на улицу, другие притаились поодаль, и все – с флагами на флагштоках: японский, американский, израильский, в отдалении российский, итальянский, шри-ланкийский… Он запутался в них.

Свернув налево в тупичок, мимо шикарного магазина «Синяя птица», лавируя среди многочисленной пёстрой и шумной публики, отчаянно сигналя,  они подъехали к отелю «Рэдиссон». В этом пятизвёздочном 8-этажном туристском раю бронировались номера для клиентов турбазы «Вундерберг». Каждая, уважающая себя столица, имеет отель с таким названием.

- Мистер Браун попросил помочь, если будут проблемы – сказал Кирам.

- Я сам справлюсь, не беспокойся – заверил его Максим.

- Ну, тогда я поеду, мне надо ещё заехать по делам.

Они тепло попрощались, Максим от души поблагодарил парня за благополучную и скорую доставку, и вошёл в вестибюль.

Отель оказался действительно шикарным без всяких скидок на удалённость от западной цивилизации. Вестибюль поражал необъятностью, золотой роскошью, оригинальным дизайном, модерной мягкой мебелью и обилием публики.

Нетрудно было увидеть, что публика в основном пришлая, посторонняя, из тех, кто предлагает свои «услуги». Причём здесь были самые смелые из них, точней говоря, самые наглые. За дверью, перед отелем, их было гораздо больше.

Туризм – главный и самый доступный источник дохода в нищем, практически не имеющем промышленности, Непале, и поэтому почти каждый житель столицы, да и других городов – ходячее турагентство, и готов предложить всё, что может понадобиться туристу, начиная с «поднести, подвести…», и до развёрнутого рассказа обо всей истории Непала или любого объекта с параллельной его демонстрацией.

Ричард, напутствуя, советовал Максиму, пока нет особой необходимости, избегать общения с ними, да и Кирам говорил о том же, поэтому он целеустремлённо двинулся к стойке администратора. Так как был он без багажа, да и потрёпанный вид его не вызывал ассоциаций с толстым кошельком, его особо и не дёргали.

Дежурный администратор был очень приветлив, без лишних вопросов выдал ключи и подозвал сопровождающего. Совсем юный парнишка, подскочив, долго вертел головой, пытаясь увидеть хоть какой-то багаж, не сильно огорчился, когда понял, что тащить ему ничего не придётся, только очень удивился. Но удивления деликатно не показал.

«Хорошие манеры, далеко пойдёт» - подумал Максим.

Лифт стремительно и бесшумно долетел до седьмого этажа. Администрация турбазы, проницательно предполагая у своих клиентов любовь к высоте и широким панорамным видам, бронировала номера на верхних этажах. Мальчик отомкнул дверь, широко распахнул её и протянул Максу ключ с номерком, держа его двумя пальцами за брелочек. Максим протянул руку, и золотой ключик мягко упал в его ладонь. Это было элегантно!

Пожелав счастливого отдыха и незабываемых впечатлений, будущий президент турфирмы удалился.

Номер был огромен, настоящие апартаменты.

Максим для начала поднялся на второй уровень, вышел на широкую лоджию. Вид был впечатляющий!

Весь город раскинулся под балконом как на ладони, отель занимал выгодную позицию на холме. Совсем близко блистал роскошью комплекс королевского дворца в окружении индуистских храмов и других, не менее прекрасных дворцов. Сложные резные крыши, двери и окна создавали неповторимый восточный колорит.  Прямо на востоке, вдали, за городскими кварталами вздымалась громадная буддистская ступа, рядом множество монастырей и пирамид. Видно было, как от мачты, вздымавшейся над ступой, во все стороны растянуты верёвки, увешанные пёстрыми цветными флажками. Приглядевшись, можно было разглядеть ещё несколько ступ поменьше, разбросанных по всему городу, похожих, но всё-таки разных, не повторяющихся,.

А на юго-востоке, на горизонте, отчётливо виднелась длинная взлётно-посадочная полоса и выстроившиеся в ряд авиалайнеры. Ещё один как раз заходил на посадку. Там был международный аэропорт Трибхуван, с которого Максиму предстояло лететь в Европу.

Однако надо побеспокоиться и о земных вещах – привести себя в порядок после дороги, одеться поприличней, купить хотя бы самое необходимое. У него не было ничего, даже смены белья и гигиенических принадлежностей. Всё его имущество на данный момент составлял один бумажник, возвращённый Ричардом, да одежда, пережившая с ним авиакатастрофу. Всё, что нужно, можно было бы и заказать, но он решил не расслабляться и побеспокоиться о себе сам. Да и прогуляться-осмотреться не помешает.

Он спустился, поинтересовался у администратора, где поблизости можно купить самое необходимое. Тот подробно рассказал, да ещё и предложил на выбор несколько карт-схем города, разложив их на стойке.

- Какую бы вы порекомендовали? – Максиму не хотелось возиться с ними, разворачивать, разглядывать.

- Вот эта вам понравится больше других, мистер Шонеберг. На ней помечены все самые интересные места, маршруты, есть краткие описания, и ею очень удобно пользоваться.

Максим не стал возражать, сунул схему в карман и вышел на улицу.

Сориентировавшись, он довольно легко нашёл магазинчик, подсказанный услужливым администратором. Переулок, упиравшийся в отель, выходил на центральную магистраль Лацимпат, полную магазинов, лавочек, закусочных и прочих нужных туристам заведений.

Лавируя в толпе, он старался не привлекать к себе внимания, не задерживать ни на ком и ни на чём взгляда. Любое проявление интереса было бы воспринято как желание что-то купить или попросить о какой-то услуге, и тогда отвязаться было бы очень трудно. В некоторой степени его спасала потрёпанная одежда и весь его не совсем презентабельный вид. Он даже решил не менять его, пока не доберётся до Берлина.

Зайдя в магазин, он отыскал отдел товаров первой необходимости для туристов, выбрал пару наборов с нужными мелочами, кое-какую одежду и обувь, сложил всё в купленную тут же удобную заплечную сумку, рассчитался, не торгуясь. Тут и пригодились заблаговременно запасённые ещё в прошлой жизни непальские рупии. Не задерживаясь, вышел на улицу.

Уличный шум уже стал надоедать. Тарахтенье моторов, почти не смолкающие гудки по любому поводу и без повода, велорикши, зазывающие клиентов. Движение - хаотичное, почти броуновское. Хотя, если сосредоточенно понаблюдать, понимаешь, что оно задумано как левостороннее. Но водители стараются по возможности двигаться по центру, иначе – вытеснят на обочину.

Для пешеходов одно спасение – движение очень медленное. Хотя и здесь не обходилось без лихачей. Но и при таком темпе пешеходам не рекомендуется делать резкие неожиданные перемещения и телодвижения, они должны быть предсказуемы для водителей.

Максим, не разгуливая, вернулся в номер. Набрал в ванную горячей воды и, погрузившись почти полностью, расслабившись в полной неге, стал отмокать и разряжаться.

Вполне естественно, он задремал…

Его состояние можно было назвать промежуточным между сном и явью, этакая полудрёма. Он прокручивал в сознании события и картины последних часов, пытаясь лучше запомнить и связать с уже известным. Все эти пейзажи, панорамы города, самобытная и разнообразная архитектура, восточная, индуистская и тибетская экзотика – всё надо было осознать, разложить по ячейкам памяти, не перепутав и не перемешав.

Эстетика, экзотика – это прекрасно, но есть ещё чисто информационная составляющая, о которой тоже не надо забывать.

Куда он сходит завтра? Начать лучше всего с Королевской площади – Дурбар, хотя бы уже потому, что она ближе всего. С балкона можно сориентироваться, свериться с картой и наметить маршрут, или хотя бы начало маршрута, чтобы не метаться вслепую, а осознанно сконцентрироваться на самом интересном…

Вид у дворца, конечно, потрясающий. Интересно, каков он внутри?

Максим, в полудрёме, стал воображать, какими могут быть внутренние залы и помещения дворца, сооружённого много веков назад. Ведь в нём ещё живут, там должна быть королевская резиденция.

Большой зал. Длинный стол. Стулья. В торце – богато украшенный, больше похожий на кресло, но ещё не трон. Стены – в резных панелях. Люстры вполне современные, электрические. На стенах тоже светильники, бра. Высокие окна, тоже резные, как и массивные двери.

Максим провалился в сон. Сон такой же осознанный, как и многие в последнее время. Но в нём уже работало и создавало образы не воображение, а видение блуждающей во времени души.

Тот же зал, но дополненный реальными живыми деталями – ковром, обеденными приборами на столах, украшениями на стенах и статуэтками по углам, большими часами. Некоторые окна чуть-чуть приоткрыты. За ними – густые поздние сумерки. Ночная прохлада проникает в зал. За столами, как из тумана, возникают фигуры. Нарастает звук, тихий говор.

Королевская семья – за традиционным ужином по пятницам. На столах – королевские деликатесы, напитки. Монарх - на своём коронном месте, рядом с ним – жена-королева и мать. По бокам стола – многочисленная монаршая семья: дети, братья и сёстры со своими семьями. Принцы и принцессы. Идиллия.

Но только на первый взгляд. Прислушавшись, вникнув в разговор, можно разобрать раздражённые нотки, повышенный тон. Кронпринц выясняет отношения с родителями, с матерью-королевой. Речь идёт о его женитьбе. Каждая сторона имеет своё мнение на этот счёт.

Кронпринц пьян. И не только. Похоже, не обошлось без наркотиков.

Впрочем, другие члены семьи особо не прислушиваются к их спору, все заняты своими делами, разговорами, едой. И поэтому, когда королева раздражённо предлагает сыну удалиться и привести себя в порядок, на что он резко вскакивает и выходит, не все это замечают.

Ужин продолжается, будто ничего не произошло.

Когда все об этом уже забыли, он возвращается. На нём – военная форма. В каждой руке по автомату – израильский «Узи» и американский «М-16», а под ремнём – несколько пистолетов. Глаза – шальные, нечеловеческие. Нетвёрдой походкой он подходит к отцу и, не говоря ни слова, выпускает в него длинную очередь.

Руки его пляшут, он с трудом удерживает оружие, пули хлещут по стенам и потолку. Когда стрельба прекращается, мёртвая тишина ударяет по ушам. Кронпринц, шатаясь, выходит в сад.

Первыми приходят в себя мать и младший брат. Ещё не осознав случившегося, они выбегают за ним, пытаются его образумить. Он, точней, уже не он, а вселившийся в него дьявол, поднимает автоматы и расстреливает их в упор.

Оставшиеся ещё не понимают опасности. Намереваясь успокоить его или образумить, они, по очереди, выбегают к нему, и каждый получает свою порцию свинцового десерта.

Заканчивает он выстрелом себе в висок.

Кровавая бойня продолжалась несколько минут…

 

Максим пытается проснуться, прийти в себя, громадным усилием воли прогоняет наваждение. Выскакивает из ванны, набрасывает халат, возбуждённый, выбегает в зал и падает в кресло.

Что это было? Что за бред, что за дьявольские фантазии?

Однако он чувствует, что это – не фантазии. Ему было показано реальное событие. Зачем?

Да возможно ли такое? В стране, где кроме открытых улыбок не знают другой мимики, где громкое возражение считается смертельным оскорблением, вся королевская семья – божествами, потомками бога Вишну, а сам король – его живым воплощением?

Реальность бывает страшней и ужасней самого жуткого вымысла, это много раз подтверждалось всей историей человечества. Так что надо успокоиться, отбросить эмоции, сесть и подумать. О чём?

О чём? Ну, прежде всего надо вспомнить о том, что ничто не происходит случайно. Зачем-то стало нужным, чтобы он узнал об этой трагедии. Зачем – покажет время.

Сейчас у Максима не было никаких соображений на этот счёт. Одно только практическое руководство к действию: надо, по возможности, узнать подробности.

Ну, в этом нет ничего нового. Сейчас это его главное дело – узнать подробности. Подробности катастрофы, подробности взаимоотношений с Александром Вундербергом, подробности своей жизни, наконец.

Подробности, так подробности. Пойдём узнавать.

На улице уже сгустились сумерки. Наступила ночь. Но он уже отлежался в ванной. Спать не хотелось. Хватит снов и наваждений! Так можно с ума сойти!

Максим оделся, привёл себя в порядок, спустился в вестибюль. Здесь уже царила ночная жизнь. Ресторан, кафе, танцевальный зал, итальянский бар, сад с бассейном и классическими непальскими танцами, клубы «по интересам» – всё было в распоряжении отдыхающей и расслабляющейся туристской братии. Девушки, девочки и мальчики, продавцы гашиша и прочие ночные «рабочие» сновали в толпе и готовы были удовлетворить любое желание ищущей удовольствий и приключений праздной и богатой публики.

Город пяти древнейших религий с уходом Солнца за горизонт попадал во власть дьявола.

Тёмные силы боятся солнечного света, прячутся по закоулкам в светлое время, и днём Катманду – святой город, зато ночью всё низкое, земное, животное, всё, что в человеке от Сатаны, выходит наружу, управляет чувствами и желаниями и наступает праздник плоти.

Почти прикрыв глаза, отворачиваясь, ничего не видя и не слыша, Максим выскользнул на улицу. Здесь было не так густо, но тоже оживлённо. К тому же народ был понаглей. Не обращая внимания на призывы и предложения, Максим, прижимаясь в тень, к газону, пробрался на широкую пустынную улицу и повернул к Королевской площади.

Здесь, если обходить скопления людей у злачных мест, можно было дойти до площади незамеченным. Зачем он шёл туда, что хотел найти или разузнать, объяснить он не смог бы. Его вёл инстинкт.

Дошёл он минут за десять, днём понадобилось бы вообще минут пять. Было немноголюдно. В нескольких местах в тени, не бросаясь в глаза, топтались полицейские патрули.

Максим обошёл несколько храмов, углубляясь к центру площади. Один краше другого. Изучать и детально осматривать их не стал. Это надо делать днём, при солнечном свете, да и задача сейчас другая.

В чём его задача, он пока так и не понял. Решил просто походить, может быть удастся проникнуться атмосферой этого святого места, микрорайона богов. Каждый храм здесь был обиталищем какого-то божества или усыпальницей короля – их современника.

В глубине площади обратил внимание на большой колокол.

«Наверное, им отгоняют злых духов» - почему-то подумал он. Постоял, впитывая спящую энергию колокола, очищая мысли и намерения.

Назад пошёл по другой стороне площади, вдоль королевского дворца. Дошёл до входа. Долго стоял, смотрел на львов по бокам от ворот, на одном сидел Шива, на другом – его божественная Парвати.

«Где-то здесь это и случилось - опять пришла непрошенная мысль. – А кстати, почему здесь, может быть и не здесь вовсе?»

Как-то совсем не связывалась божественная святость этого места с ужасной трагедией, оборвавшей земную жизнь всего королевского семейства.

Отогнав мрачные чёрные мысли, постаравшись сохранить высокое состояние духа, Максим медленно пошёл назад. Его уже никто не трогал, не задевал, будто боги покровительствовали ему, охраняли его покой.

Так и добрёл он по ночному Катманду до своего отеля.

Спать по-прежнему не хотелось. Суета и столпотворение в вестибюле поутихли. Он прошёл мимо нескольких распахнутых дверей, откуда доносился шум неутихающего ночного веселья. В плохо освещённом краю огромного помещения он разглядел возле двери табличку с крупными буквами. Здесь был бизнес-офис. Приоткрыл дверь, заглянул.

В большом зале, как бы приглашая его войти, горел свет. Вдоль стен стояли столы с компьютерами и прочей офисной оргтехникой. Экраны плоских мониторов светились.

«Похоже, они их вообще не выключают» - решил он. Впрочем, так делают во многих крупных вычислительных центрах. Это, как ни парадоксально, продлевает срок службы процессоров.

Ну что ж, именно это ему сейчас и было нужно.

Максим осторожно присел за крайний стол. Положил пальцы на трек-бол, покатал его. Стрелочка курсора послушно забегала по экрану. Он поискал среди иконок на рабочем столе какой-нибудь браузер. Нашёл знакомый, щёлкнул на значке пару раз. Как и положено, распахнулось окно браузера, и в уголочке закрутилась картиночка, входя в Интернет.

Довольно быстро раскрылось окно поискового сервера.

Он почувствовал себя дома.

Можно начинать работу.

Так, что у нас самое актуальное? Много чего. Почту проверить, новости посмотреть – что пишут про авиакатастрофу, про трагедию в королевской семье, по ходу ещё что-нибудь вспомнится. Да, ещё надо взглянуть, что записано на чипе памяти из брелочка.

Работы хватит надолго, за ночь не управиться.

«Так с чего же всё-таки начать?» - он задумался, откинулся на спинку. Вращающееся кресло слегка повернулось. Он огляделся, посмотрел по сторонам.

Взгляд его упал на холодильник и кофейный автомат в ближнем углу. Вот то, что сейчас ему нужно. Кофе взбодрит, да и хорошо бы чего-то перекусить.

Подошёл к закусочному столику, выбрал бокал побольше, нацедил в него двойной кофе. В холодильнике среди бутербродов и закусок выбрал пару бисквитов. Поставил бокал и блюдце с бисквитами на «свой» рабочий стол рядом с клавиатурой и удобно расположился напротив экрана.

При этом его сопровождало ощущение, что эти действия для него привычны. Видимо в той жизни это был его обычный ритуал при подготовке к работе с компьютером.

Максим отпил пару глотков горячего, ароматного кофе и почувствовал себя совсем дома.

Так, что там у нас первое – почта?

Почта пока отпадает. Ни адреса своего электронного почтового ящика, ни тем более пароля он, конечно, не помнил.

Легче всего посмотреть новости, особенно свежие. Их не надо искать, они всегда находятся сами. На многих официальных сайтах обязательно есть ссылка на новостные страницы. Кстати, если зайти на сайт CNN, то, может быть, удастся посмотреть сюжет, который они гнали по телевизору.

Через поисковый сервер Максим вошёл в сайт CNN и стал просматривать список новостей за последние дни.

«Авиакатастрофа в Шри-Ланке…»

«…в центральной Анголе…»

«…на северо-западе Индии…» - может быть это? – «… в штате Раджастхан…крушение самолета ВВС Индии МиГ-21...» - нет, не то.

Как их много!…

Вот, кажется!

«Авиакатастрофа в Гималаях.

В горном Непале в 300 милях северо-западнее столицы Непала Катманду потерпел крушение частный самолёт «Гольфстрим – V», сообщает наш специальный корреспондент. Самолёт принадлежал гражданину США А. Вундербергу, По предварительным данным основная версия причины катастрофы - отказ бортовой системы управления, вызванный плохими погодными условиями. Согласно показаниям прибывших на место катастрофы спасателей, экипаж и все пассажиры, среди которых находился и владелец самолёта, погибли. Ведётся следствие».

Очень лаконично. Надо ещё поискать.

Максим задал поиск по словам «авиакатастрофа», «Гималаи» и «Непал» и получил ещё несколько ссылок. В основном это были перепечатки сообщения непальского журналиста CNN. Но среди них оказалось несколько более поздних заметок о ходе расследования.

В одной из них говорилось об опознании тел, найденных на месте крушения. Высказывалось предположение, что, «возможно, не все тела удалось обнаружить, в частности, известно, что среди пассажиров был один ребёнок, но ни среди сохранившихся тел, ни среди особо пострадавших при ударе и последующем пожаре, детских фрагментов обнаружить не удалось. Впрочем, пожар был достаточно сильным и, вероятно, они не сохранились».

Кто-то слишком глубоко копает. Сразу видно профессионала. Просто сообщить о событии – недостаточно, надо раскопать какую-то интригу. И раскопал ведь!

Ещё пара заметок о записях из «чёрных ящиков». Пишут, что расследование ещё не закончено, но по предварительным данным ни о теракте, ни об ошибках экипажа никаких свидетельств не обнаружено. Наиболее вероятная причина – отказ электронного оборудования вследствие плохих погодных условий, усугубленных гористым ландшафтом. В том районе в то время наблюдалась грозовая обстановка.

Максим откинулся на спинку кресла. Отпил слегка остывший кофе, отщипнул ребром ложечки кусочек бисквита – так он делал, чтобы пальцы оставались чистыми и не пачкали клавиатуру; очевидно, тут сработала его моторная память.

Вроде бы ничего нового он пока не узнал. Но если ещё кто-то интересуется этим происшествием, то для него, несомненно, есть новость – вероятное исчезновение девочки. Хорошего в этом мало. Надо быть ещё более осторожным.

Вернулся на сайт CNN, после некоторых поисков нашёл ссылку на видеосюжет. Он оказался совсем на другом сайте – спутникового телевизионного канала CNN. Посмотрел короткую запись, которую видел уже не раз.

Сконцентрировался на Джеймсе Стокмане – репортёре, записавшем этот коротенький репортаж. Может быть ещё пригодится.

Кстати, неплохо бы найти адрес пресс-пункта CNN в Катманду – мало ли что? Пришлось помучиться, но в конце концов поиск увенчался успехом.

Итак, это выяснил. Конечно, будут ещё новости, надо будет время от времени просматривать.

Ещё какая-то мысль маленьким крючком не отпускала его, держала у этой темы.

Просмотрел запись ещё раз, всматриваясь в каждую деталь. Ну, точно – вот, Ричард отвечает на вопросы, а за его спиной - снежная вершина с короной! Это же шахматная фигура - ферзь или король! Крутые, неприступные склоны, у вершины почти 90 градусов. А выше, где голова и корона, угол ещё больше. Абсолютно неприступный пик. Будто символ какой-то или знак.

Надо записать для памяти самое важное. На столе среди офисных приборов Максим нашёл бумагу для заметок и в цилиндрическом стакане письменного прибора несколько карандашей и ручек. Подробно записал всё, что могло впоследствии понадобиться и, сложив листочки, убрал их в бумажник к записям, сделанным прошлой ночью в отеле турбазы.

Итак, поиски продолжаются. На этот раз он задал ключевые слова: королевская семья, убийство, Непал.

Поисковик подумал и высыпал на экран несколько страниц ссылок – лавину информации. Естественно, это неординарное событие долго обсуждали, и многое осело на интернетовских сайтах. Ну что ж, будем работать.

Максим стал быстро выводить и просматривать заголовки найденных публикаций и документов. Всё, заслуживающее внимания, он отправлял в отдельный файл. Эта выборка заняла довольно много времени, но она была лишь подготовкой к основному делу – просмотру и анализу.

Однако информация была исчерпывающей.

Мелькали заголовки:

«Чёрная пятница»

«Принц Непала застрелил всю монаршую семью»

«В Непале умер король Дипендра и королем объявлен Гьянендра»

«В Непале демонстранты требуют расследования убийства королевской семьи»

«Власти Непала говорят, что автомат в руках принца Дипендры начал стрелять сам по себе»

«В Непале состоялись похороны короля и королевы»

«Королевскую семью Непала расстреляли в соответствии с предсказаниями астрологов»

«Брат убитого короля Непала готовится унаследовать трон»

«Во дворце короля Непала объявлен "день открытых дверей"»

«Король Непала призвал нацию к спокойствию»
«За расстрел королевской семьи пострадал премьер-министр»

«Откажем в признании тем, кто выиграл в результате новой бойни Кота»

«Король-убийца развалил туристический бизнес в Непале»… и это была лишь малая часть. Одна из статей привлекла особое внимание:

«Тайна непальского двора. Несколько версий убийства королевской семьи ».

Такие, как эта последняя, аналитические статьи содержали наиболее ценную информацию, в отличие от крикливых, сенсационных заголовков. Однако Максим не стал пренебрегать другим отловленным материалом и приступил к тщательному, последовательному просмотру всего огромного массива:

«…Король Непала Бирендра, его супруга, а также еще 7 членов монаршей семьи застрелены в субботу в королевском дворце в непальской столице Катманду, cообщает РИА "Новости".

Трагедия произошла в результате стрельбы, открытой 30-летним непальским принцем и наследником престола Дипендрой. Он, расстреляв своих родителей, братьев и сестер, пытался покончить собой. Он был доставлен в местный госпиталь в критическом состоянии и вскоре скончался.

В критическом состоянии находится также один из оставшихся в живых братьев принца. О других раненых не сообщается.

По предварительным данным, причиной случившегося стал внутрисемейный спор и в частности, конфликт Дипендры с его матерью в связи с выбором для него невесты для готовившейся свадьбы. Принц Дипендра воспитывался королевской семьей как будущий король Непала. Он получил образование в Великобритании…»

«…По сообщениям из Непала, принц Гьянендра, назначенный регентом после смерти почти всей королевской семьи, в воскресенье приступил к делам. Обстановку в Непале информационные агентства называют непредсказуемой.

Одним из первых объявлений, сделанных 54-летним Гьянендрой, стали высказывания об убийстве короля, королевы и еще нескольких их родственников. По словам регента, принц Дипендра, который, как сообщалось ранее, убил 8 своих родственников, поссорившись с ними, не виноват, а королевская семья погибла из-за того, что автомат в руках у Дипендры "стал стрелять сам себе". При этом сам Дипендра, ставший вчера официальным королем, сейчас находится в коме: сообщалось, что, убив родственников, он выстрелил себе в висок, и его жизнь поддерживают с помощью аппаратов.

 «…Объявленный новым королем Непала наследный принц Дипендра скончался. Королем Непала провозглашен 54-летний Гьянендра, объявил Государственный совет.

Об этом, как передает корреспондент РИА "Новости", сообщили в понедельник непальские источники. Дипендра находился в состоянии клинической смерти с вечера пятницы. Он предпринял попытку самоубийства после того, как расстрелял из автомата короля Бирендру и королеву Ашварию, а также еще нескольких членов королевской семьи. Причиной инцидента стала ссора наследного принца с родителями из-за его невесты.

Наиболее вероятным наследником престола является младший брат короля принц Гьянендра, который был назначен регентом при наследном принце в связи с невозможностью Дипендры выполнять свои обязанности...»

«…Тем временем газета The Times опубликовала воспоминания английских друзей принца, учившихся с ним в знаменитом колледже Итон 14 лет назад. Друзья заявляют, что принц, которого они звали Диппи, был популярен среди студентов, но у него была "темная сторона характера". Дипендра, по их словам, хорошо знал карате - владел черным поясом - и никогда "не убегал, если дрался".

"Диппи был мягким и добрым по природе, без всякой высокомерности, ожидаемой от таких людей, как он. Принц учился не очень хорошо, но обладал неплохим чувством юмора и тепло встречал всех", - сказал бывший одноклассник принца Оливер Пул. Он также сообщил, что у Дипендры вроде бы был револьвер, выданный ему кем-то из непальских охранников, живших в доме рядом со школой…»

«…Одна из ведущих газет страны "Непали Таймс" предположила, что Дипендра убил своих родных, находясь в состоянии алкогольного опьянения. По данным газеты, 29-летний принц появился в обеденном зале в нетрезвом виде и получил от матери просьбу удалиться. Он ушел, но через некоторое время вернулся с автоматом и открыл стрельбу. Ранее высказывались предположения, что причиной убийства стало несогласие родителей принца одобрить его брак на дочери одного из бывших министров. Как сообщает CNN, во время семейного совета, на котором обсуждался этот вопрос, Дипендра вошел в королевский дворец, начал спорить с собравшимися, а потом расстрелял семью из автоматического ружья…»

«…Сейчас Дипендра, объявленный Государственным советом Непала новым королем, находится в военном госпитале Катманду в состоянии комы. Его невеста, 20-летняя Девьяни Рана, в субботу бежала из Непала в Индию из соображений личной безопасности. Согласно одной из версий убийства, именно она стала причиной разногласий между Дипендрой и его родителями. Король Бирендра и королева Ашвария были категорически против свадьбы. В результате скандала разгневанный сын расстрелял из автоматического оружия своих родителей, после чего предпринял попытку самоубийства.

Девьяни - дочь Пашупати Раны, который входил в прежний состав правительства Непала. Принц познакомился с ней в Лондоне. Вернувшись в Катманду они везде появлялись вместе, летали вдвоем отдыхать в Австралию. Однако мать Дипендры королева Ашвария выбрала для сына другую невесту - Суприе Шах - дочь Прадипа Викрама Шаха, который является членом непальской королевской семьи…

…Астрологи предупреждали короля Бирендру, что если его сын женится до 35 лет, то всю его семью ждет большое несчастье. Согласно древним предсказаниям астрологов, ни один король Непала не проживет более 55 лет. Отец короля Бирендры король Махендра умер в возрасте 52 лет, а его дед Трибхуван - в 49 лет. 28 декабря прошлого года король Бирендра отметил свое 55-летие и его семья вздохнула с облегчением в надежде, что избавилась от злого рока. Однако король прожил немногим больше срока, отмеренного астрологами…»

«…Король Непала Бирендра Бир Бикрам Шах Дев, убитый минувшей ночью, был весьма популярен и влиятелен, сообщает Reuters. Он был глубоко почитаем непальцами как монарх-реформатор, который осуществил ряд радикальных преобразований внутри страны и сделал ее важным участником региональных политических и экономических процессов.

Король получил начальное образование в Непале, затем окончил известный английский колледж Итон, Токийский университет и Гарвардский университет в США. На престол Бирендра Бир Бикрам Шах Дев вступил в январе 1972 года, когда ему было 26 лет…»

«…В 1846, молодой офицер Джунг Бахадур, протеже британского резидента, воспользовался правительственным кризисом для того, чтобы умертвить несколько десятков высших аристократов Непала и положить начало господству своей семьи (Раны), как де-факто правителей, стоящих за троном, на котором восседал чисто номинальный монарх.  В течение более чем ста лет Раны держали Непал в состоянии строгой изоляции от окружающего мира, продавая крестьянских юношей Британской империи в качестве солдат, которые завоевали мировую известность под именем гурков.  Кровавый переворот 1846 года стал известен как Котская бойня…»

«…1 июня 2001 года в истории Непала произошлo повторение Котской бойни. Еще предстоит узнать правду о трагедии, жертвой которой пал король Бирендра и другие члены королевской семьи.  Поэтому нет недостатка в спекуляциях и теориях заговора.  Как говорится в пословице, "грех вопиет с крыши дома грешника."  Придет день, и мы узнаем правду.  Никто не собирается поверить пропаганде правительства и его иностранных хозяев, тем более, что их объяснения, будь-то теория любовной интриги или случайного выстрелившего оружия, дают основания предполагать, что они сами и стоят за этой трагедией.  И это только подкрепляет законное требование непальского народа сказать правду.  Поэтому необходима коалиция между националистами и народными силами - КПН (м) - чтобы разоблачить действительных злодеев этой трагедии.  Этого от нас требует история сегодня.

Бабурам Бхатарай,

лидер Коммунистической партии Непала (маоистской)…»

«…Принцу Гьянендре повезло - в момент расстрела его не оказалось во дворце…

…Новому королю Гьянендре придется нелегко. Прежнего короля 22-миллионный Непал обожал. Подданным придется привыкнуть к другому монарху. Сотни непальцев вышли на улицы столицы страны Катманду с лозунгами "Накажите настоящих убийц" и "Мы не хотим Гьянендру". 

Есть и те, кто обвиняет в заговоре Индию, которая не могла похвастаться добрососедскими отношениями с Непалом. Страны не могли поделить реки, подозревали друг друга в контрабанде. Однако Дели опровергает эти слухи, считая, что за пересудами стоят пакистанские спецслужбы.

В Непале представители монаршей семьи считаются богами, спустившимися на землю. Поэтому подданные королевства не верят, что убийцей короля был кронпринц. Разумеется, легче винить иностранные спецслужбы или "случайно выстреливший автомат"…»

И ещё сотни килобайт подобной информации.

Обычно такая работа не ограничивалась только отобранным, в ходе просмотра возникали новые ссылки, добавлялись новые материалы, и вся хитрость была в том, чтобы вовремя остановиться, ограничить всю лавину необходимым и достаточным объёмом. Когда-то у Максима был большой опыт в подобного рода исследованиях. Сейчас его вела моторная память, значительно облегчая новое в этой жизни дело.

Несколько часов просидел он, не разгибаясь, уставившись в экран, и только шевеля пальцами на трек-боле.

В итоге у него сформировалось несколько выводов:

- в своём сне он видел то, что происходило реально;

- расследование установило только внешнюю картину происшедшего, совершенно не вскрыв внутренних причин и механизмов; те причины, о которых говорили, в частности, разлад из-за женитьбы принца, тоже является внешней;

- тайны остались тайнами, и раскрыть их должен был он.

Самой главной тайной для него было: какое отношение ко всему этому имеет он, Максим Шонеберг? Но где-то в глубине сознания крепко впечаталось убеждение – всё взаимосвязано, разгадав эту тайну, он разгадает другие, затрагивающие непосредственно его, и наоборот.

Что касается этого трагического и печального события, ему уже сейчас было совершенно ясно, что всё это – следствие столкновения двух миров – Запада и Востока. Это была пена, образующаяся при смешении двух разнородных сред, или, точнее, при столкновении двух Вселенных.

Принц Дипендра, родившийся в Непале и воспитанный в духе местных моральных, духовных  и этических принципов и норм, в подростковом возрасте, с ещё не окончательно сформированным мировоззрением, попадает на Запад, в Англию, а потом – в Гарвард, чтобы получить там солидное образование, как это было с его отцом. Смена обстановки, условий жизни, общественных отношений и норм морали сбили его с толку, он потерял опору, жизненные устои, не успевшие закрепиться, пустить корни в его несовершенном сознании, попал под влияние чуждых идеалов. Очень вероятно, что был конкретный «учитель» или «воспитатель» с какими-то своими личными неправедными целями. Вполне возможно, что и за ним кто-то стоял и, очень может быть, не только физически воплощённая личность.

Ведь каждый непалец знает, что король, управляющий ими и всей страной, является живым воплощением бога Кришну, и вся его семья имеет божественное происхождение. И если кто-то осмеливается посягнуть на семью или её члена, то это может быть только кто-то не менее могущественный, из мира богов, только злых, принадлежащих к чёрным силам.

Во всей этой криминально-мистической мешанине и предстояло разобраться Максиму.

Он уже сейчас видел концы ниточек, за которые надо потянуть, чтобы распутать клубок и вытянуть истину.

Но в данный момент на очереди стояла другая работа, более срочная и актуальная. Как ни были грандиозны дела, уже проделанные им за эту ночь, предстояло ещё более грандиозное – чип памяти, 256 Мегабайт разнообразной и незнакомой информации.

Максим уже подумал, может быть отложить, ведь жизнь ещё не кончается, будет ещё возможность. Но гнездо USB-входа так заманчиво выделялось на передней панели процессора, оставалось только воткнуть в него штекер брелочка, и всё покажется на экране.

Нет, нельзя упускать такой случай, неизвестно, что ждёт впереди! Надо быть, по возможности, ко всему готовым. Информированность – очень мощное оружие против жизненных сюрпризов и неурядиц. А возможность – вот она, в руках, и неизвестно, когда ещё появится.

Надо только чуть-чуть отдохнуть, повторить кофе, разложить какой-нибудь простенький пасьянс, не требующий интеллектуального напряжения. После такой разрядки он снова будет готов к работе.

Максим нацедил кофе, нашёл в меню программ компьютера игрушки, выбрал пасьянс попроще и, отложив серьёзные дела, принялся раскладывать карты. Наверное, именно так расслаблялся он в прошлые времена, работая за компьютером.

Через несколько минут пасьянс был разложен, кофе выпит, мозг вновь готов к работе.

Наконец-то дошла очередь до его внешней резервной электронной памяти, предназначенной для подстраховки несовершенного биологического мозга и в сложившейся ситуации оказавшейся как нельзя более кстати.

Чип флэш-памяти хранил несколько папок. Рабочая папка; папка с документами, текстовыми файлами; папка с какими-то базами данных; ещё одна с графическими файлами, наверное, фотографиями, и ещё несколько, пока неясно, что в них пряталось, одна из них – Разное.

Судя по всему, этот чип имел большое значение в его повседневных делах и жизни, часто использовался и поддерживался в рабочем порядке.

При исследовании большого массива неизвестной информации обычно бывает так, что на 9/10 всего объёма уходит десятая часть всего времени, а на последнюю десятую часть – 9/10 общего времени. Очень часто что-то так и остаётся нерасшифрованным, неопознанным, бывает и просто пропущенным.

Интуитивно Максим это чувствовал, и начал с простых файлов, которые вроде бы не вызывали сомнений. Папку «Разное» поставил в конец очереди, это ему подсказала моторная память.

Сжатые графические файлы, как он и предполагал, оказались фотографиями. Сам Максим, как и весь круг его знакомых, да, пожалуй, уже почти все, давно перешли на цифровую фотографию, заменив ею старую классическую. Главные преимущества этого способа – простота и оперативность, совсем вытеснили традиционный с его жуткими химическими процессами

Свой фотоальбом с некоторыми самыми нужными и интересными фотографиями он всегда носил с собой в своём чипе. Там были самые разные снимки, некоторые явно с мобильников, некоторые, особо объёмные и качественные – с суперкамер.

Он начал с фотографий ещё потому, что это, в сущности – самый естественный метод восприятия информации для человеческого сознания – в образах. Слова, описания не могут передать всю полноту живого изображения. «Лучше один раз увидеть…»

Но, к сожалению, лица и люди на снимках мало о чём говорили Максиму, он никого не узнавал. Только Алекса – его он видел, хоть и во сне, к тому же они были очень похожи, наверное, он и так догадался бы, что это – Алекс. Фотографий с его участием было много, гораздо больше, чем даже с самим Максимом.

Пока просмотр фотоальбома только добавил вопросов. Некоторые снимки были особо информативными. Он постарался их запомнить, чтобы потом вернуться к ним и тщательно проанализировать. Сейчас на это не было времени.

Следующей на очереди была папка с базами данных. Он не сразу понял, что это за данные, как их смотреть, какова их роль, и вообще, что означает их трёхсимвольное расширение. На попытки запустить их выскакивало окно запроса программы или редактора, работающего с этими файлами.

Поразмыслив, он рассудил, что нужная ему программа, скорей всего должно быть здесь же на чипе. Это резко сужало круг поиска.

И в самом деле, в рабочей папке при запуске одной из программ возникла картинка шахматного поля с позицией и сопутствующей информацией. Это оказался редактор для просмотра и анализа шахматных баз данных.

Максим был готов к этому. Он уже понял, что в прежней жизни был с шахматами на «ты», это было основным его увлечением, делом и источником дохода.

Перейдя к рабочей папке, он нашёл в ней и графическую оболочку для игры, и в отдельной подпапке свой шахматный движок, о котором уже знал из сна.

Многое прояснилось. Значит, среди шахматных баз данных должны быть и библиотеки дебютов, всевозможных комбинаций и личных заготовок. А в рабочей папке в отдельной подпапке – исходники для движка и других авторских программ, над которыми он не прекращал работу, совершенствуя их.

Поразмыслив над оставшимся на чипе информационным материалом, он открыл папку с документами и текстовыми файлами. Для начала бегло просмотрел их, не вдаваясь в содержание. Со многими сразу стало ясно: турнирные таблицы шахматных соревнований, расписания и графики всевозможных шахматных мероприятий, рейтинги и прочие разнообразные сведения, относящиеся к шахматному миру.

Здесь тоже многое представляло большую информационную ценность, но, так же, как и с фотографиями, сейчас на изучение и анализ всего этого не было времени. Только одна турнирная таблица привлекла его внимание – самая актуальная, к предстоящему шахматному турниру в Калькутте. Он должен состояться через три дня. О его участии в этом турнире обмолвился Ричард.

Среди текстов было несколько электронных писем, в основном от Алекса. Они, видимо, постоянно переписывались, предпочитая это телефонным переговорам. Максима заинтересовало одно из последних писем. Он его сохранил, наверное, для того, чтобы на досуге поглубже вникнуть и обдумать:

 

«Hi, Max!

 

У меня тут накопились кое-какие вопросы, которые хотелось бы плотно обсудить с тобой. Я понимаю, ты сейчас очень занят, впрочем, ты всегда занят, а сейчас ещё прибавилась подготовка к калькуттскому турниру.

Во-первых, у меня есть новости по моим криптографическим делам, хорошие новости – похоже, я нашёл новый подход к этим проблемам. Я уже хотел поставить точку на этом деле, ограничиться тем, что уже запущено и даёт доход. Но хотелось бы всё-таки дожать свежую идею, и дело не только в том, что это обещает рост прибылей, просто интересно. В двух словах, понятно, всего не расскажешь, обсудим при встрече.

Ещё новость – только что узнал, что пошёл наш пакет сервисных программ для мобильников. Эта ниша ещё почти совсем свободная, надо столбить, пока не поздно. Самое крутое в нашем пакете – навигационные функции, скоро они всем понадобятся, а через пару лет все будут удивляться, как жили до сих пор без них. Вот тогда мы и перевалим миллиард, я тебе говорю! Если всё правильно подготовить, то они замелькают, как столбики на хайвэе.

А теперь – главное, из-за чего я пишу. Ты знаешь, что мы тут собираемся слетать на мою гималайскую турбазу, подышать свежим воздухом. Ты отказался, отговорился недостатком времени. Так вот, я опять предлагаю, и на этот раз добавляю веский аргумент - ты не потеряешь время, а сэкономишь. Оттуда рукой подать до твоей Калькутты. Лучше лететь с друзьями и бесплатно, чем со всякими тронутыми туристами и за деньги. Туда ведь нормальные не летают.

Заодно и пообщаемся с тобой, обсудим наши дела. Да и в шахматишки вживую перекинемся. А то давненько уже не брал я в руках шахмат, всё по е-майлу, да на калькуляторе.

Кстати, новая серия «каспаровых» пошла с твоими последними версиями движка и библиотек, говорят, сейчас его рейтинг зашкаливает за 2 600. Хотя ты об этом, наверно, лучше меня знаешь.

К тому же в моём не очень вместительном «Гольфстриме» два места освободилось – Ричард, мой начальник охраны, и Джек Ньюманн, мой коммерческий компаньон, отказались лететь. Ричарда я ещё могу понять, у него тоже идея-фикс, всё охраняет меня от виртуальных покушений, а Джек для меня – тёмная личность. Чёрный ящик. Какой-то он слишком коммерческий, впрочем, может быть таким и должен быть Новый Человек?

Что-то я разговорился. Ну вот, вроде бы всё сказал. Не задерживай ответ, скоро летим, ОК?

 

Best regards                                                        A. S

 

 Это была новая и, действительно, ценная информация. Выплыл новый персонаж – Джек Ньюманн, заслуживающий особого внимания. Да и отказ Ричарда от полёта ставил некоторые новые вопросы.

Максим опять задумался – продолжать ли поиски? А, собственно, почему нет? Наоборот, сейчас надо дальше копать, тем более одно из направлений определилось. А, может быть, не одно?

Максим осмотрелся. Начинало светать.

Неужто ещё ночь не кончилась? Ему казалось, что он сидит здесь уже вечность.

Оказывается, есть ещё немного времени, пока деловой люд набежит. Можно в тишине и без помех ещё поработать.

И он углубился в дальнейшие поиски.

Какими бы важными ни были сведения, обнаруженные Максимом в памяти чипа, его ждали ещё более потрясающие и сногсшибательные.

В той же папке с документами и текстами ему попалось несколько статей, отсканированных из газет и журналов, освещающих вопросы экономики и бизнеса. Вероятно, в них было что-то важное, иначе он вряд ли стал бы их сканировать, конвертировать, обрабатывать и хранить в своём чипе. Следовательно, их необходимо просмотреть.

Да, они стоили того:

 

«…В очередной, уже который раз подтверждается тенденция революционной смены источников крупных состояний в современном большом бизнесе. Самые высокие прибыли возникают в новые времена в сфере интеллектуальной собственности – стремительно развивающейся области высоких компьютерных технологий и создания системного, прикладного и сервисного программного обеспечения для них. В мировых рейтингах самых богатых людей планеты уже давно на первых местах прочно закрепились менеджеры и президенты компаний, занятых в компьютерном бизнесе.

Этот новый закон экономики в полной мере подтверждает стремительно растущая компания, принадлежащая Александру Вундербергу, сравнительно недавно вошедшему в мир бизнеса, но уже прорвавшемуся в его высшие эшелоны. Он и его сотрудники занимаются разработкой программ в области криптографии, электронного документирования и защиты финансовых и деловых документов. Спрос на надёжную защиту в сфере финансов очень актуален и непрерывно растёт…»

«Экономическое обозрение»

 

«…Случайно или умышленно, А. Вундерберг связал свой бизнес с отраслью, чрезвычайно насыщенной материальными средствами, и уже по одной этой причине мог смело рассчитывать на высокую оплату своих услуг.

Справедливости ради следует отметить, что его программные продукты стоят запрашиваемых им денег. Найденные им и его сотрудниками новые подходы и решения в области защиты информации, электронных подписей и криптографического шифрования очень эффективны и затраты на них многократно окупаются сохранёнными средствами…»

«Деловой мир»

 

«…Встраивание функций защиты информации, разработанных в лабораториях и исследовательских центрах А. Вундерберга в суперпроцессоры новых поколений поднимут прибыль его компании, по расчётам аналитиков, до баснословных высот о которых сейчас даже не осмеливаются говорить…»

 «Вопросы бизнеса»

 

«…Помимо железной деловой хватки предпринимательский гений Александра Вундерберга проявляется ещё в том, с какой прозорливостью удаётся ему своим тонким аналитическим чутьём определить в перенасыщенном рынке новые ниши, обещающие в ближайшем будущем взрывной рост спроса продуктов, своевременно созданных для этих ниш.

Его проникновение в сферу практически свободного и бесконкурентного участка, относящегося к программированию прикладных и сервисных пакетов для мобильных телефонов, обещает новый рост прибылей, соизмеримых и, возможно, даже превосходящих уже получаемые его компанией в области защиты информации. Сфера мобильной связи переживает революционный рост и по объёму и по технологиям, и тем, кто успеет заскочить в этот стремительно набирающий скорость поезд, ждут огромные прибыли уже в ближайшем будущем…»

 «Новости экономики»

 

«…Команда восходящего светила современных столпов мирового бизнеса (А. Вундерберга) под стать ему самому. Его компаньон и друг Максим Шонеберг, хорошо известный в шахматном мире, принимавший активное участие в совместном обсуждении современных подходов к решению проблем защиты информации, «в свободное от основной работы время» создал очень удачную программу для шахматного компьютера. Её know-how не только в кропотливо и тонко подогнанных под функции современного процессорного «железа» шахматных технологий, минимизированных по объёму кода и времени выполнения, но и в обширных и удобных библиотеках дебютов, позиционных комбинаций и личных наиболее удачных домашних заготовок и этюдов.

В соединении с самой современной элементной базой этот пакет программ позволил создать фантастически компактный и при этом необычайно мощный шахматный компьютер, способный потягаться с шахматистами мирового класса.

Этот крошечный «гроссмейстер» вносит свою ощутимую долю в быстро растущие личные многомиллионные состояния А. Вундерберга и его компаньонов…»

«Коммерсант»

 

Вот так, ни больше, ни меньше. Многомиллионные состояния. Ты, брат, Максим Шонеберг, оказывается, не только шахматист высокого класса, но и мультимиллионер. А твой ближайший друг – чуть не стал богатейшим человеком на планете.

Всё это – будто сон. Точнее сны, один фантастичней другого, почти как и в прошлую ночь, но намного чудесней.

Вот теперь Максим почувствовал, что перенасыщен информацией. Она уже перестала укладываться и самораспределяться. Пришло время перерыва. Необходимо было дать отдых мозгу и обдумать всё на свежую голову.

Только один штришок хотелось ему завершить – распечатать одну фотографию. Он запомнил при просмотре одну большую групповую фотографию, сделанную на фоне самолёта, вероятно, это было фото на память при отлёте их группы на гималайскую базу.

Максим предположил, что на ней -  вся, или, по крайней мере, большая часть всех сотрудников компании. Близко к центру был Алекс, рядом с ним – Максим. Этот снимок очень пригодился бы в дальнейшем расследовании.

Он щёлкнул на значке принтера и стал ждать. На его столе принтера не было, вероятно весь ряд компьютеров висел на одном большом сетевом принтере. Максим надеялся, что он сам себя проявит.

И точно – в середине ряда пискнуло и через пару секунд зашуршало – принтер выкатывал отпечатанный снимок.

На этот писк из смежной комнаты в противоположном углу, открыв дверь, вышел заспанный взъерошенный человек. Наверное, это был служитель, дежуривший при офисе.

- Вы что?, вы кто?, вы что здесь делаете? – видимо ещё ничего не соображая, спросил он по-английски.

К Максиму тоже не сразу пришла способность мыслить.

- Работаю – ответ был вполне разумным, и он ещё добавил для ясности. – У меня срочная работа.

- А вы откуда? То есть вы в каком номере проживаете? – дежурный медленно въезжал. При этих словах он подошёл к ближайшему компьютеру и стал что-то смотреть, вероятно, вызвал список постояльцев по локальной сети.

Максим назвал номер.

- А как фамилия?

Максим представился.

- Да, всё в порядке, мистер Шонеберг. Извините. У нас тут посторонним нельзя. У вас оплата за пользование офисным оборудованием включена в стоимость номера. Так что всё в порядке. Извините ещё раз.

- Нет, что вы, что вы, я всё понимаю, это ваша обязанность – раскланялся Максим. – Это я должен вас благодарить за первоклассный сервис. Вы очень выручили меня. Спасибо.

Он взял отпечатанный снимок, ещё раз поблагодарил служащего и, попрощавшись, вышел.

Ночь чудесных новостей заканчивалась. Солнце уже висело над горизонтом. Максим взял ключ у полусонного администратора и поднялся в номер. Администратор при этом не выразил ни тени удивления – очевидно, это было вполне обычным делом – возвращение постояльцев под утро после ночных развлечений.

Максим, слегка сполоснувшись, разделся и улёгся в широкую, как поле для гольфа, королевскую постель. Перенасыщенный мозг тут же отключился, и он провалился в черноту. На этот раз снов не было. Почти.

Маленький юркий непалец вошёл в вестибюль «Рэдиссона», уверенно подошёл к стойке дежурного администратора и о чём-то спросил. Администратор, заглянув в книгу, ответил. Человечек начал что-то объяснять и показывать какие-то бумаги. Администратор тоже стал что-то объяснять в ответ. Посетитель смиренно отошёл и присел на мягкий диван.

Посидев некоторое время с прикрытыми глазами, в расслабленной позе, он, будто очнувшись, пошевелился, взглянул на часы, и вернулся к стойке, и опять начал объяснения, тыча пальцем в свои наручные часы и бумаги. Администратор сдался, пододвинул телефон.

В номере Максима раздалась телефонная трель. Он уже знал, кто звонит и зачем, всё это он только что видел в коротком полуосознанном сне.

Он дополз до края кровати, снял трубку с аппарата, стоявшего у изголовья.

- Да.

- Тысяча извинений, мистер Шонеберг. К вам хочет подойти посыльный из авиакомпании с билетами. Я ему объяснил, что вы ещё спите, но он настаивает, утверждает, что в ваших интересах, не откладывая, принять его. Что ему сказать?

- Пусть поднимается.

Конечно, не мешало бы ещё поспать, но деваться было некуда.

Максим решил не торопиться – пусть этот настойчивый курьер ждёт. Наверняка он рассчитывает что-то заработать, так что пусть зарабатывает. Обострённое чутьё подсказывало, что «ненавязчивый» непальский сервис, несмотря на все его усилия, всё-таки добрался до него.

Не спеша, прошёлся по спальне, по залу, приоткрыв дверь в номер, вошёл в ванную, открыл воду. Через пару минут в дверь постучали. Уже изнутри. Вероятно, стук снаружи он не расслышал.

- Проходите – громко пригласил он из ванной. – Я сейчас.

- Ничего, я подожду – отозвался гость.

Оба рассчитывали использовать это ожидание в своих интересах.

Максим понежился несколько минут в тёплой ванне, затем под прохладным душем окончательно взбодрился и, набросив халат, вышел.

- Good morning, sir Shoneberg – выскочил из кресла невысокий смуглый человечек с широкой улыбкой на обветренном лице. – Я штатный сотрудник компании «Королевские Непальские Авиалинии». Мне поручено передать заказанные вами билеты. – Он протягивал сразу веер бумаг.

- Ну, давайте посмотрим – Максим присел к столику. - Давайте ваши билеты. Присаживайтесь. – Взял стопку бумажек, разложил их перед собой и стал изучать.

Билеты, как обычно, были обложены сопутствующими разъяснениями, рекламками и прочими ненужными бумажками. До даты вылета осталось два дня, включая сегодняшний, уже начавшийся – это главное, в чём хотел убедиться Максим.

Кроме билетов с рекламными буклетами в стопке были ещё бумаги – отчёт или квитанция, в которой надо было расписаться в получении билета, визитка и копия лицензии. Последнее, очевидно, принадлежало посыльному и недвусмысленно указывало на его намерения.

- Я должен где-то расписаться, мистер…- Максим посмотрел на визитку – Джоши?

Парень заулыбался ещё шире, понятливость клиента ему понравилась, он счёл это хорошим знаком.

- Yes, yes, вот здесь – ткнул он пальцем в нижнюю строчку и услужливо протянул ручку.

Максим без лишних слов расписался.

- Thank you very, very much, sir Shoneberg – и, спрятав «ведомость» в папочку, почти без паузы перешёл к делу. – Сэр, наша компания всегда заботится о своих клиентах и предлагает Вам в оставшееся до авиарейса время осмотреть интересные места Катманду и окрестностей. Я с удовольствием покажу Вам всё, что Вы пожелаете. Можете выбрать любые места или маршруты. В этом Вам помогут проспекты, которые я предлагаю Вам посмотреть. Я являюсь профессиональным гидом, можете посмотреть мою лицензию, выданную министерством по делам туризма и подписанную самим министром господином Шрестхой.

Максим молча выслушал, ему даже стало как-то неловко от этого официоза и беспрестанного «выканья», впрочем, чутьё ему подсказало, что это обычная манера общения с незнакомыми людьми в Непале. К тому же было понятно, что натуре этого парня гораздо ближе его открытая улыбка, а официоз – внешний и несвойственный его характеру атрибут. Да и лицензия, подписанная «самим министром», наверно, что-то значит.

И вообще он уже решил, что всё это очень кстати – хороший гид очень пригодится ему в оставшиеся два дня, во-первых, всё покажет и расскажет, во-вторых, будет хорошей защитой от других «гидов».

- Давайте мы сделаем так – предложил он. – Вы подождёте меня внизу, пока я соберусь и приведу себя в порядок. Потом мы с вами за завтраком обсудим, куда сходить, что посмотреть и как провести время. Не возражаете?

По лицу парня было видно, как он рад, что не ошибся в своих надеждах.

- О, да, сэр, мне очень приятно будет послужить Вам. Я подожду внизу. Можете не торопиться – и вышел.

Максима охватила жалость к этому доброму и открытому народу, вынужденному жить в нищете, превращённому в винтики индустрии туризма, на которой строится всё благополучие прекрасной, духовно богатой страны.

Он посидел ещё несколько минут, перебирая проспекты, оставленные Кешли – так, судя по визитке, звали его свеженанятого проводника по достопримечательным местам долины Катманду, заглянул в карту, полученную от администратора. Это помогло ему немного сориентироваться и определиться, что же ему, собственно, надо от этого парня, чем он мог бы быть полезным.

В кафе, куда они зашли позавтракать, меню было довольно разнообразным, рассчитанным на приверженцев любой европейской кухни. Кешли твёрдо отказался от предложенного Максимом выбора, согласился только на чай, да и то, видимо, из деликатности, Максим же заказал классический английский завтрак – «яичницу с беконом», правда, на непальский манер, и кофе с бутербродом.

Всё оказалось вполне съедобным, только островатым.

Наблюдательный Кешли посоветовал:

- Здесь, когда заказываете, надо добавлять «not hot» или «not spicy».

Максиму он нравился всё больше и больше, чувствовалось, что у парня всё в порядке не только с интеллектом, но и с воспитанием – тактичность и обходительность явно были у него в крови.

«Это, наверно, их национальная черта» - подумал Максим.

Добравшись до кофе, Максим отпил глоток, откинулся на спинку.

- Так с чего мы начнём, куда отправимся?

- Если не возражаете, я предложил бы начать с площади Дурбар, это центральная дворцовая площадь. Там очень много интересного. К тому же очень близко.

- О, кей – Максим подумал про адрес пресс-пункта CNN. – А вы можете мне показать улицу Теку, район Махали?

- Да, конечно – Кешли немного помолчал деликатно, и всё-таки спросил, очевидно, решив, что это допустимо. – А что вас там интересует?

Максим не сразу ответил, размышляя, как объяснить, да и надо ли?

А почему нет? Ведь он же наверняка может помочь. И вовсе не требуется выкладывать все подробности. И не на это ли рассчитывал, соглашаясь принять его услуги!

- Понимаете, Кешли, можно я буду вас так звать? Там находится офис пресс-пункта агентства CNN. У меня есть вопросы к их аккредитованному в Катманду журналисту.

По открытому лицу Кешли было видно, насколько он польщён коротким обращением и тем, что может быть полезным.

- О, я с удовольствием сведу вас с мистером Стокманом, если вы его имеете в виду. Правда, я лично с ним не знаком, но у меня есть брат, который хорошо его знает.

«Ну и ну!» - подумал Максим. Он ещё не знал, что все близко знакомые здесь, приятели, обращаются друг к другу не иначе, как «брат», и скоро он сам станет Кешли «братом».

У него поднялось настроение. Так было всегда, когда что-то удачно складывалось, это давало ему повод думать, что он действует в правильном направлении.

Не спеша, закончили завтрак. Максим рассчитался, и они отправились в путь.

Этот путь был Максиму уже знаком, правда, ночью он выглядел по-другому.

Кешли уверенно вёл Максима к цели. Где-то заходил вперёд, расчищая путь, а когда поток пешеходов редел, держался чуть позади в стороне, предоставляя Максиму самому устанавливать темп ходьбы или осматриваться. При этом всё, заслуживающее, по его мнению, внимания, объяснял и описывал, приводя действительно интересные факты, которых наверняка не было в путеводителях.

Чувствовался не только профессионализм, но и личный интерес к своему делу.

Иногда он заворачивал в переулочки, проходил задворками, показывая что-то интересное.

Максим слушал его с интересом. Его увлекало не только содержание - информация, факты, но и форма – как это подавал Кешли, с каким глубоким проникновением в детали и эмоциональной окраской. Он оказался вовсе не так прост, как можно было ожидать в этом месте и этих условиях. Что-то тут было не так, его явно окружала какая-то тайна, или, по крайней мере, секрет.

Но и город, с которым он знакомил Максима, тоже был очень не прост. Поражала глубина контраста, тесное переплетение и соседство древнейших памятников духовной архитектуры – храмов, дворцов и усыпальниц, с окружающими жилыми кварталами, которые в привычном понимании европейца и кварталами-то трудно было назвать – двух-трёхэтажные хлипкие бараки, возведённые из всего, что попалось под руки. И тут же – поражающие роскошью дворцы отелей и гостиниц для богатых, привычных к комфорту туристов со всего света.

Так они зигзагами подошли к Дворцовой площади. Кешли опять нырнул в какой-то переулок, прошёл узкой извилистой улочкой между прилепившимися друг к другу лавочками, и они вынырнули на площадь в стороне от широкого прохода «с проспекта», через который шли неискушённые туристы, и на них тут же бросалась пестрая разноголосая и шумная братия, требуя оплатить вход на площадь, предлагая всевозможные услуги, помощь, товар или просто выпрашивающая «tip» (на чай). Блаженные, экзотические персонажи - садху норовили поставить на лоб красную «тику» - знак превосходства над простыми смертными, причём не задаром.

Лавируя между всеми этими добрыми служителями и прихожанами религии туризма, Кешли провёл Максима к первому объекту – храму Шивы.

 После краткого, но содержательного экскурса в историю создания, архитектурные и религиозные аспекты и значение этого памятника духовной культуры, перешли к соседнему, затем ещё к одному, и так обошли всю компактную группу.

Однако это было всего лишь начало, маленький уголок грандиозного дворцового комплекса. Вскоре у Максима голова пошла кругом от бесконечных храмов, пагод, святилищ, статуй, колонн, Больших Колоколов и Барабанов. Он уже с трудом воспринимал лавину информации, утонул в названиях и экзотических именах: Кастамандап, Таледжу, Базантапур, Джеганнат, Хануман, Гаруда, Кумари, Махендра …

И всё же это было очень интересно. Он вертел головой, подчиняясь импульсам своего широко открытого новой информации сознания, частенько не совпадая с направлением взгляда и объяснений Кешли, выхватывал из общей разнообразнейшей панорамы самые яркие и пёстрые элементы, и впитывал всю эту массу экзотики своей, пока ещё не успевшей переполниться, памятью.

Внимание его привлекали не только архитектурные и религиозные шедевры, но и люди. Живая пестрота одеяний, лиц, манер, мимики и эмоций не уступала застывшему разнообразию архитектур, религиозных фигур и символов.

Слух его уловил в невообразимой смеси голосов и звуков что-то отдалённо знакомое, напомнившее о чём-то родном, из далёкого детства:

- Простите…Экскьюз’ми…

Русское «Простите», вот что привлекло его. Парень, типично туристского, скорей альпинистского вида, явно растерявшийся в совершенно незнакомой обстановке, вертел головой в поисках помощи. Кешли тоже услышал его и, проследив за взглядом Максима, воспринял его как знак заинтересованности. Он с участливой улыбкой подошёл к парню:

- У вас проблемы? – спросил на приличном русском языке.

Парень посмотрел на него, так же оценивающе осмотрел подошедшего с ним Максима и, видимо, придя к выводу, что с ними можно иметь дело, заговорил:

- Тут русского никто не понимает, а я других языков не знаю. Мне надо в одну турфирму, там можно по-русски общаться, но где она, я не нашёл. Меня сюда привели, деньги взяли, а здесь никаких фирм нет, одни храмы.

- Как же так? – искренне удивился Кешли. – Наверно, вас не поняли. Как называется ваша фирма? У вас есть её адрес?

- Есть, вроде – парень в чём-то сомневался. – Только, знаете, у меня лишних денег нет. Я не европейский или американский турист. Я из России, простой студент, можно сказать.

- Нет, нет, денег мы не возьмём – Кешли ещё шире заулыбался. – Где находится офис вашей фирмы?

- На улице Кингс Вэй. Называется фирма Роял Мт Трекинг.

Кешли понимающе закивал:

- Я, кажется, знаю эту фирму. Она очень близко отсюда, минуты три-четыре ходьбы.

- Да, да, они на фирме говорили, что находятся в пятидесяти метрах от Королевского дворца. Но он большой, я не знаю, в какую сторону идти.

- Я думаю, мы вам поможем – Кешли обратился к Максиму, разъяснил ситуацию, добавил в конце. – Это нам по пути, в том направлении, куда мы идём.

- О чём разговор, конечно, поможем.

Первая, вводная программа осмотра Дворцовой площади была исчерпана. Кешли повёл своих подопечных мимо храма Кумари, вдоль Королевского дворца, по узкой улочке, мимо велорикш, продавцов сувениров, цветов и прочих необходимых туристу товаров.

Максим с русским шли рядом, следом за своим проводником.

Максим, после некоторых сомнений, всё-таки решился и спросил по-русски:

- А вы откуда из России? Из какого города?

Парень явно был слегка удивлён, но среагировал адекватно:

- Я с Алтая.

- И на Алтае бывали? В смысле, на Алтайских горах?

- О, конечно – похоже, для алтайца это была хорошо знакомая тема. – Кто там живёт, все в горах бывали. Как это так – жить на Алтае, и в горах не побывать? Туда со всей страны, да что там страны, со всего мира приезжают.

- А сюда как попали? Тоже, наверно, в горы?

- Да, об этом всю жизнь мечтал – Максим, явно, задел его самую трепещущую струнку. – Я там ещё в детстве все ближние хребты излазил. А потом, как подрос, и на Белуху взобрался. Начал прислушиваться к рассказам, интересоваться историей. Узнал, что Алтай с Гималаями очень сильно связан. С тех пор и потянуло. Вот, наконец, удалось заработать и подкопить денег на дорогу, и я – здесь. Конечно, всё не так легко и просто, как хотелось бы, но, я думаю, доберусь. Хотя бы глазком взглянуть.

Кешли, тем временем, свернул направо. Пройдя ещё немного мимо каких-то офисов, он остановился перед большим отелем. Показал вывеску на стене невысокого дома. На ней рядом с характерным логотипом было написано «Royal Mt. Trekking».

- Ну как, дальше сами, или ещё чем помочь? – обратился он к алтайскому студенту.

Тот был рад безмерно и не знал, как благодарить:

- Вы меня очень выручили, а то я уже готов был отчаяться. Дальше я сам справлюсь. Я с ними знаком, мы через Интернет познакомились. Они уже меня ждут, так что, я надеюсь, дальше проблем не будет. Огромное вам спасибо! Даже не знаю, как благодарить.

- Это нам ничего не стоило, нам всё равно было по пути.

Парень не мог успокоиться:

- Я вот что сделаю, я вам мой алтайский адрес дам. Может быть, доведётся там побывать. Там я могу вам всё показать, там мне всё родное. И на Белуху сходим. Я вас уверяю, не пожалеете.

Он засуетился, достал записную книжку, ручку. Написал свой адрес, вырвал листок, протянул Максиму.

- Ну, у меня сейчас адреса нет – Максим улыбнулся его суетной оживлённости. – Впрочем, я могу оставить свой гостиничный телефон. Я ещё два дня здесь буду.

Он взял у парня его записную книжку, вписал туда свои данные.

Кешли порылся в карманах, достал визитку, вложил в записную книжку.

- Хорошему человеку всегда приятно помочь. Звони, если ещё что потребуется.

Они тепло попрощались, и, проводив взглядами русского парня до входа в офис, продолжили свой путь.

Некоторое время шли в безмолвии.

- А ты откуда русский язык знаешь? – наконец, задал Максим вопрос, давно уже мучивший его. Он сам не заметил, как перешёл на «ты». Встреча с Олегом – так звали русского студента, судя по его записи на листке из записной книжки, очевидно, ещё более сблизила их.

- Я в России учился. В Питере – просто, как будто это совершенно обыденное дело, ответил Кешли.

В этом городе Максим тоже бывал, но было это очень давно, тогда ещё и город, и вся страна назывались по-другому и были совсем другими. Впрочем, Максим этого пока ещё не вспомнил.

«Вот как» – подумал он. Это многое объясняло, но далеко не всё.

- А чему, можно узнать? Какой профессии?

- Искусствоведение.

«Во как!» - это было ещё неожиданней.

- Значит ты – дипломированный искусствовед? – Максима всё это так удивляло, что он забыл о тактичности.

- Да… Точней говоря, культуровед, я специализировался на «Культуре регионов», но это звучит слишком уж странно, я предпочитаю представляться искусствоведом.

- Это не менее интересно, чем то, что ты мне тут рассказываешь о непальской архитектуре, культуре, истории и религиях. Я, честно говоря, удивлён.

- Знаешь, если задуматься, тут удивляться нечему. Всё очень закономерно. Непальская молодёжь  по уровню интеллекта точно такая же, как и во всём мире, даже, на мой взгляд, у нас уровень ещё выше, чем в развитых странах. У нас условия жизни тяжелей, а им там не надо так напрягать мозги, чтобы выжить. Очень много молодых непальцев учится в зарубежных университетах, кто куда смог попасть – кто в России, кто в Европе, а кто и в Америке.

Вот тут Максим и вспомнил о непальском принце.

- А как ты считаешь, это приносит пользу Непалу?

Кешли удивлённо посмотрел на Максима.

- А как же! У меня много знакомых, учившихся за рубежом. На них, можно сказать, держится экономика, культура и вообще вся общественная жизнь Непала. Кстати, с одним из них мы скоро встретимся.

- Ну, это понятно, Кешли... – Максим помолчал, чтобы свернуть с тех рельс, на которые выкатывался разговор. – Только я не это имею в виду. Я говорю не о внешней стороне, я говорю о самом глубоком, самом ценном - о самобытности, о культуре, духовности, которая складывалась тысячелетиями. В глобальном смысле, в масштабе вечности.

- Ах, вот о чём… – теперь Кешли замолчал. – Да, с этой стороны всё выглядит по-другому. Я понял, о чём ты. В этом отношении мы теряем гораздо больше, чем приобретаем, и это только начало. Мы ведь открылись совсем недавно, в историческом масштабе одно мгновение. Тысячи лет мы были закрытой страной… Но я, как дипломированный культуровед, скажу, что это – неизбежность. Тот взрывной процесс смешения народов, культур, идеологий, который сейчас происходит, предопределён исторически. Это неизбежный эволюционный этап, ни в чьих силах его предотвратить или обойти. Через пару десятков лет все народы перемешаются, а через три-четыре-пять поколений все расы перемешаются. И хотя в учебниках об этом не говорится, те, кто задумываются и понимают, что происходит и к чему всё идёт, уже сейчас это видят.

- Вот от этого мне и грустно – Максим по-прежнему думал о гибели королевской семьи, но тщательно избегал этой темы. Ему казалось, что и Кешли не хочет упоминать об этой трагедии. – По-хорошему должно бы происходить взаимное обогащение культур, соединение лучшего с обеих сторон для преодоления негатива. Но, если посмотреть на эту массу, которая сейчас хлынула сюда – несёт ли она лучшее? Кроме материальных средств, конечно.

- Сложно об этом рассуждать. С внешней стороны получается, что Непал развивается и живёт за счёт тех средств, которые приносит эта разноликая масса. Но, если приглядеться, зачем они все сюда едут?.. Многие, пожалуй, большая часть, в принципе не способны постичь глубину нашей культуры и духовности. Для многих это всего лишь причуды аборигенов, экзотика, за этим они и едут сюда. Да если бы им не обеспечивали полного комфорта, к которому они с детства приучены, никто, или почти никто, сюда бы и не приехал.

За этими рассуждениями они дошли до места встречи. Отложив обсуждение глобальных вопросов современности, они перешли к текущим планам.

Кешли поделился, что в этом кафе, куда они пришли, часто бывает его «брат», с которым они должны встретиться, и скоро он должен подойти. Они расположились на открытой террасе, откуда открывался полный обзор на всю улицу и, потягивая пиво, стали его поджидать .

Максим обратил внимание на множество самолётов на вывесках, мимо которых они шли. И сейчас, перед ними, на противоположной стороне улицы, бросались в глаза такие же вывески. Кешли пояснил:

- На этой улице расположилось большинство офисов авиакомпаний, обслуживающих авиарейсы в Катманду. Объясняется всё просто - она ведёт в международный аэропорт. Здесь недалеко и наш офис. Поэтому мы и пришли сюда. Мы с Биссалом числимся в одной авиакомпании. Он – авиадиспетчер.

Биссал не заставил себя ждать.

В одном из ближних офисов широко распахнулись двери и на крыльцо в несколько ступеней вылетел человек. Притормозив, осмотрелся, и легко соскочил по ступенькам на тротуар.

Внешне, вроде бы непримечательный, он сразу привлёк внимание Максима. От его походки, манер, выражения лица исходило излучение полной раскрепощённости, независимости, чувства совершенной внутренней свободы. Шёл он неторопливо, ставя ноги от бедра, верхняя часть туловища слегка назад, правая рука в кармане джинсов, большой палец снаружи, левая волнообразно качается в такт шагам.

Что-то в этой походке было типично восточное, на западе мужчины ходят не так. Этакий восточный мачо, хозяин своей судьбы, и часто не только своей.

Наблюдательный Кешли, конечно, всё видел, понял, и был очень доволен тем, какое впечатление произвёл его «брат» на Максима.

Кешли встал навстречу другу, тот уже приближался с широчайшей улыбкой.

- Hi, bhai! (Привет, братишка!) (англ-неп.) – и поднял ладонь.

- Hi, dai! (Привет, братище!) (англ-неп.) – Кешли ответил в том же духе и хлопнул его по подставленной ладони, при этом оба расхохотались, заглушая шум улицы.

«Как на Кавказе» - подумал Максим.

Далее последовала процедура знакомства. Биссал в процессе представления был значительно более сдержан, хотя так же улыбчив и независим.

Выслушав объяснения Кешли, он кивнул, достал мобильник и, дозвонившись, стал с кем-то говорить. Переговорив, вернулся к друзьям.

- Джей будет у себя в корпункте минут через сорок. Мы можем подъехать, если хотите.

- Да, я бы подъехал, чего откладывать? – Максим ещё и сам не знал, что ему надо от Джеймса Стокмана, что новое он сможет выяснить, но, почему бы ни попытаться, раз уж так всё срастается?

- К нему добираться минут пятнадцать – двадцать. У нас ещё есть время посидеть, попить, перекусить – Биссал присел за стол. К ним подошёл официант, тоже друг Биссала, Поболтав пару минут, он удалился выполнять заказ.

Раскованность и непринуждённость царили везде, где присутствовал этот открытый парень, это Максим уже понял и ощутил на себе.

- Биссал тоже в России учился, в Питере. Мы с ним в одном общежитии жили – внёс ясность Кешли.

- Вот как? Тоже на искусствоведа?

Биссал расхохотался:

- Нет, среди всех нас только Кеша такой оригинал оказался. Над ним вся общага хохотала. Все на дискотеку, концерт какой-нибудь, или по Невскому прогуляться, а он – в Эрмитаж или собор, а то и вообще в кунсткамеру. Блаженный он у нас был. Да и сейчас ещё такой же. Все – кто в бизнесе, кто – по технической части, как я, а кое-кто и в управляющих структурах, а он – туристам про богов и богинь рассказывает.

Кешли молча улыбался.

- У каждого - свои приоритеты – вступился за него Максим.

- Да это уж точно. Я-то понимаю, он дальше всех нас видит. И в прошлом, и в будущем. И очень его уважаю за это… Слышь, Кеша, я тебя уважаю – и оба опять расхохотались.

- В общем, я вижу, вы в Питере не скучали – вставил Максим для поддержки разговора.

- Да уж, там не соскучишься. Золотое было время... Вот представь – сюда все приезжают и ходят, открыв рты – Восток, экзотика! Так для нас там во много раз больше экзотики было. Снег, сугробы на улицах, здесь у нас он только в горах. Белые ночи, северное сияние! Вот где рот откроешь, и забываешь закрыть. Дворцы огромные, музеи, соборы, красота – неописуемая…

- И учиться некогда? – засмеялся Максим.

- Ну, учились-то мы все старательно. Туда же кого попало не посылали. Самых-самых отбирали. К тому же Питер – научный центр. Там умеют учить. За сотни лет такую школу создали! Никому не дадут расслабиться, всему, чему надо научат. Я в ГУТе учился – поймав вопросительный взгляд Максима, пояснил - Государственный Университет Телекоммуникаций. Полностью - Санкт-Петербургский Государственный Университет Телекоммуникаций им профессора М.А.Бонч-Бруевича. Звучит? Специализация - Автоматизированные Системы Обработки Информации и Управления – вдруг расхохотался и, сквозь смех, подражая кому-то, сымитировал – два года учился я говорить это слово – помнишь про престидижитатора? – повернулся к Кешли.

«Да, чувству юмора, наверно, там же учились» - подумал Максим.

За смехом и разговорами пролетело время.

Расправившись со своими пельменями (тибетская версия – «момо»), Биссал, взглянув на часы, встал:

- Посидите пару минут, я отмечусь и подъеду на служебной машине.

Через три минуты он подкатил на шанхайском бьюике и посигналил с улицы.

Уличное движение в Катманду – особая тема. Максим уже имел возможность слегка ощутить его, но это было косвенное одностороннее знакомство в конце дня, со стороны пешехода. Сейчас он смог испытать все его прелести в разгар трудовых будней в качестве непосредственного участника – пассажира, обозревая его из окна машины.

Светофоров, как и переходов с разметкой, в Катманду нет. Вполне возможно, что где-то они и есть, на одном - двух центральных перекрёстках, но у Максима имелись веские основания подозревать, что на них никто не обращает внимания, даже если они и работают. Уж пешеходы – точно. Он представил пешехода, ожидающего на непальском перекрёстке зелёного света светофора при возможности немедленно перейти улицу, и понял, насколько это было бы нелепо и странно для окружающих.

Правил дорожного движения в Катманду тоже нет. Возможно, они и есть где-то в книжках, ведь как-то здесь сдают на права, но их никто не знает или сразу же забывают за ненадобностью после сдачи.

А теперь – парадокс: аварий в Катманду тоже нет.

Все писаные законы, в том числе и правила движения – от лукавого. Они писаны для того, чтобы ломать голову над тем, как их обойти. В сущности, закон должен быть один, он ещё в библии установлен: поступай с другими так, как ждёшь от них, чтобы они с тобой поступали.

В Непале этот закон уже вошел в генетический код, где-то в какой-то хромосоме есть участочек из нескольких полипептидных цепочек, отвечающих за него. Ну и для верности он впитывается в сознание с молоком матери.

В реальной жизни непреложная истинность этого закона в уличном движении Катманду подстраховывается черепашьими скоростями и отчаянными сигналами по малейшему поводу, а чаще – без повода, просто как предупреждение - «я еду». При этом ни малейшего намёка на превосходство, утверждение своих повышенных прав или, боже упаси, на агрессивность.

Так это и воспринимается, никому не приходит в голову возмущаться по поводу нескончаемых гудков, сигналов и трелей.

Вопреки всему этому хаосу они, наконец, добрались до Центрального Телеграфа, вблизи которого прилепился дом, возвышающийся над остальными, несколько комнатушек которого арендовало агентство CNN. Максим прикинул – своим ходом они дошли бы примерно за то же время.

Их просили подождать – «Мистер Стокман подойдёт через пару минут». Максиму это было на руку, помогло обдумать тактику разговора.

Джеймс Стокман влетел в аппаратную центра, где троица ждала его, возбуждённый, деловой, бурно приветствовал Биссала, знакомясь с Максимом и Кешли, крепко пожал руки. Внимательно, оценивающе оглядел Максима, спросил, чем мог бы быть полезным.

Максим огляделся, как бы присматривая более основательную дислокацию для серьёзной деловой беседы. Стокман понял и пригласил в студийную, там можно было уединиться.

Студия звукозаписи была крошечной и сообщалась через смотровое окно с операторской, в ней было пусто и вся аппаратура была выключена, в том числе и внушительное табло «МИКРОФОН ВКЛЮЧЁН» над окном. Они присели в кресла.

- Давай без церемоний, Макс. Друзья Биссала – мои друзья. Зови меня просто - Джей.

- Спасибо, Джей, что уделил мне время – не удержался от «церемоний» Максим. - Я буду, по возможности, краток. Вопрос у меня вот какой: у меня в Берлине есть небольшое дело – компьютерная фирма. Занимаемся софтом ну и немного хардвером, что потребуется клиентам. Команда у меня квалифицированная, бизнес, в общем, идёт неплохо, но речь сейчас не об этом. Это я упомянул к тому, чтобы уточнить свой экономический статус. Мне удалось скопить немного свободных средств, которые я хотел бы инвестировать с максимальной пользой. Но я имею в виду не финансовую прибыль, а чисто человеческую, чтобы кому-то стало легче жить в результате моей деятельности. Я тут присматриваюсь к Непалу, и мне кажется, что этот простой и добрый народ заслуживает гораздо лучшей участи, чем имеет. Я много об этом думал, но пока так и не смог решить, как мне с моими не такими уж и большими средствами сделать что-то достаточно ощутимое. Так бы, наверно, и не придумал, но тут подоспели удачные обстоятельства. Есть у меня дядюшка в Гамбурге, очень богатый. Сам он уже старый, давно мечтает уйти от дел, да всё боится отдавать свою торгово-транспортную империю в ненадёжные руки. Короче, кроме как на меня, ему положиться не на кого. Он со мной уже в открытую обсуждал свои намерения на этот счёт. Я ему откровенно сказал, что мой профиль несколько другой, но он говорит, что это, в принципе, не важно. Он и сам занялся своим бизнесом случайно, и прекрасно понимает, что в новые времена и бизнес может быть другим. Больше того, он обещал в меру сил помогать мне в моих планах. Это всё меняет. С его капиталом можно уже думать о серьёзном деле, существенной помощи этой не такой уж и большой стране. Теперь у меня другая проблема – как использовать несколько сот миллионов с наибольшей пользой, не пустить их по ветру. Я собираю информацию из всех доступных источников, интересуюсь мнением компетентных людей, имеющих свою точку зрения на местную жизнь. Ты, я знаю, бываешь во многих местах, можешь рассказать много интересного и важного о здешней жизни, это твоя работа – знакомить общество со всеми важными событиями, происходящими в этом регионе, и ты её делаешь хорошо. В каких конкретных сферах нужно приложить средства, чтобы с наибольшей эффективностью улучшить жизнь непальцев, приблизить к человеческим стандартам?

За всё время этого длинного монолога Джей внимательно слушал, не перебивая, и только лицо его выражало ментальную реакцию. Но в конце речи он уже с трудом сдерживался, и, едва Максим сделал паузу, не смог смолчать:

- Стандарты!? Человеческие стандарты!? А ты уверен, что ты их знаешь, непальские стандарты? Это – не Запад, тут всё не так. Тут – Восток, да ещё с непальскими надстройками. Это – обратная сторона Луны. Для нас это недоступно. Единственное, что мы можем тут понять, так это то, что, чем глубже мы вникаем в их жизнь, тем становится ясней, насколько мы далеки от полного их понимания. Во всех направлениях, начиная с отношения к жизни, смерти, к богатству, бедности, и прочее и прочее. Знаешь, Макс, мне, конечно, лестно, что ты обратился ко мне с такими глобальными вопросами, но, в сущности, ты задал мне вот какой вопрос – как сделать то, не знаю что, с тем, не знаю с чем? Я сейчас на той стадии информированности об этой стране, что могу сказать – я знаю, что ничего о ней не знаю. Тебе, может быть, надо начать с тех, кто лучше меня в этом разбирается – вон, Биссал, очень умный парень, а Кешли, насколько я слыхал, вообще знаток и истории, и простой жизни, и духовной. Они сами из этой жизни, лучше их вряд ли кто из нас её знает.

«Нет, он вовсе не прост – думал Максим. – Его не поводишь за нос. Слишком серьёзно я за него взялся, надо проще».

- Да, ты прав, тысячу раз прав, и я пытаюсь выяснить все доступные мне точки зрения. Биссал, Кешли, другие, с кем я говорил, дают мне неоценимую информацию, но, чем больше точек зрения, тем полней картина, не так ли?

- Да, тут ты прав. Тут я с тобой согласен. А на твой конкретный вопрос – куда вложить средства, я всё-таки могу дать конкретный ответ – в людей. Это универсальный ответ любому, кто хочет искренне помочь людям. В людей, которые будут создавать будущее Непала. В молодых, в детей. Располагая такими средствами, можно существенно помочь их стране. Надо дать им возможность получить хорошее образование, расширить их кругозор, дать им те знания и в том объёме, как того требует современная жизнь, предоставить им возможность самим решать, что для них и для их страны и народа хорошо, и пусть действуют. Я бы на твоём месте так поступил.

«Безусловно, он прав, это очень хорошая мысль. Однако за этими глобальными и очень полезными беседами от меня ускользает цель, то, за чем я к нему приехал – думал Максим. – Надо сводить вопросы ближе к делу».

- Ну вот, а ты говоришь, не знаешь, чем помочь. Это же прекрасная мысль, она мне очень понравилась. Честно говоря, я не рассчитывал услышать от тебя такой мудрый совет. Максимум, чего я ждал от тебя, это - посмотреть какие-нибудь видеосюжеты, новости и, может быть, ещё какие-то материалы. У тебя же, наверно, есть архив того, что ты делаешь?

- Вот это уже близко к реальности. Конечно, у меня есть кое-что для тебя, я бы сказал даже, не кое-что, а, довольно много интересного. Возможно, что-то из сделанного нами ты уже видел, но на публику, в новости обычно идёт малая часть отснятого. Часто самое интересное остаётся за кадром. В моих рабочих архивах я стараюсь сохранять всё. Если тебя это интересует, могу показать.

- Да, да, в самую точку, именно на это я и рассчитывал.

- Ну тогда, для начала, у меня есть для тебя диск. Мы тут с оператором непальского телевидения записали хороший материал, типа рекламного ролика для министерства по туризму. Это был их заказ, и они всячески содействовали нам в этих съёмках. Там мы постарались собрать максимум интересного о стране, истории, людях, ландшафтах, в общем, ты понял. Это, конечно, фасад, но мы сделали честный фильм, объёктивный и правдивый. Оператор, с которым мы работали, местный, кроме телевидения он ещё подрабатывает при дворе, королевским фотографом, как и его отец, и дед. Он знает изнутри непальский образ жизни, во всех слоях населения, начиная с низшего, и до самых вершин. Посвящён даже в некоторые тайны непальского двора… Знаешь, я даже мог бы вас познакомить. Зовут его Киран, он тоже учился на Западе. Очень интересный парень… Да, так вот диск. Они его распространяют бесплатно, и я охотно дам тебе его. Посмотришь на досуге. Сейчас мы не будем тратить на него время, там материалов часа не полтора. А сейчас мы пройдём с тобой в нашу монтажную, там можем посмотреть кое-что из архивов.

«Вот это мне и надо» - подумал Максим.

Архив был не такой уж и большой. Непал – не центр земной цивилизации, и не так часто в нём происходят события, заслуживающие внимания публики, на которую ориентируется CNN.

Джей вставил кассету, запустил, и по ходу сюжетов стал комментировать и разъяснять происходящее. В основном в новостные каналы попадали лишь несколько тем – вылазки маоистов, террористические акты, организуемые ими же, редкие природные катаклизмы, обходящие стороной эти благодатные места, политические последствия трагедии в королевской семье. Сама трагедия освещалась очень скупо. Это было больным местом для народа и страны. Она не поддавалось никакому объяснению, и было бы кощунством публично обсуждать её и анализировать.

Максим внимательно всматривался в экран, стараясь не пропустить ничего, фиксировать  в памяти каждую мелочь, задавал уточняющие вопросы. Всё могло пригодиться.

Материалы были размещены в хронологическом порядке, это он определил по ходу показа. Значит, интересующий его сюжет будет близко к концу. Некоторые кадры он просил повторить, или даже остановить, чтобы что-то рассмотреть более внимательно. Он рассудил, что это понадобится ему при просмотре «его» сюжета, и не хотел показывать своего повышенного интереса именно к нему.

Наконец, добрались до авиакатастрофы в Гималаях. Рабочая запись действительно оказалась намного больше отобранных для новостей фрагментов. Настройка камеры, выбор точки съёмки, пробные записи; Максиму всё было важно. Опять он видел знакомый пик, копошащихся спасателей в оранжевых робах, Ричарда перед камерой.

Были вырезаны, кроме малоинформативных, смазанных, не сфокусированных и других, ушедших в брак, кадров, ещё и такие, которые могли бы психически травмировать зрителей, особенно причастных к этому событию – родных и близких погибших.

Зрелище, действительно, было не для слабонервных: полусгоревшие трупы, отваливающиеся фрагменты тел, почерневшие, неузнаваемые лица. Всё это, насколько было возможно, складывали в стороне, пытаясь как-то собрать, разложить. В этом месиве копался кто-то с мешком, что-то выбирая и складывая в него.

Максим узнал этот чёрный пластиковый мешок, он лежал в кладовке Ричарда на турбазе. Человек, копошащийся в останках, явно что-то искал, рылся в карманах, внимательно разглядывал находки, некоторые аккуратно складывал в мешок. Вполне естественные действия, не вызывающие подозрений, но что-то в этом не понравилось Максиму.

Он попросил повторить. На повторе попросил замедлить, а, когда человек повернулся к камере – остановить запись. Это было испуганное лицо Ричарда, будто его застали за чем-то преступным, он, явно, не ожидал, что его записывают.

Максим не знал, что думать. Может быть, он зря затеял это расследование? Было бы спокойней принять всё, как есть, жить дальше жизнью обеспеченного человека, ни во что не лезть.

А как Алекс, его смерть, его дело? А смерть всех его близких? Не ведёт ли и его к такому же концу спокойная, зашоренная, жизнь?

А как, в конце концов, Битти!? Ведь она там, брошенная на произвол судьбы! Ты что, забыл о своей клятве, о своём долге!?

Максима бросило в холодный пот.

Нет, нельзя складывать лапки, наоборот, надо ещё упорней собирать информацию, анализировать каждый новый факт, разбираться в кружеве дьявольски хитроумной комбинации, распутывать узелки, разматывать клубок, думать, думать и думать. И действовать.

Думать - недостаточно информации. Её уже так много, но её ещё так мало для того, чтобы свести какие-то концы с концами, для применения дедуктивных методов.

Действовать – как?

Больше всего Максима раздражало обилие информации, установленных фактов, и полное отсутствие связующих звеньев. Скорей, напротив, многие факты противоречили друг другу.

Ричард – друг или враг? Вынужденные подозрения, возможно, ни в чём не повинного человека, просто бесили. Но ни одного из взаимоисключающих утверждений невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть известными фактами. Сомнения зародились, когда стало известно, что он в последний момент отказался лететь. А сейчас ещё и это его подозрительное поведение.

От напряжённых рассуждений возникло уже знакомое ощущение – ноющее давление в темени.

И вместе с ним пришло ясное и чёткое решение - необходимо вернуться на турбазу. Чего бы это ни стоило. Во-первых, вызволить Битти. Во-вторых, как-то изловчиться и посмотреть, что у Ричарда в мешке. Может быть ещё не поздно. Пока он его прячет – не поздно.

И затаиться ещё больше. В том числе и от Ричарда.

Эти мысли копошились в его мозгу, пока они досматривали архивы Джея. Важного и интересного Максим уже ничего не нашёл, впрочем, ему вполне хватило того, что он увидел.

Джей вынул кассету, аккуратно убрал её в свою ячейку и вопросительно посмотрел на Максима. Тот уже обдумывал, как ему практически осуществить свой план.

- Всё было очень интересно и полезно. Я тебе очень благодарен, Джей, ты столько времени мне уделяешь. А скажи мне ещё вот что, по своей работе: как ты добираешься на место события, о котором готовишь материал, если оно происходит в отдалённой местности, в горах, например?

- Ну, если это далеко и труднодоступно, то я могу вызвать вертолёт, агентство оплачивает аренду, горючее и прочие расходы. У нас это отлажено. В Королевских Авиалиниях большой парк лёгких самолётов и вертолётов. Они осуществляют все местные авиарейсы. Вертолёты часто используются для туристов. А ты что, слетать куда-то хочешь?

- Да, возможно придётся и слетать.

- Ты поговори с ребятами, с Биссалом и Кешли, они же из этой компании. Я думаю, Кешли уже приходилось заказывать вертолёты, он же с туристами работает. Если есть возможность всё оплатить, то никаких проблем не будет.

- И в самом деле, я мог бы и сам догадаться. Ну, спасибо, Джей. Спасибо за всё. Надеюсь, я тоже буду тебе полезен когда-нибудь. Не буду больше отнимать твоё время, да и ребята заждались, наверно.

Они вышли в аппаратную, где Кешли, в ожидании, смотрел телевизор.

- Биссал не дождался, у него срочные дела – сообщил он.

Джей сразу же стал выяснять вопрос с арендой вертолёта. Кешли подтвердил - это вполне осуществимо. Договорились, что он, после непосредственного обсуждения в компании, сообщит Максиму, как, что и когда надо сделать.

Джей, как обещал, вручил Максиму компакт-диск с рекламным роликом, и они с Кешли, тепло попрощавшись, вышли на улицу.

- Ну как, возьмём такси или, может быть, пройдёмся? – Кешли выжидательно смотрел на Максима.

- Никаких такси, никакого транспорта! Кататься будем дома, а здесь надо ходить, смотреть, знакомиться. Ещё столько интересного! – категорически заявил Максим.

- Отлично, я тоже так думаю. Сейчас пройдём по центральному проспекту, я кое-что покажу, а потом на полпути зайдём в одно местечко. На Нью-Роуд есть кафе, там брат хозяина мой хороший знакомый, тоже в Петербурге учился. Он нас угостит чем-нибудь из непальской кухни.

Обойдя центральный телеграф, мимо вполне современного национального стадиона, они двинулись вдоль проспекта в направлении Дворцовой площади, туда, откуда начали сегодняшний путь.

Древний город и здесь продолжал поражать Максима обилием индуистских храмов и дворцов, правда, не в таком обилии, как вокруг Королевского дворца. Прошли мимо ритуальных ворот с высокой надстройкой, мимо большой тибетской ступы, с которой на них взирали глаза Будды, инкрустированные слоновой костью.

Максим вертел головой, слушая вполуха рассказ Кешли, присматривался к окружающим строениям, но больше – к людям. Вдали от туристических маршрутов и люди были другими, более естественными, простыми.

Довольно скоро дошли до кафе. Кешли усадил Максима за невысокий стол в уголочке, сам зашёл вглубь искать своего знакомого.

Связь этого заведения с Россией выражалась в негромкой музыке, льющейся из звуковых колонок – какой-то русский пел под гитару свои песни. Видимо знакомый Кешли был покорён питерскими рок-группами и часто крутил их записи.

Вскоре Кешли вернулся, а вслед за ним подоспело и угощение. Сам хозяин расставил всё на столике, объявил, что угощает своих хороших гостей, и пусть они отведают блюда неварской кухни, а невари, это – коренное население долины Катманду, если кто не знает.

Максим сердечно поблагодарил и пожелал успехов в делах и крепкого здоровья.

Максиму принесли столовые инструменты, хотя всё это принято есть из общего блюда руками, сидя на полу. Еда была вполне съедобной, хоть и островатой – что-то рисовое с овощами. Попадалось и мясо, скорей всего яка.

Кешли задал давно интересующий его вопрос:

- Мы что, куда-то летим?

Вопрос застал Максима врасплох. Он почему-то ещё даже не продумал детально свой план. А почему бы не взять с собой Кешли? Он был бы очень полезен, да и, похоже, уже готов сопровождать. Но придётся его посвятить в некоторые тайны.

Чутьё подсказывало Максиму, что он мог смело довериться Кешли, как, впрочем, и любому другому непальцу. В непальских характерах отсутствовало тонкое коварство. Если даже они и хотели в чём-то обвести, например, продавая сувениры или предлагая какие-то услуги, то обман их был бесхитростным, искушённому западному человеку он был виден за версту. Да и как жить, никому не доверяя?

- Мне надо вернуться на турбазу «Вундерберг». Я оставил там дочку на лечение, а сейчас жалею об этом. Мне было бы спокойней, будь она при мне. Если ты можешь, то полетели вместе. По крайней мере, вдвоём веселей, да и помощь может потребоваться.

- Турбаза «Вундерберг»? Мне надо уточнить. Если я не ошибаюсь, то она не очень далеко. Мы можем быстро обернуться.

- Не знаю, не знаю. Возможно, потребуется время на соблюдение некоторых формальностей. К тому же мне надо сделать ещё кой-какие дела, в которые не хотелось бы всех посвящать.

- Дела? – Кешли испытующе посмотрел на Максима. Но его чутьё не подсказало ему ничего криминального, да и не могло подсказать, ведь он судил по себе. – Мы могли бы лететь ночью. Хотя нет, я не уверен. Ночью, наверно, опасно, в горах ведь нет сигнальных огней.

- А можно вечером? Где-нибудь сесть, не долетая, а потом дойти. А утром – назад.

- Я поговорю. У меня есть знакомые среди пилотов, я с кем-нибудь из них поговорю, кто будет свободен.

Пообедав, они сердечно поблагодарили хозяина, попрощались и отправились дальше. День давно перевалил за середину.

- Ты не очень устал? – поинтересовался Кешли. – У нас ещё есть время сходить на Обезьянью гору. Там главная ступа долины, да и не только долины. Побывать в Катманду и не обойти ступу Сваямбунатх – большая ошибка.

- Ну, что ж, надо избегать ошибок. Я согласен.

До Обезьяньей горы было уже подальше, впрочем, Катманду, в сущности – маленький городок в сравнении с европейскими мегаполисами типа Берлина. Максиму не успела надоесть прогулка, тем более по этому городу. Кешли находил всё новые и новые заслуживающие внимания объекты, и о каждом мог рассказывать бесконечно. Наверно не так часто попадались ему такие благодарные (или покорные, а, может быть, выносливые) слушатели, как Максим.

Прошли площадь перед внушительным дворцом Базантапур, миновали стороной туристский квартал Тамель с его сутолокой, шумом и навязчивыми торговцами, перешли по мосту речку – приток святой реки Багмати, и вдали показался холм с огромной ступой на вершине, окружённой пирамидами, статуями, молитвенными барабанами и малыми ступами.

Со всех четырёх сторон ступы, обращённых по четырём сторонам света, на мир уже 2000 лет внимательно взирали прикрытые глаза царевича Шакья Муни, ставшего Буддой.

На холм вела бесконечная лестница, по словам Кешли, в 365 ступеней. Каждая ступенька приближала идущего к небу. Уже на лестнице шайки обезьян встречали взбирающихся наверх, высматривали, что бы стащить.

Ещё на подходе к священному месту Максим ощутил трепет, будто всё пространство было погружено в тонкоматериальную ауру главной буддистской святыни. Люди шли сюда с разными целями, но всех их охватывал этот священный трепет. И все они, сами того не подозревая, шли не потому, что имели какую-то цель, каждого из них вела его судьба. Недостойные просто не могли сюда попасть.

Кешли молчал. Всё было ясно без слов. Они с Максимом двигались в общем потоке, дошли до ряда молитвенных барабанов у основания ступы, как все, совершили священный ритуал вращения каждого из 108 барабанов. При этом многие вполголоса приговаривали молитвы, глядя в обращённые на них с белых граней ступы глаза Буды.

Максим прислушался, несколько слов магической буддийской мантры складывались в многоголосую мелодию, льющуюся со всех сторон – ом мани падме хам, и ещё раз, и ещё, и ещё, при каждом касании барабанов. Что-то бесконечно важное, известное только посвящённым, было заключено в этих санскритских словах - целый мир и целая философия.

С верхней площадки открывался красочный вид на зелёную долину, окружённую величественными горными вершинами.

Солнце склонялось к горизонту, и сейчас из-за спины, со стороны запада, освещало великолепную панораму города и всей котловины. Вид был незабываемый.

 Ноги несли Максима среди бесчисленных ступ и пирамид, поражающих разнообразием размеров, форм, рисунков.

«Ведь всё это не случайно - думал он. - Всё это бесконечное разнообразие подчиняется какому-то порядку, закону. Может ли человек знать этот закон и порядок? Обычный – вряд ли. Только просветлённым известны эти тайны».

И даже вечные жители этого уголка – священные обезьянки, играли какую-то свою важную роль, дополняя сложную гармонию многомерного мира.

Максим остановился у обезьяньего бассейна, некоторое время наблюдал за играми обезьяньей детворы. Они вели себя точно так же, как дети того же возраста. Один мальчонка раз за разом взбирался на парапет высотой метра полтора, прыгал с него, поджав лапки, проплывал под водой несколько метров, выпрыгивал на борт и повторял всё снова. Очевидно, так он познавал и испытывал окружающий мир, его свойства, возможности и пределы.

Кешли уже не мешал, молча следовал в отдалении. Он чувствовал состояние души Максима, понимал, что тот - на пути к своему внутреннему Я, на пути к миру Просветления. Не первый раз он был свидетелем этого, со многими, кого он приводил, впервые попавшими сюда, происходило подобное.

Максим смотрел вокруг уже другими глазами. За формами и красками материальных вещей он чувствовал души их создателей, и ещё глубже – высшие силы, управляющие ими.

Ещё удивительней были окружавшие его люди. Просветлённые, одухотворённые лица, отсутствующие взгляды, обращённые внутрь себя, губы, шепчущие молитвы. Эти люди общались с божествами, присутствовали в их мирах.

И над всем этим возвышалась древняя ступа, с которой зорким, пронизывающим взором наблюдали всевидящие глаза Вечного Просветлённого.

В отель вернулись уже вечером. Попрощались у входа, и Кешли пошёл по своим делам. Войдя в номер, Максим обратил внимание на мигающий индикатор автоответчика – кто-то звонил по важному делу. Запустив аппарат, он услышал голос Джеймса Стокмана.

Джей сообщил, что виделся с Кираном – королевским фотографом. Упомянул в разговоре с ним о своём знакомстве с Максимом, о его планах, и тот сильно заинтересовался. Если он интересует Максима, а ему есть, что рассказать, то можно встретиться, познакомиться, поговорить, например, в середине дня в пресс-пункте, или в другом месте, где будет удобно Максиму. Можно даже в Королевском дворце, у Кирана там своя лаборатория.

Только сейчас до Максима дошло, что же его смущало всё то время, пока он рассказывал Джеймсу свою свежесочинённую легенду. Всё всегда имеет последствия, если есть начало, то будет продолжение и развязка. Насколько легко живётся человеку, всегда говорящему только правду, настолько тяжёлой и запутанной становится жизнь того, кто отходит от истины, сочиняет, пусть даже с благими намерениями.

«Благими намерениями дорога в ад вымощена» - библейская истина.

Вот и пошли круги от его выдуманной истории.

Прожжённому жулику, конечно, ничего не стоило выкрутиться из этой ситуации, но Максим был честным человеком.

А почему он должен выкручиваться? Разве он не хочет помочь Непалу, его добрым и открытым людям? Или у него нет средств? Как выяснилось, есть, и немалые. И лучшее применение, чем это, им трудно найти.

Так что он может без всяких сочинений и преувеличений, совершенно искренно, продолжать эту линию поведения. От этой мысли ему стало легко и свободно.

Он поднялся наверх, вышел через открытую дверь на лоджию.

Подходя к выходу, он услышал шорох, и ему показалось, что какая-то тень промелькнула на боковой стене лоджии, но, выйдя, он ничего подозрительного не увидел.

Тот же восхитительный вид открылся перед ним. Заходящее солнце с безоблачного неба окрашивало всё в оранжевый цвет, резкие длинные тени от резных крыш, храмов, пагод и ступ придавали пейзажу сюрреалистический образ.

Радость от чудесного вида, от только что принятого решения, оттого, что всё хорошо складывается, от жизни вообще, охватила Максима.

Справа потянуло запахом сигары, от соседней лоджии заклубился сизый дым. Слегка перегнувшись, Максим увидел полуодетого типа с сигарой в одной и бокалом в другой руке, так же, как и он, любующегося закатом.

- God Dag! (дат.) – приветствовал его сосед, будто уже ждал.

- Ja, Guten Abend! (нем.) Вы датчанин? – Максим перешёл на немецкий.

- О, ja, ja! Я из Дании.

Беседа перешла на немецкий язык.

- Восхитительный вид, не правда ли? – продолжил Максим, не зная, с чего начать разговор. Просто уйти было уже неудобно. Он был недоволен собой, что так нелепо выглянул. Ему не хотелось общаться, да и отдохнуть не помешало бы.

- Да, я видел это уже, может быть, сотню раз, а всё не налюбуюсь – сосед потянул из бокала и, смакуя, изобразил восхищение видом пейзажа. Продолжая восхищаться, затянулся сигарой.

- Вы уже так давно здесь? – Максим поддержал тему.

- О, да, очень давно. Скоро полгода. Уже надоело. Иногда  даже не знаю, чем заняться, особенно по вечерам.

- М-м, мне показалось, что здесь очень много интересного.

- Ну, да. В первые дни и мне так казалось. А потом увидел – городок маленький, грязный. На улицах шумно, дышать нечем, едут, как хотят, того и гляди, задавят, без конца сигналят. Все что-то выпрашивают, нищета кругом.

«Сноб – подумал Максим. – Или изображает бывалого».

- Я тут только первый день, и мне нравится.

- В первый день и мне нравилось. А сейчас со скуки подыхаю. Каждый вечер не знаю, чем заняться – и после короткой паузы неожиданно предложил. – Не желаете ли партию в шахматы разыграть?

Максим опешил от такого напора и машинально согласился. И только потом опомнился, пожалел, но было уже поздно. Сосед исчез, и сейчас, видимо, явится с шахматами.

«Что я буду с ним делать? – думал Максим. Он уже начал проклинать себя, но вдруг успокоился. – Да ладно, чего переживать. Сыграю как-нибудь, а потом выпровожу его, скажу, что устал».

Он спустился вниз. Сосед уже скрёбся у двери.

Максим впустил его, пригласил к столику. Тот бойко зашёл, будто уже много раз был здесь, разложил на столе принесённую с собой доску, поставил бокал, с которым тоже не пожелал расстаться, сигару при всех этих манипуляциях держал зажатой между пальцев. Похоже, он так к ней привык, что она ему не мешала.

- Я играю белыми, не возражаете? – и, спохватившись, протянул руку, представился. – Клаус.

- Максим, - ответил Максим. – Можно Макс.

- Очень приятно, Макс. Очень хорошо – быстро, но аккуратно расставил фигуры, дождался, когда Максим тоже всё расставит, и, не раздумывая, пошёл пешкой от королевского коня.

«Боже мой, что делать?» – лихорадочно думал Максим. Он так до сих пор и не понял, умеет ли он играть, помнит ли он ходы, правила? Мало ли что было в прошлой жизни! Что с того, что он был мастером? Он ведь даже имени своего не помнил. А тут – сложная, хитроумная игра.

Он тупо смотрел на доску, на фигуры. Тут только до него дошло, что он расставил фигуры, даже не думая. Руки сами ставили, не обращаясь к разуму. Может быть, они и играть будут сами?

Максим ещё раз оглядел доску, попытался вникнуть в позицию после первого хода Клауса, и вдруг ясно и отчётливо увидел всю партию.

Обычно первый ход говорит о многом – о дебютных пристрастиях, о претензиях, даже, бывает, об уровне игрока. Максиму первого хода хватило, чтобы увидеть все последующие ходы Клауса и все свои ответные ходы. Собственно, он в этом не участвовал, это выплыло из его подсознания само. Он попытался представить, что будет, если какой-нибудь ход он сделает по-другому, и тут же увидел другую партию с этим ходом. Подсознание, или, наверно, всё-таки, сверхсознание, подсказало ему оптимальный сценарий шахматного спектакля в данном контексте, включающем уровень игры, темперамент, настрой, душевное и физическое состояние и прочие параметры сторон, другие варианты были уже не столь совершенными.

Клаус играл довольно уверенно, без долгих сомнений и раздумий над ходами, поэтому партия продолжалась недолго, так, как и увидел её Максим. Белый король оказался зажат, в том числе и своими фигурами, и поражён. Матовая комбинация получилась красивой и эффектной. Для Клауса она оказалась совершенно неожиданной, ему представлялось в течение всей партии, что преимущество у белых. Он, видимо, так был уверен в своей домашней заготовке, что на некоторое время выпал из реальности.

Впрочем, такое бывает. Он просто не знал (или забыл) с кем имеет дело.

Максим и сам этого не знал. Всё это стало для него потрясением. Не об этом ли говорил Учитель на турбазе?

Так или не так, но это было что-то совершенно непостижимое. Если Клаус был разочарован, то Максим – просто поражён.

- Как насчёт реванша? – неуверенно предложил Клаус.

Максим в ступоре только помотал головой, ни на слова, ни на церемонии он был не способен, впрочем, Клаус и сам не был настроен на продолжение:

- Да, я, пожалуй, тоже не в форме. Давно уже не играл – и, собрав свои вещички, ретировался восвояси.

Максим ещё некоторое время сидел неподвижно, уставясь в пустой столик. Соображение медленно возвращалось к нему.

Что-то решив, он пошарил у себя в карманах, достал из бумажника шахматный компьютер, повертел его, разбираясь с кнопками, вытянул экран и сделал ход. Компьютер подумал с десяток секунд и ответил.

Что-то было не так. Нет, всё было не так, как с Клаусом!

Максим знал, как ходить, видел, куда ведёт выбранный дебют, но чувствовал, что знал лишь потому, что это был его компьютер, его дебютная библиотека, много раз проигрывал он все эти начала, прежде, чем заложить в память электронной машинки.

С Клаусом было совсем другое!

Почему!? Да мало ли почему! Клаус – живой, компьютер – неживой, с Клаусом он играл в одном состоянии, с компьютером – совсем в другом… И вообще, играя с компьютером, он играет сам с собой. Это особый случай, по нему нельзя судить. А по чему можно?

Опять заныло в макушке.

Максим откинулся на спинку, расслабился, попытался остановить бег мыслей.

Нет никакого повода терять самообладание. Если это будет повторяться – очень хорошо. Не будет – ничего страшного. Проживём, как все. Так что надо принять всё как есть, и продолжать жить по намеченным планам. Делай, что надо – и будь, что будет.

А надо бы отдохнуть. Слишком много впечатлений, слишком много информации. Всё это ещё предстоит проанализировать, связать, разложить одно к одному, выстроить многомерное здание Истины, выявить недостающие звенья и элементы конструкции и сосредоточиться на их добыче и выяснении. Таков дедуктивный метод.

Да, во-первых, надо отдохнуть. Максим ушёл в ванную, набрал горячей воды, погрузился в неё, расслабился - и отключился.

В полудрёме его опять преследовали кошмары. Опять он переживал авиакатастрофу.

Пассажирский «Боинг» германской «Люфтганзы» только успел подняться и убрать шасси. Набрав небольшую высоту, он делал широкий разворот. Пассажиры сидели пристёгнутые, откинувшись на спинки кресел, самые нетерпеливые уже начали шевелиться.

Точка восприятия переместилась в кабину пилотов. Экипаж был занят своим делом. Первый пилот всматривался в выплывающие справа горные вершины. Долина осталась внизу позади.

На склоне одной из вершин вспыхнула яркокрасная, мерцающая точка. Луч от неё сканировал пространство, будто искал цель. Проскальзывая по окну кабины, он превращался в слепящее огненное пятно, уходил, опять возвращался, и так несколько раз, всё чаще, словно маятник.

В очередной раз, нашарив кабину, он остановился и замер, привязанный к окнам лайнера. Это и была его цель.

Экипаж, полностью дезориентированный в ослепительном сияющем огненном пространстве, безуспешно пытался выправить траекторию, но невозможно было определить, где право, где лево, где верх, где низ. Смертоносный луч цепко ухватил цель и следовал за всеми её беспорядочными манёврами.

Лайнер устремлялся круто вверх, клевал носом и мчался вниз, он ещё не успел выйти на крейсерскую высоту, до земли было близко. Впереди вздымались высочайшие на планете хребты.

Со скоростью болида ослепшая гигантская машина, полностью заправленная топливом и набитая людьми, врезалась в каменный склон вставшего на её пути семитысячника. Столб пламени взметнулся вверх, охватил, сколько смог, гору, сжигая всё, что ещё могло гореть на голом камне…

Максим с трудом открыл глаза. Перед его взором всё ещё бесшумно полыхало грандиозное пламя. Беззвучность придавала ему ещё больше мистического ужаса.

Он помотал головой, прогоняя огненное наваждение.

Выбравшись из ванны и накинув халат, он вышел в зал, расположился в кресле.

«Что это было? – проносились мысли в взбудораженном неизвестностью мозгу. – Что было на этот раз?!»

Никаких намёков на прояснение, никаких подсказок.

Ещё одна загадка.

Где и когда это произошло? В том, что он видел в своём коротком сне реальное событие, Максим не сомневался. Опять всё было как наяву, осознанно…

Горы! Вот ключ к разгадке! Первый узелок, за который нужно тянуть.

Опять горы. Значит, было это где-то здесь. Или будет?

Надо выждать. Если это в самом деле произошло, обязательно будет сообщение. Такие катастрофы не проходят незамеченными.

А, может быть, это был знак? Чей знак, о чём и от кого? От ангела-хранителя?

Всё, надо отвлечься, вернуться в реальность, пока не свихнулся.

Сидя в сумерках в шикарном номере пятизвёздочного отеля Максим думал, на что переключиться, чем занять мозг, какой реальной земной проблемой загрузить его.

Спать он не хотел. Он боялся своих снов, потока новой, неизвестной и часто жуткой информации, с которой не знал, что делать. Она копилась и копилась, неся новые загадки, хаотично сваливая их на старые, и уже невозможно было разобраться в этом переплетённом клубке неизвестности.

Что делать? Можно посмотреть диск от Джея. Не можно, а нужно. Если намеченная на завтра встреча с непальским оператором, как его? – Кираном, и Джеем получится, то надо бы к ней подготовиться. Наверняка возникнут какие-то вопросы по их фильму. Хоть на эти вопросы надо получить ответы. И так много вопросов без ответов.

Максим оделся, привёл себя в порядок, и спустился в знакомый уже офис-центр.

Было поздно, и он опять был пуст. Максим расположился на «своём» рабочем месте, нажал кнопочку дисковода. Тот услужливо протянул «ладошку». Максим положил диск на полочку, отправил её в щель и уставился в экран…

Фильм был сделан профессионально, а главное – с любовью к стране и людям. Профессиональность его ещё выражалась в тонком балансировании между вкусами западного зрителя, на которого он был ориентирован, и менталитетом местного населения.

Максим смотрел с удовольствием – многое из снятого он не смог бы увидеть из-за недостатка времени и недоступности, а некоторые церемонии, например, коронация нового короля Гьянендры, вообще происходили один раз в поколение.

Фильм был очень красочным – многочисленные памятники архитектуры и символы нескольких религий, природные жемчужины – заповедники и тераи, высокогорные озёра, а главное – горы. В фильме особо подчёркивалась и обыгрывалась тема высочайших вершин мира: почти все восьмитысячники расположились на территории Непала.

Заворожено всматривался Максим в кадры облёта снежных пиков. Это напоминало ему  недавний полёт в спасательном вертолёте с места катастрофы на базу «Вундерберг».

Для съёмок были выбраны наиболее благоприятные условия – чистое небо, ясная погода, выгодное положение Солнца. Перед такими заманчивыми видами не могла устоять душа ни одного, понимающего горы, человека.

Но ещё больше покорила Максима тема населения – простых людей, проживающих в этой стране. Камера время от времени, снимая какую-нибудь достопримечательность, выхватывала выразительное лицо или колоритную фигуру местного жителя. Эти нечаянные кадры рисовали образ доброго, духовно богатого человека. За ними ощущалась душа автора фильма, его восхищение и любовь к непальцам.

Почти два часа, не отрываясь, смотрел Максим в экран. Он увидел Непал другими глазами – глазами авторов фильма, покорённых его красотой, самобытностью, богатой историей и духовностью. Он понял, что, в сущности, ещё не видел Непала – то, что успел показать ему Кешли, было малой крупицей общей многомерной панорамы.

Фильм был снят очень искусно: при довольно полном показе каждого объекта он создавал ощущение, что самое интересное осталось за кадром, увлекал зрителя, звал его посмотреть всё собственными глазами.

Максим окончательно влюбился в Непал. Его спонтанно возникшее, почти вынужденное намерение сделать что-то хорошее для этой страны и её людей окончательно укрепилось, стало его собственным, стало ещё одной целью его жизни.

В хорошем настроении он поднялся в свой номер и, умиротворённый, улёгся спать.

Спал он хорошо, как все нормальные люди. И сны были нормальными – фантастическими и не очень, крепкими и поверхностными. Многих деталей он не помнил, как и бывает у нормальных людей, помнил только, что главным героем снов был Непал.

Он летел в огромном грузовом самолёте, полном золота, над заснеженными горами и зелёными долинами. Пролетая над городами и селениями, он бросал вниз мешки с золотом, когда всё выбросил, прыгнул сам, и долго планировал среди облаков, распахнув руки, обнимая воздух, медленно опускаясь вниз.

Приземлился на центральной площади, в толпу ожидавших его людей. Ему не дали коснуться земли, подхватили, понесли на руках и усадили на трон, стоявший в центре площади на постаменте. Сам король поднялся к нему, снял свою корону и водрузил ему на голову.

Утром позвонил Кешли. Звонок застал Максима за утренним кофе - он постепенно возвращался к берлинскому распорядку дня.

Кешли сообщил, что ему, хоть и с трудом, но удалось договориться с одним пилотом на вечерний полёт с ночёвкой и утренним возвращением. Обычно они так не летают, но, если ему оплатить все издержки, то он согласен. Максим заверил, что всё будет оплачено.

В свою очередь он рассказал Кешли о звонке от Джея и о приглашении на встречу с оператором. Когда он добавил, что они могут встретиться в Королевском дворце, Кешли посоветовал, не раздумывая воспользоваться этой возможностью – обычно дворец закрыт для посторонних, королевская семья не любит, когда их беспокоит публика, и это вполне естественно. Если это возможно, Кешли бы составил компанию, он ни разу не был во дворце как частное лицо. А там много интересного во внутренних двориках.

До встречи у них было несколько свободных часов. Договорились  использовать это время на осмотр Будданатха, этот комплекс буддистских монастырей и школ с огромной, когда-то самой большой в мире ступой, очень заинтересовал Максима при просмотре фильма, к тому же именно её было видно из отеля, и Максиму давно хотелось посмотреть на неё вблизи.

Встретились в вестибюле через двадцать минут. Кешли предложил проехаться в такси. Во-первых, идти до ступы далековато, во-вторых, можно проехать не через город, а по кольцевой дороге, и это будет намного быстрей.

Из множества такси, ожидающих на стоянке, Кешли выбрал VW китайского производства почище и поновей.

Доехали и в самом деле быстро. Выехали на хайвэй, по которому Максима привезли в город, проехав немного, свернули на такую же скоростную Ring Road, и через несколько минут уже подъезжали к огромной, возвышающейся над всеми окружающими постройками, ступе. С неё так же взирали на мир полуприкрытые глаза Будды.

Здесь был центр буддистского мира, его важнейшие святыни, монастыри и школы.

Максим ходил между строениями, пытаясь отыскать самое интересное, уже виденное им в фильме, узнавал некоторые из них, заходил в них, разуваясь, соблюдая все положенные ритуалы. Ему хотелось, насколько это было возможно, проникнуться духом и атмосферой этого святого места, увидеть всё глазами души.

Было время утренних молитв. Им удалось побывать на одной из них, посмотреть монахов и учеников школы. Максим всматривался в лица молодых монахов, тихими голосами распевающих молитвы и мантры за старшим, сидевшим на возвышении и задающим темы молитв. Некоторые покачивались, полностью уйдя в процесс медитации.

Полумрак, запах благовоний от курительных свеч, разносимых по залу, тихая мелодия мужского хора, и что-то ещё, необъяснимое, наверное, заключённое в мантрах, подействовало на Максима, вошло в самую глубину его души.

Все текущие дела и проблемы стали мелкими и преходящими, окружающая физическая жизнь – иллюзорной, всё это заслонила вышедшая на передний план глубокая духовная сущность, ощущение единства с молящимися, с их душами, вечностью и Богом. Он улетел из этого мира, ощущение полного покоя, свободы и радости охватило сознание…

Не сразу вернул его Кешли в реальный мир. Впрочем, в душе Максим уже знал, что весь этот мир – иллюзия, а настоящий, реальный мир там, где он только что был.

Просветлённый, умиротворённый, шёл он следом за Кешли, слабо воспринимая окружающее, его суетность и преходящую никчёмность.

Но надо было возвращаться, время подходило к полудню. Они сели в поджидавший их фольксваген, и поехали к месту встречи – на дворцовую площадь.

                Некоторое время им пришлось подождать. Они стояли у главного входа втроём – Максим, Кешли и Хануман – обезьяний бог, статуя которого охраняла дворец.

                Джей пришёл вдвоём с Кираном. Поприветствовавшись и перезнакомившись, они пошли вслед за Кираном, он повёл их в обход к неприметному переулку, ведущему в служебный вход. Позвонив по вполне современному домофону с видеокамерой Киран вошёл в открывшуюся дверь, пригласив за собой остальных.

                Охранник, ответив на приветствие Кирана, внимательным взглядом проводил их во внутренний дворик. Максиму показалось, что он смотрел на него с повышенным любопытством.

                Пройдя через весь двор, они вошли в здание и поднялись по лестнице на самый верхний этаж. Там располагалась большая светлая фотостудия с подсобными помещениями.

                - Вот тут мы и работаем – объявил Киран. – Рассаживайтесь, я сейчас чего-нибудь принесу.

Под «чем-нибудь» он имел в виду пиво, которое взял из большого холодильника в соседней комнате. В нём же хранились коробки с плёнками и прочими фотоматериалами.

- Ну что, с чего начнём? – обратился он к гостям, и сам же прервал нерешительную паузу. – Я знаю, с чего. Опять вышел и вскоре вернулся с несколькими объёмистыми фотоальбомами. - Вот, посмотрите, это будет очень интересно, я думаю.

Это оказалось не просто интересно, это было потрясающе интересно. Киран принёс, ни много, ни мало, фотоальбомы королевской семьи. Причём, с начала прошлого века по нынешний день. Оказалось, что и отец его и дед были тоже придворными фотографами, и свою профессию вместе с должностью при дворе оставили в наследство сыну и внуку.

Вся история непальской монархии ХХ века была в этих альбомах - все члены королевской семьи от рождения и до смерти, в самые значительные моменты своей жизни. Всё начиналось ещё с дагерротипов, высококачественные копии с которых заполняли первые страницы альбомов. В ту пору Непал был ещё наглухо закрытой для иностранцев страной, и эти фотографии можно было увидеть, наверно, только здесь.

Максим дрожащими от волнения руками перелистывал плотные альбомные листы, да и Кешли, для которого всё это было, видимо, ещё более интересно, чем Максиму, в волнении разглядывал бесценную фотолетопись своей Родины.

Киран, бесчисленное число раз видавший эти архивы, уже без трепета относился к ним, и ему не сразу стало понятно, чего это они так сходят с ума над обычными фотографиями. Поняв это, он не стал их отвлекать, предоставил им вдоволь наслаждаться нежданным зрелищем.

Максиму многое было неизвестно, никого почти он не знал, да и события, запечатлённые фотографами, во многом были ему непонятны. Кешли, знаток истории, традиций, да просто своей страны, вполголоса всё разъяснял, кто, где, что делает, и что вообще происходит.

Были в альбомах, конечно, и фотографии членов последней королевской семьи, не дожившей до этих дней. На многих был и принц Дипендра, так и не ставший королём. Всю его сравнительно короткую жизнь можно было проследить на этих снимках. Несколько фотографий были сделаны в период его учёбы на Западе – он с друзьями, на занятиях, на отдыхе, на вручении различных дипломов и свидетельств, и несколько других.

На последних снимках была церемония коронации нового короля Гьянендры.

Досмотрев до конца, Максим вернулся на страницы, где были последние фотографии Дипендры. Он задумчиво и внимательно вглядывался в них, пытаясь разглядеть что-то, чего сам не смог бы объяснить. Он искал разгадку тайны.

Вдруг, неожиданно для самого себя, он спросил Кирана:

- А ты его знал?

Киран ответил не сразу.

- Да, конечно, мы были знакомы. Ведь мы из одного поколения. Да и учились недалеко друг от друга. Не раз мы с ним встречались там, в Англии. Это здесь он – член королевской семьи, недоступен простым смертным, а там он был, как все… Я думаю, в этом всё и дело. Кому-то было очень надо всё, что здесь произошло потом. Я считаю, его там усиленно и тонко обрабатывали, никто бы не смог устоять, и он тоже… Когда он вернулся, он был совсем другим. И здесь его тоже не отпускали.

Вот так! Максим и сам думал примерно о том же, Киран подтвердил его догадки. Но кто за всем этим стоял и с какой целью – ещё предстояло выяснить.

Закончив с фотоальбомами, они расселись у стола, покуривая и потягивая пиво.

Джей начал первым:

- Ну, как тебе наш ролик, Макс? Ты его смотрел?

- Ничего себе, ролик – рассмеялся Макс. -  Это полнометражный фильм. Это серьёзное произведение киноискусства. На мой взгляд, его можно на любой конкурс выставлять. Хоть на Оскара.

- Ну, положим, такой номинации у Оскара нет – смеясь, возразил Джей. Он был доволен такой оценкой. Видимо, она для него что-то значила.

- Нет, в самом деле, мне очень понравилось. Вы достигли главного – после вашего фильма хочется всё бросить и немедленно ехать в Непал, чтобы увидеть всё своими глазами. Что касается меня, то я после его просмотра вообще в Непал влюбился. Вы мне его душу открыли.

Джей с Кираном переглянулись.

- Откровенно говоря, это и было нашей целью – открыть тебе его душу, чтобы ты полюбил эту страну.

Максим понимал, о чём идет речь.

- Да, я понимаю. И потому хочу сказать… Моё решение, о котором мы говорили с тобой, Джей, твёрдое. И оно ещё больше укрепилось. Я буду делать всё возможное, чтобы польза была наибольшей.

Максим видел, как посветлели их лица. Киран был просто растроган. Он не удержался от слов:

- Ты не представляешь, как я рад твоему решению и тому, что мы сыграли в этом какую-то роль. Я хочу тебе сказать, что можешь полностью на нас… на меня рассчитывать. Тебе ведь понадобятся надёжные помощники… Я все свои силы готов отдать, чтобы… чтобы всё получилось.

- Спасибо, Киран. Да, конечно, здесь… в таком деле потребуются хорошие, знающие помощники… преданные единомышленники. Я охотно приму любую твою помощь.

«И в самом деле, он прав. Один я всё не сделаю. А о таких помощниках, как он, можно только мечтать. Вот и команда собирается» - думал он при этом.

А где-то в самой глубине сознания сама собой возникла мысль, что назад пути нет, теперь надо только вперёд.

- Ну что, братья, хотите, я вам дворец покажу!? – Киран в приподнятом настроении горел желанием доставить кому-то радость. Он и сам был искренне рад новым друзьям. – Конечно, всего я обещать не могу, но кое-где я могу вас провести.

Экскурсия-экспромт получилась незабываемой. Киран прекрасно знал устройство всего дворца, и старой его части, и, так называемой, «новой», которой тоже была уже не одна сотня лет. Был он во дворце не последний человек, имел хорошие отношения с персоналом, и сам был частью его, поэтому ему были доступны многие закоулки. Зная многие нюансы дворцовой жизни, недоступные обычным гидам и экскурсоводам, он мог сделать прогулку по дворцу во много раз интересней, чем они бывают для простых туристов.

К тому же он работал на телевидении, имел соответствующее образование, и такие вещи, как режиссура, актёрское мастерство и сюжетная линия были ему хорошо известны.

Он даже умудрился поводить друзей по изумительно красивому храму Дегуталеджу, встроенному во дворец и закрытому для иностранцев. Даже для своих подданных этот храм открывали только по праздникам.

Максим по достоинству оценил его старания. Он был очень рад, что судьба дарит ему таких мудрых и добрых друзей. На них можно было смело рассчитывать в любом праведном деле.

Улучив момент, Кешли вполголоса напомнил Максиму:

- Нам надо идти. Надо ещё собраться.

Максим сердечно поблагодарил Кирана, тот вывел их из дворца коротким путём, они попрощались и, договорившись встретиться через час в вестибюле отеля, разошлись готовиться к ночной вылазке.

Продолжение

Продолжение

BO3BPAT